Махно, стр. 29
Теперь о Махно. Друг и контрразведчик Лева Задов был еврей, и главный анархист-теоретик дядя Волин (Эйхенбаум) был еврей, и товарищ председатель Гуляйпольского Совета Коган был еврей, а также евреи сочиняли махновские листовки и печатали махновские газеты. Махно не боялся повстанческих недовольств по поводу еврейского вопроса: он ничего не боялся, а расстрелы производились молниеносно. На царской каторге хорошо учили интернационализму. А истинный анархизм, и анархосиндикализм, и анархокоммунизм, отрицал вообще любые различия меж людьми: нет государств, нет религий, нет национальностей, а есть только свободные трудящиеся, и они братья, и непримиримые враги всем, кто против.
– Так что товарищи трудящиеся евреи. Вот мы с товарищем Волиным и товарищем Задовым считаем, что не стоит распределять вас по разным частям. Да в нашей анархической армии никто никого и не распределяет. Вы друг друга хорошо понимаете, промеж вами есть доверие. Значит. Принято решение! Организуется еврейская рота. Вы с конями, я так понимаю, не очень привычные. И не надо. Кучера есть? Конечно. Значит. Пару тачанок вам выделим. Телеги там если что для передвижения берите свои, у кого что есть: у нас так заведено. Численность – как по обстановке. Но я так понимаю, что штыков до трехсот поставить можете? Вот и давайте.
– Командира себе выберете сами, но мы в общем одобряем Александра Тарановского. Он воевал, бывший унтер, опыт имеет, и в боях повстанческой армии хорошо себя показал как стойкий и беззаветный боец. Думаю, можно голосовать.
Тарановский поправил ремни амуниции, погладил усы, взмахнул папахой:
– Не подвели евреи Бар-Кохбу – не подведут и батьку Махно! Все знают, что в вольной анархической республике все равны, и каждый под защитой батьки Махно и анархической справедливости в действии! Так что если защищать свой общий дом и свои семьи с оружием в руках – значит, до последней капли крови, пусть увидят!
Нужно было унижать до полного ничтожества много поколений евреев, чтобы в Гражданскую еврей, ощутивший силу и власть оружия и военной организации, зверел от крови и делался в таком качестве не только с наслаждением храбр, но и одурело беспощаден. От Троцкого до ротных комиссаров – жестокость оцепеняла население, она вселяла жгучую ненависть – но и она же парализовала, лишая воли и возможности к сопротивлению.
Петлюровцы и поляки устраивали еврейские погромы в силу общего порядка вещей, исторической традиции и неприязни, ну плюс пограбить и понасиловать. В бойце, сатанеющем на войне от бойни, садизм есть нормальное состояние организма, который подчиняется приказу убивать людей, лично тебе ничего не сделавших. Кровавая глумливость как развлечение, щекотка нервов и признак лихости. Григорьевцы вырезали евреев подчистую. Казаки этим не брезговали и белые, и красные: жид был недочеловек. Мобилизованные в красную пехоту крестьяне ничем не отличались от крестьян, мобилизованных в белую пехоту. Однако это тема длинная... и неоднозначная, надо заметить.
...Еврейская рота в Гуляй-Поле была в первый раз сформирована еще в конце 1917. И командиром выбрала себе бывалого фронтовика, вовсе не еврея. Затем произошло гадство.
В апреле 1918 к Гуляй-Полю конкретно подошли немцы: наводить порядок и взимать контрибуцию. И красную дивизию Егорова, и батальоны союзного ему на тот момент Махно немцы потрепали и отбросили на других участках. Оставшаяся при малых силах Гуляй-Польская «головка», не в силах оказать немцам сопротивление, решила «искать консенсус». То есть: арестовала не согласных с ними остальных членов Совета и Ревкома и заявила о самостийной украинской линии и лояльности Скоропадскому и немцам. Так вот: при этих арестах заговорщики использовали именно еврейскую роту для арестов, охраны и т.п. Евреям дали понять, что сейчас войдут гетманцы и немцы, и либо надо ждать еврейских погромов, либо евреи должны проявить себя реальными союзниками, и перед новой властью за них похлопочут.
Узнав, Махно был не столько в ярости, сколько в огорчении. Не успел он собрать силы и выбить врага из Гуляй-Поля – как заговорщики сами освободили арестованных и сбежали, не дожидаясь батькиной кары.
– А вот теперь борись с антисемитизмом среди местного населения, – зло сплюнул Махно.
М-да... Евреи «приспосабливались»... Вековой рефлекс, никуда не денешься.
Роту расформировали к черту, не расстреливать же самим... И вот год спустя создали снова.
Опыт учит, и на этот раз усиленную пулеметами роту расширенного состава отвели в качестве арьергарда прикрывать Гуляй-Поле, на которое белые могли наскочить конницей. Конница была казачья, а с казаками евреям было ловить нечего: бейся до последнего патрона, иначе все равно зарежут. (Казачки уже нюхнули расказачивания, когда вырезали целые станицы – работали больше латыши Сиверса, но директива была еврея Свердлова.)
Короче, евреев подставили под Шкуро.
Сейчас вы снова будете смеяться, но Шкуро раньше тоже был красным комдивом. Потом Кубань, где сформировались его части и были вооружены красными, подверглась продразверстке, и конница Шкуро ударила по красным.
Интеллигент Деникин потомственного казака Андрея Шкуро недолюбливал – за партизанщину, жестокость и пронзительный национализм. Антисемитизм был самой острой нотой в этом национализме.
Конное соединение Шкуро состояло из терских и кубанских казаков и остатков Чеченской кавалерийской бригады (с Великой войны еще).
Еврейская рота отстреливалась до последнего, нанесла урон и была вырублена под корень.
Что характерно – вскоре она была воссоздана и воевала почти до 1921.
С Петлюрой? Ну, рядом
С юго-востока драли повстанцев белые, а с северо-востока зло напирали красные. А на западе стоял твердо Петлюра. Коробочка. Ну?
И вот – Жмеринка. Осенние сады, и не одного еврея: кто и жив – затаился ниже травы.
Из Винницы приезжает Петлюра. Штаб, синие жупаны тонкого сукна, смушковые шапки с малиновым верхом, конная сотня на сытых конях – личная охрана.
– Та и хде же ваш батько?
– Дуже захворав батько, пан головной атаман, вже боялысь, шо помре!
Вчера назначили Шпоту начальником штаба (из комполка). Вид у Шпоты – на зависть самостийным. Ус смоляной, очи черные, чуб выбрит оселедцем по-запорожски и из-под мерлушковой папахи за ухом выпущен. И чешет на богатой мове чище Тараса Шевченки. Щирый украинец, свой брат, хрен ли нам москали!.. И отправил лукавый Махно на переговоры Шпоту в нейтральную Жмеринку: Петлюра в Виннице ставку держит, Махно в Умани пока расположился.
И охрана у Шпоты – таки же гарны парубки. И о чем бы им с хлопцами Петлюры спорить?..
– Ну, и яки ж твои полномочия, шанувный голова штабу? Предъявишь, чи как?
Свистнул Шпота, подали ему портфель, из портфеля папку, из папки бумаги: мандат, патент, грамота, нота – все напечатали в походном штабе Махно на «американке», переносном печатном станке. Жить захочешь – не то еще предусмотришь.
Махно «изъявлял согласие», «признавал линию», «уважал старшинство» и «предлагал сотрудничество» на условиях «справедливого военного союза» в целях «полного освобождения ридной Украины от ига москалей, офицеров и коммунистов». Ну – и кто же откажется от такого союзника? Петлюре самому ребра сдавили, так что аж начинка лезет.
Итого. Махно обязуется идти рейдами на восток – бить белых, резать коммуникации и глотки, рвать подбрюшье деникинской армии. А Петлюра стоит против красных, прикрывая заодно и его тыл. Раненых оставляем по хатам – петлюровцы их не забижают, при возможности чем и помогут.
Выпили; обнялись, подписали подготовленный писарчуками документ. Привет батьке, пусть выздоравливает.
...Махно, со своим штабом и культпросветом при участии интеллигентского элемента, уже впитал этику гражданской войны. В этот самый день он издал прокламацию «Кто такой Петлюра?», объясняя вынужденность и временность этого союза. Чтоб свои бойцы не смущались. А если к Петлюре попадет? А скажем, что провокация красных – чтоб нас расколоть.