Любой ценой, стр. 141

— Похоже, мы поймали их со спущенными штанами, не так ли? — заметила вице-адмирал дама Элис Трумэн, в то время как её Оперативное Соединение 81 с постоянным ускорением шло к Веспасиану, обитаемой планете системы Шантильи.

— Да, так, — согласилась с экрана коммуникатора Мишель Хенке. — Конечно, у меня есть гнусное предположение, что так и было задумано выглядеть.

— Ну же, адмирал Хенке! Я и не представляла себе, что у вас такая глубокая паранойя.

— Это от общения с людьми вроде вас и её милости, — сухо произнесла Хенке. Затем продолжила более серьёзно. — Как постоянно подчёркивает Хонор — хевы не дураки. И на этот раз над ними нет политиканов, заставляющих их действовать так, как они действовали раньше. У них не было времени, чтобы получить значительные подкрепления, однако Шантильи — более лакомая цель, чем был Гастон. Она с самого начала должна была быть защищена мощнее, и я абсолютно уверена, что в системе больше гиперпространственных кораблей, чем три зафиксированных нашими сенсорными массивами эсминца. Данное обстоятельство подсказывает моему от природы подозрительному уму, что как только они поняли, что мы выставляем эти массивы, все их крупные боевые корабли в полном составе замаскировались.

— Я бы так и сделала, — согласилась Трумэн. Она несколько секунд легко постукивала пальцами по подлокотнику, затем пожала плечами. — Наши сенсоры хороши, но их маскировочные системы стали намного лучше, а в любой звёздной системе полно места. Если бы вы намеревались спрятать своё оборонительное оперативное соединение, то где бы его разместили?

— Оно должно располагаться достаточно близко, чтобы прикрыть околопланетные платформы, — ответила Хенке, — там сконцентрировано девяносто процентов промышленности системы, так что нет никакого смысла защищать другие части системы. Хотя «Борзая» и «Гончая» прочесали всё пространство по эту сторону Веспасиана весьма тщательно. Даже предполагая, что они замаскировались, наши сенсоры, вероятно, их бы засекли. Однако они должны основывать свои планы развертывания на том, что мы будем подходить по наикратчайшему пути и рассчитывать, что смогут изменить свои планы, если мы сделаем что-то другое. Так что, если бы я искала выгодное укромное место, то наверное разместила бы корабли по эту сторону светила, но внутри орбиты Веспасиана. Достаточно глубоко в системе, чтобы беспилотным аппаратам противника пришлось бы, прежде чем заметить меня, пролететь мимо планеты и всего того множества разведывательных платформ, которые я бы сконцентрировала для прикрытия внутренней части системы. Однако достаточно близко, чтобы я смогла построить вектор перехвата для встречи нападающих на подходе к планете.

— Примерно то, что и я думала, — пробормотала Трумэн.

— Честно говоря, я меньше беспокоюсь об их кораблях, чем о заблаговременно размещённых подвесках, — сказала Хенке, — На Гастоне у них большого числа подвесок не было, но это наиболее рентабельное средство обороны звёздных систем, которым они располагают. И на Гастоне мы узнали, что обнаружить их намного сложнее, чем мы предполагали. Ясное дело — предполагая, что мы правы насчет размещения их кораблей — что местный командующий — довольно серьезный противник. И хитроумный. Мне не нравится мысль о том, что такой человек может сделать при помощи достаточно большого числа подвесок системной обороны, если пораскинет над этим мозгами.

— Иван, как вы полагаете, засекли ли нас их разведчики?

— Пока невозможно определить, мэм, — ответил коммандер деКастро. — Если они были достаточно близко и смотрели в правильном направлении — если им повезло — тогда да. Тогда, возможно, они точно знают где мы. Однако ничто из обнаруженного расчётами сенсоров Леонардо не указывает на то, что это так.

«И мы оба знаем, что в конечном итоге так или иначе большой разницы не будет», — подумал он, с привязанностью глядя на адмирала.

— Я полагаю, тут всё дело в принципе, — неожиданно произнесла адмирал Белльфойль, как будто услышала то, что он так старательно не высказал вслух. — Будет из этого какой-то прок или нет, но знание, что мы сумели по крайней мере ошарашить их, окажет удивительное воздействие на состояние моего боевого духа.

— Хорошо, в таком случае, давайте предполагать, что обманули их, до тех пор пока не убедимся в обратном.

— Так что, капитан, я желаю, чтобы вы заняли передовую позицию, — произнесла Мишель Хенке.

— Я польщён, — высокий, нескладный человек на другом конце линии связи растягивал слова с выводящим из себя аристократическим прононсом. — Также будет интересно поглядеть, как корабль поведёт себя в своём первом бою.

— Этому кораблю досталось славное имя, — заметила Хенке.

— Несомненно так, — согласился капитан первого ранга Майкл Оверстейген. — На самом деле, кажется, кто-то походя рассказывал мне, что первые капитан и старпом предыдущей «Ники» тоже приложили к этому руку.

— Мы старались, капитан. Мы старались.

Несмотря на временами приводящие в бешенство манерность и гордую — кто-нибудь мог бы достаточно справедливо сказать «надменную» — уверенность Оверстейгена в себе, Хенке он всегда скорее нравился. Различия между политическими пристрастиями их семейств, как и то, что их отцы от всей души друг друга ненавидели, всего лишь делали эту симпатию более занятной. Но даже граф Золотого Пика никогда не подвергал сомнению компетентность и силу духа Майкла Оверстейгена и Хенке была довольна, что он был старше по выслуге капитана Франклина Гановера с «Гектора». Ей нравился Гановер, он был хорошим, надёжным человеком. Однако он не был Майклом Оверстейгеном, а старшинство Оверстейгена принесло тому командование над третьим дивизионом Хенке. Если когда-либо правильный человек и попадал на правильное место, то это было именно в данном случае. На глазах у Хенке «Ника» и «Гектор» увеличили ускорение ещё на несколько g.

Уинстон Брэдшоу и два его крейсера типа «Саганами» — КЕВ «Эдвард Саганами» и КЕВ «Квентин Сен-Джеймс» — остались при носителях Трумэн, в то время как сама Хенке с «Аяксом», «Агамемноном» и лёгкими крейсерами «Амон», «Анур» и «Бастет» шли вслед за Оверстейгеном. Она не хотела, чтобы разрыв между её кораблями и дивизионом Оверстейгена стал слишком велик, но ей было нужно хотя бы несколько секунд для реакции на любую западню или засаду, на которые могли наткнуться корабли Оверстейгена. И она хотела быть уверена, что держит свои корабли и четыре эскадрильи «Катан» непосредственного прикрытия между Оверстейгеном и более чем двумя сотнями ЛАКов хевов, нависающими над мантикорскими кораблями.