Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 1, стр. 69

3. ЗАКЛЮЧЕНИЕ ОБВИНИТЕЛЬНОЙ КОЛЛЕГИИ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ОБВИНИТЕЛЬНОЙ КОЛЛЕГИИ ВЕРХОВНОГО РЕВОЛЮЦИОННОГО ТРИБУНАЛА ПРИ ВСЕРОССИЙСКОМ ЦЕНТРАЛЬНОМ ИСПОЛНИТЕЛЬНОМ КОМИТЕТЕ СОВЕТОВ ПО ДЕЛУ О КОНТРРЕВОЛЮЦИОННОМ ЗАГОВОРЕ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА ПАРТИИ ЛЕВЫХ СОЦИАЛИСТОВ-РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ И ДРУГИХ ЛИЦ ТОЙ ЖЕ ПАРТИИ ПРОТИВ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ И РЕВОЛЮЦИИ

Мощным напором революции рабочий класс, солдаты и крестьяне России низвергли в октябре 1917 года господство буржуазии и, вырвав власть из рук временщика Керенского, передали ее Советам; они открыли этим эру социалистического переустройства России и в качестве выразителя воли II Всероссийского съезда Советов во главе страны поставили Совет Народных Комиссаров Российской Социалистической Федеративной Советской Республики.

Неимоверно тяжелые условия, в которых оказалась Советская власть с первых же пор своего существования, потребовали от новой власти максимального напряжения всех ее творческих сил и одновременно, при неуклонном стремлении ее к достижению поставленных целей, потребовали величайшей осторожности и осмотрительности в тактике, дабы не подвергнуть излишним опасностям республику, на которую история возложила величайшие задачи и у которой было слишком много врагов. Совет Народных Комиссаров, состоя в подавляющем большинстве своем из представителей политической партии большевиков, нуждался в это время, более чем когда-либо, в поддержке и помощи со стороны тех элементов населения, которые, не будучи чисто пролетарскими по своему составу, все же могли бы быть в состоянии понять и величие стоящих на очереди задач и оценить трудности, которые также предстояли на новом пути. Политически это выразилось в блоке партии коммунистов-большевиков с партией так называемых левых социалистов-революционеров, отколовшихся от старой партии эсеров незадолго до октября 1917 года и окончательно сблокировавшихся с большевиками после их победы в октябре. Экономически блок основывался на глубоком убеждении Совета Народных Комиссаров, что многомиллионная трудовая крестьянская масса пролетариата не менее кровно заинтересована в осуществлении в полной мерс лозунга «Вся власть Советам!» и на этом пути будет идти вместе с рабочим классом в его борьбе.

К сожалению, политическая деятельность показала, что солидарность крестьянских масс с революцией и солидарность политической партии левых социалистов-революционеров с революционной пролетарской тактикой далеко не представляли собою безусловно великих вещей.

IV Всероссийский съезд в этом отношении окончательно поставил все точки над «i». Вопрос о ратификации мирного договора с Германией, подписанного нашей делегацией в Бресте 3 марта 1918 года, был тем вопросом, по которому тактическое расхождение большинства съезда, большинства Совета Народных Комиссаров и партии коммунистов с партией левых эсеров сделало невозможным всякий дальнейший блок и дальнейшую совместную работу в правительстве.

Подавляющим большинством в несколько сот голосов IV Всероссийский съезд ратифицировал договор с Германией, и это голосование разрешило вопрос. Левые эсеры вышли из состава правительства и заняли скамьи оппозиции. Съезд признал невозможность в тех условиях для России далее продолжить войну, признал объективную неизбежность полного поражения русской революции в случае продолжения войны, а следовательно, и неизбежность ее гибели под сапогом германского империализма, одновременно с восстановлением власти буржуазии при помощи германских штыков. Но, приняв мир одновременно с этим, съезд постановил использовать в связи с Брестским миром возможность выиграть время, использовать для воссоздания армии передышку, которая благодаря миру проистекала для русской революции хотя бы на одном из фронтов, использовать ее для укрепления революции внутри страны, для сохранения Советской России как очага мировой революции. Съезд учел и понял, что вести войну против воли народа есть безумие и преступление со стороны народной власти и еще горшая авантюра, чем все войны царской монархии.

