Фанфан-Тюльпан, стр. 74

— Нет, напротив! — ответил драматург. — На этот раз генеральный лейтенант был очаровательно любезен! Он потребовал от меня только участия в необыкновенной встрече, настоящем театральном представлении, причем разыгранном по всем правилам! Верно, Фанфан?

Фанфан-Тюльпан, который целовался с Переттой, обернулся.

— О, да, друзья! — вскричал он радостно. — А я хочу сообщить вам необыкновенную новость!

— Еще новость? — недоверчиво проворчал Бравый Вояка.

— Да, еще! И какую! Слушайте! На допросе оказался Тарднуа, бывший управляющий маркиза Робера Д'Орильи. И от него мы узнали, что Робер и я — братья! Он, оказывается, много лет нарочно это скрывал!

Потрясающее известие привело всех в совершенное изумление. Старый солдат и обе дамы долго не могли прийти в себя. Потом они потребовали, чтобы Д'Орильи сам рассказал, что произошло и как все выяснилось.

— Гром и молния! — пробурчал, не выдержав, Бравый Вояка. — Подумать только! Ведь вы чуть-чуть не отправили вашего брата на тот свет! И если бы не я, преступление осталось бы на вашей совести!

Робер, смущенный и пристыженный, опустил глаза и ничего не ответил. Но Перетта подошла к нему и взяла его за обе руки так естественно и тепло, что он сказал:

— Я счастлив, что мой брат простил мне, что я был так жесток по отношению к нему, и буду горд, если получу возможность и право, мадемуазель, любить вас… как сестру!

Девушка покраснела, как пион, а Фанфан-Тюльпан громовым голосом произнес:

— Друзья мои, все это — в прошлом! Давайте думать о будущем!

— Да, да, конечно! — радостно воскликнул Фавар, обнимая за плечи жену. — А, в ожидании будущего, пока пойдем обедать! Мне очень не терпится, наконец, попробовать что-нибудь другое вместо того, чем меня кормили в моих предыдущих… жилищах… вынужденных жилищах.

Признание Фавара было встречено добродушным смехом. Фанфан помог Бравому Вояке встать, и все отправились в столовую, где негр Сиди-Бель-Кассем важно возгласил:

— Мадам, кушать подали!

ЭПИЛОГ

Несколько следующих недель были неделями безоблачного счастья для Фанфана-Тюльпана. Его дело в суде было пересмотрено, и смертный приговор отменен полностью. Благодаря хлопотам брата он смог получить четверть отцовского состояния. Одновременно первый кавалер Франции получил от короля чин офицера и из штандартоносца стал корнетом королевской гвардии. Старики Магю, которые теперь уже сияли от радости, решили отправиться в Париж, чтобы выразить согласие на брак дочери и присутствовать на свадьбе, назначенной на ближайшие дни, и на торжество в доме Фаваров собрались родные и друзья жениха и невесты. Когда свадебный ужин был окончен, Фанфан увлек Перетту в сад. Была теплая и тихая ночь, и из беседки слышалось пение скрипок, игравших на балу.

— Помнишь праздник цветущих яблонь в Фикефлёр, дорогая? — спросил Фанфан.

— Еще бы! — ответила Перетта, прижимаясь к жениху.

— Я тогда обещал, что женюсь на тебе!

— А я обещала ждать тебя!

— Теперь нам остается только радоваться нашему счастью!

Молодой человек крепко обнял невесту и поцеловал ее, и, чтобы не мешать им целоваться, улыбающаяся луна скромно ушла за завесу облаков.

На следующий день после свадьбы, теплый, но пасмурный, Фанфан и Перетта отправились в гости к Бравому Вояке. В награду за долгую службу он был принят в дом инвалидов, куда новоназначенный офицер Фанфан принес ему почетное оружие — именную саблю. Комендант дома выстроил своих прославленных в войнах пенсионеров на парадном дворе, и там в два ряда стояли строем отличившиеся в боях инвалиды последних войн.

Барабанная дробь возвестила о прибытии офицеров. Фанфан, затянутый в блестящий новенький мундир корнета королевской гвардии, вышел вперед. Перетта и госпожа Фавар с мужем, стоя в углу двора, взволнованно наблюдали эту сцену. Робер Д'Орильи сопровождал брата, но шел на несколько шагов позади. Фанфан остановился у фланга первой шеренги перед Бравым Воякой, опиравшимся на костыли. Инвалиды стали в позицию «вольно», и первый кавалер Франции, держа в руках почетную саблю в позолоченных серебряных ножнах, торжественно и громко произнес:

— Сержант Кошерель по прозвищу Бравый Вояка! Именем короля я вручаю вам эту почетную саблю!

Ветеран выступил на два шага вперед и принял почетное оружие. Фанфан обнял его и, пока старик смахивал слезу с усов, сказал ему:

— Мой дорогой Бравый Вояка, перед всеми героями, собравшимися здесь, я благодарю тебя за все, что ты для меня сделал, так как если я был хорошим солдатом, остался жив и стал офицером, то этим я обязан тебе одному!

Громкое «ура» потрясло строй. Хор дружно произнес:

— Да здравствует Фанфан-Тюльпан! Да здравствует первый кавалер Франции!

Тут Фавары и Перетта тоже подошли к строю. Вдруг облака рассеялись, и яркое солнце зажгло золотой купол дома. Все наши герои по очереди обняли и поцеловали вконец растроганного Бравого Вояку.

Но война во Фландрии вскоре возобновилась. Неделю спустя после этой торжественной церемонии Фанфан-Тюльпан снова отправился в полк, оставив Перетту под охраной ее друзей — Фаваров. Перетта, ужасно расстроенная неожиданным и таким внезапным отъездом мужа, немного утешилась только тогда, когда получила от него утешительное известие о его новых подвигах. Им предстояло в скором времени соединиться и провести вместе еще много счастливых дней.

Подвиги Фанфана-Тюльпана воспеты в песне, которую уже в течение двух веков поют и солдаты, и дети, когда играют в войну: