Приют пилигрима, стр. 47

Фрэнк Эбботт приехал на следующий день. Секретное совещание с Марчем и мисс Силвер, на это ушло полчаса, после чего послали за Робинсом. Он вошел с обычным своим выражением, такой же, как и всегда. На лицах с печатью такой значительности, с таким желтым, болезненным цветом не так-то легко прочитать настоящие эмоции.

Фрэнк, державший блокнот наготове, что-то записывал в нем все время, пока шел допрос.

— Вам известно, что вчера в подвале было обнаружено тело?

— Да, сэр.

— Вы знаете, чье это тело?

— Я полагаю, сэр, это было тело мистера Генри. — Робине прочистил горло. — Это большое потрясение для всех нас.

— Что заставляет вас думать, что это тело Генри Клейтона?

— Все так считают.

— Я спросил, что вас заставляет так считать?

— Едва ли я могу ответить — просто это пришло мне в голову.

— Вы услышали, что в подвале нашли тело, и вам пришло в голову, что это тело мистера Клейтона?

— Да, сэр.

— Почему?

Без всякого изменения в лице или тоне Робине ответил:

— Это очень странно — такое исчезновение, без всякого следа. Естественно, что это пришло мне в голову.

— Кто вам об этом рассказал?

— Я услышал разговор двух полисменов.

— И рассказали вашей жене?

— Мы оба слышали их слова.

Марч сидел за столом. Фрэнк Эбботт записывал. Мисс Силвер безмятежно вязала. Робине, опустившийся на стул с явной неохотой, сидел на его краешке так напряженно, будто к спине ему привязали доску. Его льняная домашняя куртка резко контрастировала с темной бледностью лица и чернотой жестких, с сильной проседью, волос. Марч подумал: «Странное лицо. Хотел бы я знать, что прячется под ним». Вслух же сказал:

— Говорили ли вы вашей жене: «Это ему плата за дела его»?

— Зачем мне такое говорить?

— Ваша жена сказала мисс Эллиот, что вы это говорили.

— Миссис Робине была очень расстроена, сэр. Она знала мистера Генри, еще когда он был мальчиком. Не знаю, что она сказала мисс Эллиот, но она была в таком состоянии, что могла сказать все что угодно — на грани истерики.

Марч подался вперед:

— Вы так и не ответили на мой вопрос, Робине. Вы произносили такие слова — «Это ему плата за дела его»?

— Нет, насколько я помню, сэр.

— Была ли у вас причина — или, может быть, вы считали, что у вас есть причина, — применять это выражение по отношению к мистеру Генри?

— Но зачем, сэр? Я знал его еще мальчиком.

Марч откинулся на спинку, слегка нахмурясь.

— Мне крайне неприятно задавать этот вопрос, но я вынужден спросить: считаете ли вы мистера Клейтона виновным в каком-либо случившемся в вашей семье несчастье?

— Я не понимаю, о чем вы, сэр.

— Боюсь, я не могу принять этот ответ. У вас ведь случилось несчастье с вашей дочерью? Я спрашиваю, считаете ли вы мистера Клейтона в нем повинным?

Выражение лица Робинса даже не изменилось. Оно потяжелело. Его глубокие линии стали еще глубже.

— Нам так и не удалось узнать, кто виноват.

— Вы подозревали мистера Клейтона?

— Мы не знали, кого подозревать.

— Но ведь правда, что в январе сорок первого вы получили известие о вашей дочери? Она оказалась в Лондоне, и вы к ней ездили?

— Кто вам сказал это, сэр?

— Мистер Роджер Пилигрим сообщил мисс Силвер.

Робине обернулся в сторону звякающих спиц.

— Тогда, я полагаю, он сообщил вам, мисс, что моя Дочь погибла во время воздушного налета?

Мисс Силвер кашлянула.

— Он сказал мне, что вы виделись с дочерью в больнице перед ее смертью.

— Это была даже не больница — скорее, пункт оказания первой помощи, мисс.

— Но вы ее там видели.

— Да, мисс.

Марч вмешался:

— И она сказала вам, что отцом ее ребенка был мистер Клейтон?

Смуглое лицо осталось таким же жестким и невыразительным. Глаза его остановились на точке, расположенной гораздо ниже глаз его собеседника.

— Когда я добрался туда, она была при смерти. Она ничего мне не сказала.

Мисс Силвер снова кашлянула.

— Майор Пилигрим сообщил мне, что она могла с вами разговаривать.

Робине обернулся к ней, все так же не поднимая глаз:

— Она смогла сказать только несколько слова, мисс. Только «Я умираю» и попросила позаботиться о ребенке — она не знала, что он мертв.

— И она не упоминала имени мистера Клейтона? — спросил Марч.

— Нет, сэр. Ни для чего подобного не было времени.

— Вы имеете в виду, что, если бы было время, она должна была назвать имя мистера Клейтона?

— Нет, сэр.

— Вы не затаили злости на мистера Клейтона? Не подозревали, что он плохо поступил с вашей дочерью?

— Нет, сэр.

— Тогда почему вы произнесли фразу, повторенную миссис Робине, — «Это ему плата за дела его»?

— Я не могу припомнить, чтобы произносил такую фразу. Я не склонен употреблять выражения такого рода.

— Очень хорошо. Теперь постарайтесь вспомнить вечер исчезновения мистера Клейтона. Это было двадцатое февраля. После смерти вашей дочери прошел месяц, а до свадьбы оставалось три дня. У меня здесь есть ваши тогдашние показания. Мне бы хотелось сейчас вновь просмотреть их вместе с вами. Там есть один-два пункта, с которыми вы могли бы нам помочь разобраться.

Марч повторил Робинсу его слова об услышанном им телефонном разговоре Генри и последующей краткой беседе в холле.

— Мистер Клейтон вышел из дома в том, в чем был, сказав, что не задержится, и приказал не ждать его, так как он возьмет ключ и по возвращении сам накинет цепочку?

— Совершенно верно.

— Затем, по вашим словам, вы прошли на кухню и сказали жене, что задержитесь. Зачем вы это сделали?

— Я собирался дождаться мистера Генри.

— Зачем?

— Он был несколько небрежным, сэр. А мистер Пилигрим был очень строг насчет дверей. Я сказал миссис Робине, что мне нужно его дождаться, и вернулся в холл.

— Понятно. Теперь: сколько времени, по вашему мнению, вы пробыли вне холла?

— Не слишком долго, сэр.

— Поройтесь в памяти, постарайтесь в точности вспомнить, что именно вы делали и говорили. Подумайте, может быть, вы можете назвать промежуток времени, во время которого вас не было в холле?

— Я прошел через холл, потом по коридору в кухню. Миссис Робине была в буфетной. Я зашел туда к ней. Насколько я помню, я тогда говорил, что между мисс Фрейн и мистером Генри еще продолжалась размолвка в тот момент, когда я услышал телефонный разговор. Но мистер Генри был твердо настроен все уладить. Я уже говорил, что он собрался идти к ней, а она заметила, что время уже довольно позднее. Мы с женой немного об это поговорили, а потом я вернулся в холл.