Проклятие для леди, стр. 26
— И к какому же выводу вы пришли? — спросила Иона.
— Я поняла, что ваша сестра принимает наркотики.
Иона густо покраснела.
— Я знаю, мисс Силвер! Но сейчас ей гораздо лучше, гораздо… Должно быть, кто-то уговорил ее попробовать наркотик во время всей этой суматохи перед свадьбой. Джеффри обнаружил это ее пристрастие во время медового месяца. Он рассказал мне обо всем, что происходит в связи с этой пагубной привычкой. Джеффри водил Аллегру к одному французскому специалисту, вроде бы она поправилась, но в какой-то момент все началось снова. Сегодня Джеффри сообщил мне, что нашел тайник, где Аллегра прятала свои запасы, и что он и доктор Уичкоут отучают ее от наркотика, уменьшая дозы. Сейчас Аллегра выглядит куда лучше, чем в начале моего приезда. Тогда я не могла понять, что с ней такое. Конечно мне потом сразу стало ясно, почему она меня не встретила, почему избегала и все прочие странности.
— Да. — Мисс Силвер положила руки на колени и Посмотрела в глаза Ионе. — Мисс Мьюр, вас вполне устраивает объяснение причины смерти Марго Трент?
Глава 21
Этот вопрос вызвал настоящий шок. Румянец стыда, заливший лицо Ионы, когда она говорила об Аллегре, сразу сменился резкой бледностью.
— Что вы имеете в виду? — неуверенно спросила она.
Мисс Силвер тихонечко покашляла.
— Спору нет, это мог быть несчастный случай. Девочка была весьма беспечной и, что называется, не отличалась умом. Судя по тому, что мне о ней рассказывали, ее интеллектуальный уровень был не выше уровня семилетнего ребенка. Вы тоже так считаете?
— Да. У многих детей семи-восьми лет куда больше здравого смысла, а у Марго он отсутствовал вовсе.
— Раз так… Если бы кто-нибудь предложил ей взять в сарае одну из старых веревок и попробовать спуститься в каменоломню, что бы она сделала?
— Мисс Силвер!
— Эта идея показалась бы ей увлекательной?
— Еще бы! Она бы тут же помчалась в сарай. Все, кто ее знал, понимали это, и никто бы так не поступил. Нет, ужасное предположение!
— Безусловно, — согласилась мисс Силвер, — но мне кажется, такое могло произойти. Сейчас я кое-что вам расскажу, хотя не должна была… Но Марго Трент мертва, и если бы не внезапное и своевременное вмешательство, миссис Трент могла бы постигнуть такая же судьба. Пока эти два события вроде бы ничем не связаны, но после сегодняшнего происшествия я просто не имею права ничего от вас утаивать.
— Да… — неуверенно произнесла Иона.
Мисс Силвер одарила ее улыбкой, которой в былые годы подбадривала робких учеников и которая всегда обещала поддержку в преодолении трудностей.
— Старый Хамфрис, садовник в «Доме для леди», приходил вчера вечером навестить мисс Фолконер. Я сидела в другом конце комнаты и, видимо, он просто не заметил моего присутствия, но тогда это не пришло мне в голову.
Хамфрис стал навязывать мисс Фолконер гиацинты, которые только начали расцветать — три очень милых горшочка с четырьмя луковицами в каждом. Мисс Фолконер изо всех сил старалась выглядеть сердитой и отругала его за то, что он берет луковицы из оранжереи мистера Трента, а Хамфрис дерзко ее оборвал. Разумеется, каждому известно, что он очень предан мисс Фолконер, но вел он себя неподобающе.
— Должно быть, он помнит ее еще девочкой.
Мисс Силвер улыбнулась, но в ее голосе проскользнула нотка неодобрения:
— Да, Хамфрис работает в «Доме для леди» уже сорок лет, а до него садовником там был его отец. «Вам незачем беспокоиться об этом, мэм, — заявил он. — Что для мистера Трента несколько луковиц? Я честно его предупредил, что мисс Фолконер и впредь будет получать свои цветы, и он не возражал».
— Не сомневаюсь, — кивнула Иона.
— Мисс Фолконер сказала в ответ, что очень благодарна мистеру Тренту, и тогда Хамфрис произнес нечто странное. Хочу напомнить, что я сидела далеко от них, в глубоком кресле, и он, очевидно, понятия не имел о моем присутствии. «Мистер Трент не хочет, чтобы его благодарили, мэм, — сказал Хамфрис, — да и чем меньше разговоров, тем лучше. На дознании я держал язык за зубами. Эти умники юристы вечно лезут в то, что их не касается».