Партия левых социалистов-революционеров отказалась ратифицировать мир. Вышедшая из недр той самой старой партии социалистов-революционеров центра, которая с самого начала революции в своей подавляющей массе заняла откровенно буржуазную позицию, партия левых эсеров не могла окончательно порвать с породившей ее средой и унаследовала от нее и веру в революционную фразу, и теорию героев и толпы, и неумение и бессилие подняться выше в нужный момент над интеллигентским преклонением перед словесным фетишем. Полные неверия в революционные творческие силы народа, способного вынести все испытания, посылаемые историей, вожди партии левых эсеров, как и подобает «героям», предпочли проповедь словесной «беспощадной борьбы до конца» революционному служению народу в неимоверно тяжелых условиях реальной действительности. Устами своего лидера гражданина Камкова партия проповедовала войну, «покуда крестьянство трудовое, покуда пролетариат не раздавлен, растоптанный в крови международным империализмом», и устами Штейнберга: «Восстание повсеместное для оказания помощи трудовым массам» (см. стенографический отчет речей Камкова и Штейнберга, т. 2 следственного материала). «Создание миллионной социалистической армии» и надежда, «что передышкой будет достигнута национальная мощь», являлись, по словам Камкова, «одной из худших утопий». В то же время тот же Камков стремился убедить съезд, что «вопрос о поднятии революционного движения в других странах является вопросом нескольких дней, быть может, часов», и делал из всего этого неожиданный вывод, что «те, кто ратифицирует мир… ставит крест над русской революцией» (там же). Съезд по достоинству оценил эту революционную декламацию лидеров. Партия коммунистов с тех пор осталась одна во главе управления, повела и провела республику среди тысяч опасностей невредимой до настоящего времени, привела ее к мировой революции, привела, создав миллионную армию, которая делом доказала, что она умеет не только сражаться, но умеет и побеждать.

Маленькой интеллигентной группой ушла со съезда партия левых эсеров, партия, имевшая почти 6 мест в правительстве, теперь едва имела 20 мест в ЦИК. Своим выходом из правительства партия левых эсеров избавила правительство от излишнего балласта, тормозившего его деятельность, но, однако, она не перешла все же открыто в лагерь его врагов. Ко времени V съезда положение переменилось. Твердость коммунистов при проведении политической линии, порученной им волею рабочих и крестьян, не оставляла левым эсерам сомнения в том, что на почве лояльной оппозиции они не выиграют ничего; с другой стороны, им было не менее ясно, что с ними не будут больше считаться как с политической величиной, и не будут считаться не только в центре, но и на местах. Бездействие грозило превратиться в смерть. Одна из цитат речи Камкова на V съезде лучше всяких доказательств докажет, на какой путь решила теперь встать партия для достижения своих целей, чтобы вернуть прежнее положение. Обращаясь непосредственно к дипломатической ложе, где сидели представители империалистической Германии, Камков произнес: «Они (солдаты) не будут молчаливыми свидетелями того, как рукой германского разбойника, рукой палачей, которые сюда явились, рукой тех мерзавцев, грабителей, разбойников…» – шум не позволил ему закончить своей фразы (стенографический отчет речи Камкова).

Б. Д. Камков

Только сознание своей полной беспочвенности в смысле отсутствия какой-либо опоры в рабочих массах, сознание того, что впереди у них нет надежды на проведение своей линии путем планомерной и политической борьбы, а кругом нет сторонников, могли толкнуть эту партию, нервических интеллигентов на заборный жаргон в политических выступлениях и избрать в качестве тактического приема политическое хулиганство и провокационные выкрики авантюристов, для которых все остальные средства борьбы явились уже исчерпанными и уже проигранными.