Эхнатон. Фараон-вероотступник, стр. 12

Это, вероятно, понимали сторонники Ра-Хорахти, поэтому они всячески поощряли юного царя в его попытках возврата к прошлому. Они убеждали его, что, если он считает себя представителем тех древних царей и верховным жрецом их бога, он должен принять и их художественные каноны.

Таким образом, он мог воплотить в жизнь свои романтические грезы и одновременно нанести удар жрецам Амона, запретив санкционированный ими стиль и обязав скульпторов и художников своего времени следовать традициям древнейших времен.

Несомненно, какие-то реликвии той эпохи должны были сохраниться в древних храмах Гелиополя и других городов, поэтому молодой фараон мог изучить изображения, вырезанные в дереве, камне и слоновой кости. Современные археологи указывают на несомненное сходство принципов изображения человеческого тела на древнейших артефактах и у мастеров эпохи Эхнатона.

На иллюстрации показано несколько архаических изображений, в которых при желании можно увидеть прообраз художественной манеры новой школы. Для всех древних изображений характерен продолговатый череп, являющийся отличительной чертой «эхнатоновского» стиля. У фигурки из слоновой кости, изображающей древнего фараона, можно заметить хорошо знакомый по статуям Эхнатона наклон головы и заостренный подбородок. У статуэток из глины и слоновой кости мы видим тот же выпяченный живот и, что особенно показательно, непропорционально большие ступни и тяжелые бедра.

Перемены, происходившие в искусстве во времена Эхнатона, можно назвать своего рода ренессансом, возвращением к классической древности. При этом основным стремлением было желание подчеркнуть связь фараона с Ра-Хорахти как самым древним из всех богов.

В связи с этим становится понятна и другая особенность новой религии. Поклонение Ра-Хорахти-Атону предполагало почитание фараона как сына солнца и бога как основателя царской династии. Легенда гласила, что некогда на земле правил сам Ра или Ра-Хорахти и что его дух переходит от фараона к фараону. Этот бог являлся подлинным Владыкой Небес, а Амон оказывался просто узурпатором. 

1 – голова Эхнатона. Современный ему рисунок;

2 – голова царя. Зарисовка древней статуэтки, обнаруженной профессором Петри в Абидосе;

3 – голова Эхнатона. Современный ему рисунок;

4 – голова принца. Зарисовка с древней стелы, обнаруженной профессором Петри в Абидосе;

5 – древняя статуэтка, обнаруженная профессором Петри в Диосполе, у нее те же несоразмерные бедра, что и у скульптур эпохи Эхнатона

Именно поэтому имена нового бога размещались внутри царских картушей и молодой фараон подчеркнуто именовал Ра-Хорахти своим «отцом», а также «царем и богом». По той же причине Эхнатон предпочитал носить корону Нижнего Египта, которая использовалась в Гелиополе, а не корону Верхнего Египта [15], которого еще не существовало в те времена, когда Ра правил на земле [16].

Помимо особенностей в воспроизведении человеческих фигур новое искусство отличается значительно большим разнообразием и свободой поз. Никогда раньше мастерам не удалось так изящно и точно передать пластику идущего или сидящего человека.

Скульптурные памятники этого периода столь совершенны, что могут свободно соперничать с лучшими образцами греческого искусства. Барельефы выполнены с таким изяществом и естественностью, что поневоле вызывают восхищение.

Статуэтку царицы Нефертити следует отнести к величайшим шедеврам мирового искусства. Ее обнаружили немецкие археологи, проводившие раскопки в Эль-Амарне, в настоящее время она находится в Берлинском музее.

К сожалению, только два художника этого периода известны по именам [17]. Один из них – некий Аута, представленный на рельефе, который был создан спустя примерно восемь лет с начала перемен. Показательно, что он был придворным художником царицы Тиу, возможно, что именно он и его покровительница и стали основателями нового направления в искусстве.

Однако и сам царь был уже достаточно взрослым, чтобы принимать активное участие в происходящем, поскольку другой художник, чье имя нам также известно – Бек, утверждает, что он руководствовался распоряжениями лично фараона. Таким образом, вполне можно предположить, что в новых канонах нашли выражение вкусы Эхнатона, хотя к тому моменту, когда эти каноны были установлены, ему исполнилось всего лишь пятнадцать лет.

Глава 8

ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО КУЛЬТА

На скалах, расположенных близ каменоломни Вади-Хамамат, сохранилась весьма интересная надпись, явно относящаяся к описываемому периоду. Она состоит из трех картушей, расположенными над двумя знаками «неб», символизирующими верховную власть, а над картушами помещен диск с расходящимися лучами – символ новой религии.

Один из этих картушей, окруженный высокими перьями, которые традиционно носили царицы, содержит очень короткую надпись. Очевидно, что это может быть только имя царицы Тиу [18]. В других двух картушах располагались имена «Аменхотеп IV» и второе имя фараона.

Надпись подтверждает, что уже после того, как возникла символика нового культа, и до того, как молодой царь принял имя «Эхнатон», царица Тиу считалась по рангу равной фараону. Очевидно, она все еще исполняла обязанности регента.

С семнадцати до девятнадцати лет юный фараон, судя по всему, внимательно следил за всеми переменами, происходившими в стране. Со всей горячностью молодости он принялся поддерживать реформаторов, и можно предположить, что царице Тиу требовалось призвать на помощь все свои дипломатические способности, чтобы удержать Эхнатона от необдуманных действий, которые могли вызывать недовольство его подданных.

Понятно, что жрецы Амона были крайне недовольны приверженностью фараона к Ра-Хорахти, и, хотя он по-прежнему воздавал формальные почести фиванскому богу, они сознавали, что в любой момент фараон может отвернуться от их божества. Наверняка происходили многочисленные стычки между верховным жрецом Амона-Ра и юным верховным жрецом бога солнца.

Новое искусство, отвергавшее условности старого культа, вызывало у жрецов отвращение, новые религиозные идеи совершенно не вязались с их косными доктринами, и многое из того, что говорил фараон, казалось им абсолютной ересью. Поток новшеств, направляемый мальчишеской рукой, грозил смести их, подхватить и унести неведомо куда.

Придворные вельможи и сановники во всем следовали за своим юным повелителем и внимательно прислушивались к каждому его слову. Иногда эти слова являлись результатом его собственных размышлений; возможно, в ряде случаев он повторял высказывания своей дальновидной матери, а время от времени из его уст можно было услышать речения придворных мудрецов. Прорицатели из Азии рассказывали ему о своих видениях; философы соблазняли его тайными знаниями; поэты пели ему песни, воскрешая предания далекой старины; жрецы неведомых богов излагали ему свои верования. Эхнатон никогда не прогуливался в тени ливанских кедров, не видел сирийских гор, но тем не менее гимны Адониса и песни Ваала были столь же хорошо знакомы ему, как и торжественные песни, посвященные Амону-Ра.

При фиванском дворе собрались представители почти всех народов мира. И отовсюду: из Сардинии, с Сицилии и Кипра, из садов Персии, ливанских рощ и пустынь Эфиопии – они принесли свои верования и учения. Вавилон нашептал ему тайны глубокой древности. Юношески пытливый ум фараона жадно впитывал эту мудрость, приобщаясь к подлинным сокровищам человеческой мысли.

Следует также помнить, что в жилах фараона текла чужеземная кровь. Люди, составлявшие его окружение; хотя и были весьма образованными, оставались все теми же суеверными египтянами, слепо почитавшими фараона как носителя божественной власти. Идеи, рожденные пылким ищущим разумом, с готовностью воспринимались этими девственно чистыми, хотя и несколько ограниченными умами.