Харка — сын вождя (без ил.), стр. 29
Харка заметил в кустах отцовский нож, подскочил к нему, схватил, обернулся. И тут он увидел, что медведь повалился на землю. Но и вождю изменили силы, и, падая, медведь подмял его под себя.
Харке удалось сунуть в руку отца нож.
Тело хищника сотрясала судорога. Вождь вывернулся из-под его лап и всадил нож в сердце зверя. Голова животного запрокинулась. Медведь перевалился набок и больше не шевелился. Огромный гризли был мертв. Победный крик дакотов огласил прерии.
Немного отдышавшись, охотники принялись разглядывать зверя. Это был необыкновенно большой гризли. Теперь, когда он лежал на траве, Харка осматривал его пасть, огромное туловище, лапы, которые всего несколько мгновений назад нависали над ним смертельной опасностью.
— Ты победил его, отец, — сказал Харка, полный глубокого удивления. — Медведь задушен. Такого еще никогда не случалось!
— Мы победили его вместе, Харка.
Мальчик все еще ходил вокруг медведя. Он много слышал о гризли, но в первый раз видел такого огромного зверя. И отец уложил его! О, как будут рады все в лагере! Оперенная Стрела отомщен!
— Эта шкура принадлежит нашей типи, — сказал Матотаупа.
— А из когтей, отец, ты сделаешь себе ожерелье. Оно будет лучше ожерелья Длинного Копья из золота и драгоценных камней.
— Да, ожерелье… И мы будем лакомиться медвежьим мясом. Мы будем есть медвежьи окорока. Мы доставим удовольствие нашим гостям.
Харка начал смеяться. Напряжение его прошло.
— Да, медвежий окорок, отец. Это всем понравится. Шкуру мы будем сейчас снимать?
Матотаупа посмотрел на солнце.
— Да, как раз время. Мы снимем шкуру и возьмем ее и лапы с собой. А за мясом потом придут женщины.
Оба принялись за работу. Харка ловко помогал отцу. Ему в первый раз приходилось снимать шкуру с гризли.
— Отец! Что скажут Татанка-Йотанка и Хавандшита? Дух медведя не одолел нас.
— Да, он нас не одолел, и мы будем танцевать, чтобы умилостивить его.
— К нам прибыл еще один белый человек. Четан сказал, что он хорошо стреляет.
— Это мы увидим, Харка.
— Теперь Желтая Борода может рисовать портрет?
— Да, он может. Хау.
Шкура была снята. Матотаупа положил ее на вздрогнувшего коня, и они понеслись к дому, точно летя по прерии, над которой сияло золотое солнце.
Мацавакен
Харка ехал позади отца и не мог оторвать взгляда от шкуры гризли, переброшенной через круп коня вождя. Как хорошо, что Матотаупа привезет шкуру гризли именно тогда, когда в палатке рода Медведицы Татанка-Йотанка — известнейший вождь и жрец племени!
Мальчика радовали и травы, колышущиеся на ветру, и голубое небо, по которому быстро неслись белые облака. Ему даже казалось, что он слышит тихое журчание Лошадиного ручья, и его острые глаза различали впереди темные пятнышки кустарника, в котором спрятались типи.
И… Что это? Какое-то движение! Харка стал всматриваться. Матотаупа тоже повернул голову и, подобрав поводья, остановил мустанга.
— Харка, что ты там видишь? — спросил он.
— Четырех животных, отец… четырех коней. Мне кажется, что я даже различаю двух всадников.
Матотаупа молчал и смотрел.
— Они едут шагом, — сказал он наконец.
— Да, совсем медленно. На восток.
— Догоним их! Я должен знать, кто они.
Матотаупа и Харка подняли лошадей в галоп. Индейцы не пользуются седлом и стременами и поэтому никогда не ездят рысью. Они ездят или шагом, или галопом.
Вождь и его сын стали быстро нагонять неторопливых всадников, удаляясь все дальше и дальше от лагеря. Скоро Харка разглядел, что это Далеко Летающая Птица и Длинное Копье. Две лошади были навьючены их вещами. Матотаупа и Харка на галопе вплотную подъехали к ним, как это обычно делали индейцы, и только тогда круто остановили коней.
— Хо! Матотаупа! — радостно вскрикнул художник.
— Что мы видим! — воскликнул Длинное Копье. — У тебя шкура гризли! Да, Матотаупа — великий охотник. Уложил такого великолепного медведя!