— Что он имел в виду?
— Мисс Фолконер спросила то же самое и сказала, что он поступил нехорошо, если утаил что-то на дознании. Но Хамфрис ответил, что его язык принадлежит только ему, а юристов он всегда терпеть не мог. Потом он добавил, что от кое-кого не грех и избавиться. Мисс Фолконер очень расстроилась — я поняла, что она боится: уж не сам ли он что-то натворил, погубил девочку. Очевидно, Хамфрис тоже это понял, так как сразу изменил тон. "Не волнуйтесь, мэм. Я про другое с… Я говорил коронеру, что шкодливая девчонка крикнула мне какую-то дерзость, но он ведь не спрашивал меня, какую именно, верно? Но вам я расскажу, мэм, не хочу, чтобы вы бог знает что про меня думали. Я сказал девчонке: «У тебя под плащом моя веревка — я вижу болтающийся кончик». Она скорчила рожу и ответила: «Джеффри разрешил мне ее взять», а потом засмеялась и убежала.
— Он не мог ей этого разрешить! — воскликнула Иона.
Мисс Силвер деликатно кашлянула.
— Нам неизвестно, что он точно это сделал. Марго поймали на том, что она что-то взяла из сарая. Вот она и сказала, что мистер Трент дал ей разрешение. Вы не допускаете подобного варианта?
— Не знаю. В любом случае, если бы это всплыло на дознании, Джеффри оказался бы в очень неловкой ситуации.
— Да, это выглядело бы весьма скверно, — согласилась мисс Силвер. — Мисс Фолконер очень расстроилась. Она сказала, что Хамфрис поступил разумно, что эта озорница вполне могла соврать, и еще выразила надежду, что он и впредь будет молчать, никому ничего больше не расскажет, так как это грозит мистеру Тренту серьезными неприятностями. «Об этом я и подумал, мэм», — отозвался Хамфрис и ушел.
Последовала долгая пауза.
— Почему вы обо всем этом рассказали мне? — спросила Иона.
— Я думаю, вы знаете почему, мисс Мьюр.
— Да, знаю. Но не совсем понимаю, почему вы посчитали это необходимым. Понимаете… есть кое-что, о чем я вам не рассказала.
— И собираетесь рассказать?
— Да.
Мисс Силвер внимательно выслушала историю о том, как Иона заблудилась в тумане и подслушала разговор, упав рядом с тем страшным домом.
— Я могла слышать только одного из разговаривающих, так как человек, находившийся в доме, изъяснялся шепотом. Зато другой говорил очень громко. Он заявил, что никогда никого не подводил и что его слово твердое. У него был сильный шотландский акцент с раскатистым "р". По-видимому, собеседнику не терпелось от него избавиться, но он придержал дверь ногой и заявил, что уйдет не раньше, чем будет готов. Пьян он не был, но явно как следует подкрепился виски. «Подумай хорошенько, — продолжал он, — кто будет делать за тебя грязную работу, если я в тумане угожу под машину. Я еще не сказал „да“, но подумаю и дам знать. Но и ты подумай о вознаграждении. Две тысячи, не меньше. Ведь я рискую собственной шеей».
Потом он зашагал по дороге, насвистывая «Шотландские колокольчики».
Мисс Силвер слушала ее с предельным вниманием.
— И что вы сделали потом?
— Последовала за ним. Я заблудилась, а он вроде бы знал, куда идет.
Иона рассказала о встрече с Джимом Северном и о том, как они втроем оказались в пустом доме, от которого у Джима был ключ, и сидели на лестнице, выжидая, пока рассеется туман.
— Я тогда нечаянно заснула, положив голову на плечо Джима, а проснулась, когда шотландец сообщил, что его зовут профессор Макфейл, он как раз затеял спор про китайского мандарина. Предположим, вы могли бы облагодетельствовать три четверти человечества, нажав кнопку и уничтожив этого неизвестного вам мандарина. Считалось бы это благородным поступком? Джим Северн ответил, что тот, кто нажимал кнопку, скорее всего, старался бы облагодетельствовать одного-единственного человека — себя, а до остального человечества ему не было бы дела. Под их спор я заснула снова. А когда я проснулась по-настоящему, туман уже исчез и профессор тоже. Но в прошлое воскресенье, когда погибла Марго, Джим и я пришли сюда на ленч, и Джим сказал, что столкнулся с профессором в кафе.