Девушка с татуировкой дракона, стр. 14

– Подобные изыскания потребуют серьезных затрат, – осторожно сказал Арманский, решив прощупать Фруде на предмет серьезности его намерений.

– Я готов платить по максимальным тарифам, – ответил адвокат. – Я не буду просить сделать невозможное. Но я убедился в том, что ваша сотрудница, как вы сами меня заверили, компетентна.

– Саландер? – взглянул на нее Арманский, подняв брови.

– У меня сейчас нет никаких других дел.

– О’кей. Но я хочу, чтобы мы оговорили формы сотрудничества. Давайте дослушаем отчет.

– Остались некоторые подробности его личной жизни. В восемьдесят шестом году Блумквист женился на Монике Абрахамссон, и в том же году у них родилась дочь Пернилла. Сейчас ей шестнадцать лет. Брак скоро распался – супруги развелись в девяносто первом. Абрахамссон снова вышла замуж, но они по-прежнему сохраняют приятельские отношения. Дочь осталась с матерью и встречается с отцом не слишком часто.

На этом месте Фруде попросил долить ему кофе из термоса и снова обратился к Саландер:

– В начале нашего разговора вы заметили, что у всех людей есть тайны. Удалось ли вам их раздобыть?

– Видите ли, у всех людей есть эпизоды, которые относятся к личной сфере, и их не следует выставлять напоказ. Микаэль Блумквист явно не обделен вниманием представительниц женского пола. У него были и серьезные романы, и масса мимолетных связей. Короче говоря, он ведет активную сексуальную жизнь. Однако уже на протяжении многих лет в его жизни периодически возникает одна и та же женщина, и у них весьма эксцентричные отношения.

– Как это понять?

– У него сексуальные отношения с Эрикой Бергер, главным редактором издательства «Миллениум». Она аристократического происхождения; мама – шведка, папа – бельгиец, живущий в Швеции. Бергер и Блумквист знают друг друга со студенческих времен по Высшей школе журналистики… С тех самых пор они то вместе, то врозь.

– Ну и что тут необычного? – поинтересовался Фруде.

– Дело в том, что Эрика Бергер замужем за художником Грегером Бекманом. Он разукрасил общественные здания множеством кошмарных картин и считает себя звездой первой величины.

– То есть она изменяет ему с Блумквистом.

– Нет-нет. Бекман в курсе их отношений. Это ménage à trois [31], и всех троих такая ситуация вполне устраивает. Иногда Эрика проводит ночи с Блумквистом, иногда – с мужем. Как конкретно у них там все складывается, я точно не знаю. Но, похоже, именно по этой причине и распался брак Блумквиста с Абрахамссон.

Глава 3

Пятница, 20 декабря – суббота, 21 декабря

Эрика Бергер удивленно вскинула брови, когда ближе к концу рабочего дня в редакции возник основательно продрогший Микаэль Блумквист. Редакция «Миллениума» располагалась прямо в самой середине Гётгатан, на офисном этаже, над помещениями «Гринписа». С «Миллениума» явно требовали завышенную арендную плату, но Эрика, Микаэль и Кристер все-таки дружно держались за этот офис.

Эрика взглянула на часы. Еще только десять минут шестого, а тьма уже давно укутала Стокгольм. Она ждала Микаэля ближе к обеду.

– Прости, – произнес он, прежде чем она успела что-либо сказать. – Меня настолько потряс этот суд, что мне не хотелось ни с кем разговаривать. Я долго бесцельно шатался и обо всем размышлял.

– Я услышала решение суда по радио. Звонила «Та, с канала ТВ‑4»; ей хотелось, чтобы я прокомментировала эти события.

– А ты что сказала?

– Как мы и договаривались! Я сказала, что нам надо сперва ознакомиться с текстом приговора, а уж потом мы сможем высказываться. То есть я ничего не сказала. Но все же настаиваю: это порочная стратегия. Мы будем выглядеть как проигравшая сторона и потеряем поддержку в прессе. А ты наверняка попадешь в вечерние сводки телевизионных новостей…

Блумквист кивнул. У него был потерянный вид.

– Ну и как ты себя чувствуешь?