На лице вождя заиграла улыбка. И Харка просиял, но тут же внимательно оглядел художника, его спутника, вьючных коней и багаж. Что задумал Далеко Летающая Птица? Уж не собрался ли он покинуть типи, не нарисовав портрета отца и не приняв участия в торжествах по случаю удачной охоты? Харка уже успел полюбить Длинное Копье и этого удивительного художника. Ведь именно Желтая Борода дал ответ на многие вопросы мальчика и к тому же познакомил его с мацавакеном! Харка припомнил, какие мысли вызвало у него появление этих людей, и ему стало смешно. Теперь-то он знал, что белые люди носят шляпы, чтобы защититься от солнца и холода, что высокие мокасины хороши при переходах через речки и ручьи и что Мацавакен — никакое не колдовство, а дело умелых рук. Он теперь знал, что даже очень могущественные племена краснокожих вынуждены жить в плену, в резервациях, и что Длинное Копье получил специальное разрешение Большого Отца из Вашингтона, чтобы сопровождать художника в его странствиях. Правда, о Большом Отце из Вашингтона мальчик имел еще очень смутное представление. «У Большого Отца длинная борода и шляпа, — думал он, — и Большой Отец руководит множеством воинов с мацавакенами».
Но Большой Отец интересовал его сейчас не столько, сколько вопрос: почему Далеко Летающая Птица и Длинное Копье выехали со своим имуществом? Было похоже, что они навсегда покидают лагерь. Но этого же не может быть!
Наверное, и у Матотаупы тоже возник такой вопрос, но он не высказал его вслух, а только дружески спросил:
— Может быть, сделаем небольшую остановку?
Далеко Летающая Птица и Длинное Копье, казалось, были озадачены, но согласились. Все спрыгнули с коней.
Матотаупа и шайен тут же набили трубки, а художник вытащил неизменную свою сигару.
— Как тебе удалось уложить этого огромного гризли? — спросил Желтая Борода.
Матотаупа принялся рассказывать. Он поднялся с земли и разыграл вместе с Харкой для своих друзей сцену охоты, и те с оживлением следили за рассказом.
— О! Матотаупа — величайший охотник прерий и Скалистых гор!
Длинное Копье подошел к своему коню и принес хвостовые перья убитого им горного орла.
— Прими подарок, вождь рода Медведицы! Эти перья для твоего головного убора. Они заслужены тобой.
Матотаупа принял подарок.
— Всегда мой язык будет славить молодого вождя Длинное Копье и его щедрость!
Дакоты достали свои припасы, и все поели, но не потому, что были голодны, а в знак дружбы и согласия.
И только тогда Матотаупа задал вопрос, который и у него и у Харки лежал на сердце:
— Далеко Летающая Птица и Длинное Копье ведут с собой своих вьючных животных. Не собрались ли они в далекий путь?
Художник и его спутник переглянулись.
— Да, мы покидаем твою гостеприимную палатку, великий вождь Матотаупа. Нам надо ехать дальше. Извини нас, что мы приняли это решение в твое отсутствие и что мы уехали, не распрощавшись с тобой и не узнав, как закончилась твоя борьба с гризли. Нам было тяжело решиться на отъезд, потому что мы твои друзья. Но мы оба решили так поступить именно из-за дружбы к тебе.
— Почему это? — спросил удрученный таким сообщением вождь. — Что побудило вас к этому?
— Только осторожность, вождь. Мы не хотим, чтобы у тебя были неприятности.
— Кого должен бояться Матотаупа? Ваши слова горьки.
— Тебе бояться некого, это нам известно, но храни мир в твоих палатках. Ты возвращаешься победителем с охоты, и тебе не стоит ссориться со своим жрецом. Хавандшита невзлюбил нас.
Матотаупа затянулся из трубки.
— Значит, ты не хочешь уже рисовать мой портрет?
Художник вспыхнул от неожиданной радости.
— Если ты разрешишь мне, вождь, я тотчас же набросаю портрет. У тебя найдется для этого время?
— Хавандшита может подождать моего возвращения, а ты возьми свою волшебную палочку и делай картину, как тебе хочется.
Художник не стал больше ждать. Он вытащил тетрадь для эскизов и принялся работать. Матотаупа сидел неподвижно, глядя в бескрайнюю, освещенную солнцем даль, погруженный в свои раздумья.