Микаэль пожал плечами и опустился в свое любимое кресло, у окна, в кабинете Эрики. Ее кабинет выглядел по-спартански аскетично: письменный стол, вместительные книжные стеллажи и практичная офисная мебель. Все покупалось в магазине «ИКЕА», за исключением двух комфортабельных экстравагантных кресел и столика у стены. («Они соответствуют моему воспитанию», – обычно шутила Эрика.) Часто она читала, сидя в кресле и поджав под себя ноги.

Микаэль посмотрел вниз, на Гётгатан, – в темноте маячили силуэты прохожих. Рождественский ажиотаж набирал обороты.

– Конечно, пройдет и это, – сказал он. – Но я не могу избавиться от чувства, будто мне выдали по полной программе.

– Да, я тебя понимаю. Нам всем изрядно досталось. Даже Янне Дальман сегодня ушел домой пораньше.

– Наверняка он не согласен с решением суда.

– Ты его знаешь, он ведь далеко не оптимист.

Микаэль покачал головой. Янне Дальман работал ответственным секретарем в «Миллениуме» вот уже девять месяцев, и появился он как раз в самом начале дела Веннерстрёма. Редакция переживала не самые лучшие времена. Микаэль пытался припомнить, почему они с Эрикой решили принять его на работу. Они считали, что у Янне высокий профессиональный уровень, – он уже успел поработать в Телеграфном агентстве, в вечерних газетах и в программе новостей на радио. Однако ему не хватало бойцовских качеств. За прошедший год Микаэлю не раз пришлось сожалеть о том, что они взяли к себе Дальмана: тот все видел в самых мрачных тонах, и порой это очень раздражало.

– Что слышно от Кристера? – спросил Микаэль, все еще глядя на улицу.

Кристер Мальм занимался в «Миллениуме» художественным оформлением и версткой. Вместе с Эрикой и Микаэлем он являлся совладельцем журнала, но сейчас находился со своим бойфрендом за границей.

– Звонил. Просил передавать приветы.

– Теперь ему придется взять на себя обязанности ответственного редактора.

– Ладно тебе, Микке. Как ответственный редактор, ты должен быть готов к тому, что время от времени будешь получать щелбаны. Это – часть твоих повседневных обязанностей.

– Согласен. Но теперь выходит, что я и автор текста, и ответственный редактор журнала, который этот текст опубликовал. Это все меняет. Я не могу судить здраво.

Эрика Бергер почувствовала, что тревога, которая не покидала ее весь день, нарастает. Накануне судебных слушаний Микаэль Блумквист и так, мягко говоря, был не в лучшем настроении, однако он не казался ей таким мрачным и потерянным, как сейчас, когда потерпел фиаско. Эрика обошла письменный стол, уселась на колени к Блумквисту и обняла за шею.

– Послушай, Микаэль. Мы оба с тобой абсолютно точно знаем, как все это произошло. Я так же ответственна, как и ты. Просто нужно переждать, пока шторм уляжется.

– Да что тут пережидать-то? Этим приговором меня буквально казнили. Мне нельзя оставаться ответственным редактором «Миллениума». Нужно спасать репутацию журнала, и мы должны свести потери к минимуму. И ты понимаешь это не хуже меня.

– Я не позволю тебе взвалить на себя всю вину. Неужели за все эти годы ты так меня и не раскусил?

– Я прекрасно тебя раскусил, Рикки. Ты чересчур лояльна к своим сотрудникам. Будь твоя воля, ты бы сцепилась с адвокатами Веннерстрёма и дралась бы до потери пульса. Но нам надо быть мудрее.

– По-твоему, это мудро – бросить сейчас «Миллениум» и сделать вид, что я тебя выгнала?

– Мы уже сотни раз обсуждали это. Теперь только ты сможешь спасти «Миллениум». Кристер – парень что надо, но без хватки; он дока по части иллюстраций и верстки, но в битве с миллиардерами ему не сдюжить. Мне придется на время покинуть «Миллениум» – и как редактору и журналисту, и как члену правления. Моя доля перейдет к тебе. Веннерстрём в курсе, что я знаю о нем все, и он попытается прихлопнуть журнал, пока я нахожусь рядом с «Миллениумом». Такая борьба нам не по силам.

– А почему бы нам не выступить с публикацией о том, что произошло? Или – или!