Пройдоха, стр. 4

– Вам больно?! – воскликнула девица.

– Надеюсь, это дверь хрустнула, а не мои ребра? – поморщился я. Створка оказалась гораздо крепче, чем я думал.

Со стороны прихожей донесся громкий треск электрического разряда. Ого-го! Дестроер, кажется, не только замок взломал, но и угробил всю энергосистему квартиры. Повернувшись другим плечом, я еще раз попытался протаранить дверь. Она, наконец, поддалась, и я по инерции вылетел на лестничную площадку.

Сбылись мои кошмары: теперь нам нужно бежать не вниз, а вверх. Впрочем, преодолев три или четыре пролета, мы догадались воспользоваться дверью, ведущей на этаж. Как ни странно, в одной из шахт лифта оказалась свободная капсула, в которую мы и заскочили.

– Наверх, – выдохнул я, в изнеможении опираясь спиной о стенку капсулы.

Взглянул на девицу, слегка раскрасневшуюся от бега и волнения. Сейчас ее одеяние напоминало некое подобие старинной туники светло-синего цвета с черным орнаментом по подолу. Белоснежная лента поддерживала еще не успевшие толком высохнуть голубоватые волосы, спадавшие на плечи мягкими волнистыми прядями. Между прочим, мне всегда нравились девушки с длинными волосами, хотя сейчас это опять не в моде – во всяком случае, на этой планете. Особо прогрессивные дамочки здесь вообще бреют голову и украшают свой лысый череп разноцветными узорами. Никак не могу к этому привыкнуть. Моя бывшая жена говорила, что я жутко старомоден, как и все выходцы со старушки-Земли.

Девица тоже не придумала ничего лучше, чем заняться изучением моей внешности. В награду я подарил ей одну из своих самых чарующих улыбок. Но, судя по всему, это не произвело на нее ни малейшего впечатления.

За прозрачными стенками капсулы мелькали пролетающие вниз этажи. Вскоре она замедлила ход и, наконец, остановилась. Мы на крыше.

Увидев на парковочной площадке сине-красный спортивный грав, стоявший неподалеку от моего, я выругался так, что у моей спутницы глаза округлились. Рядом с гравилётом, небрежно облокотившись на перила, огораживающие край крыши, стояли еще двое молодчиков.

– Теперь послушай меня, – прошептал я девице. – Сейчас выходим и спокойненько так топаем во-он к тому гравилёту: видишь, серый такой, с царапиной на боку? Главное – не нервничай. Скорее всего они даже не знают, как мы выглядим.

Я приобнял ее за талию, и мы как ни в чем не бывало отправились к моей колымаге. Вполне благополучно прошествовали мимо ничего не подозревающей парочки громил. Я уже открывал дверцу грава, когда из вновь прибывшей капсулы лифта выскочил уже знакомый нам лысый. Вслед за ним появились и остальные трое.

– Это они!!! – заорал лысый, вперив в нас указующий перст. – Это девчонка Бронкса! Держите их!

Я втолкнул девицу в салон и заскочил следом.

Дальше все происходило, как в замедленном повторе. Грав, кажется, целую вечность отрывался от поверхности крыши. Когда же под звуки выстрелов и вопли лысого он взмыл над парковкой, я бросил гравилёт наискосок вниз, скрываясь за стеной здания. И лишь тогда понял, что стреляли-то в нас. Проклятье! Дарк, это твой талант – влипать в подобные истории! Я резко развернул грав, едва не размазав его по стене, и он помчал нас прочь с самой большой скоростью, какую я только смог из него выжать.

На некоторое время я даже убедил себя в том, что нам удалось оторваться. Но мои иллюзии рассеялись, когда я увидел на обзорных экранах уже знакомый сине-красный грав.

Я сделал несколько головокружительных пируэтов, чудом не врезавшись ни в одно из зданий, и сменил направление движения на прямо противоположное, пролетев под самым днищем гравилёта преследователей. Но парень, сидевший за штурвалом спортивного грава, тоже был не промах. Не успели мы преодолеть и пары кварталов, как он снова начал «наступать» нам на пятки.

Что тут началось! Вот уж погоня так погоня! Девица взвизгивала при каждом маневре (терпеть не могу эту женскую особенность!); нас болтало из стороны в сторону; каждую секунду мы могли куда-нибудь врезаться, а на хвосте упрямо висел грав с бандой парней, общаться с которыми я не испытывал ни малейшего желания. Поймите меня правильно: вообще-то я не против того, чтобы знакомиться с интересными людьми, заводить новых друзей, и все такое прочее. Но я категорически против того, чтобы это происходило при подобных обстоятельствах. Да и, честно говоря, мне с трудом верилось, что, если нас поймают, я отделаюсь лишь дружеским похлопыванием по плечу. Дескать: «Здорово умеешь водить, дружище!», или: «Заставил же ты нас попотеть, старина!» Скорее уж эти парни попробуют лишить целостности мое бренное тело, а то и возродить древние каннибальские обряды.

Почти не сбавляя скорости, я свернул за угол и… от визга девицы аж уши заложило. Прямо на нас мчался огромный, как скала, грав-контейнеровоз! Я резко дернул штурвал на себя, уводя гравилёт вверх, но он все же зацепил днищем один из контейнеров. Истерично завыла аварийная сигнализация, панель управления грава бестолково замигала.

Напрасно я пытался справиться с управлением: штурвал превратился в бесполезный кусок пластмассы. Гравилёт неуклюже рыскал из стороны в сторону, рывками теряя высоту. И тут позади нас прогремел взрыв: контейнеровоз вылетел на перекресток, где в него и врезались наши преследователи. Взрывной волной мой грав отбросило в сторону, и система управления окончательно накрылась медным тазиком. Я лишь успел крикнуть девушке какую-то чушь вроде: «Держись, все будет нормально!» – после чего мы ухнули вниз с ускорением свободного падения…

3

Я плыл в теплом мягком облаке, почти не чувствуя своего тела. Дышалось легко, мозг пребывал в сладкой дреме, и казалось, что это будет продолжаться вечно. Неужели я попал в рай? Вот уж никогда бы не подумал…

Я продолжал спать, просыпаться не хотелось, поэтому я недовольно поморщился, когда сквозь веки начал пробиваться свет. Попробовал прикрыть глаза ладонью, но руки не слушались, а свет еще более усилился. В конце концов, еще немного побрыкавшись, я приоткрыл глаза. Сначала ничего не было видно, кроме мутных цветных пятен, потом наконец стали проявляться смутные очертания окружающих предметов… Я начал понемногу приходить в себя.

Голова, руки, ноги, грудь – все опутано паутиной каких-то электродов, трубок, капельниц и прочей дребедени. Я лежу в подобии неглубокой ванны, заполненной мутной зеленоватой массой, подрагивающей, как желе. Над поверхностью этой дряни возвышается только мое лицо. Не поворачивая головы, я оглядел комнату. Ослепительно белые стены, поблескивающие полированными поверхностями приборы, специфический запах… Больница.

Рядом с моим ложем стоит симпатичная женщина-врач лет сорока, в розоватом халате, а чуть позади нее – гуманоид со сморщенной серой кожей и большими, широко расставленными глазами навыкате. По-моему, один из местных аборигенов. Врач, внимательно всмотревшись в мое лицо, тихо сказала:

– Он очнулся.

После мягкой тишины сна звук ее голоса прозвучал, как выстрел. Я поморщился.

– Через пару минут вы сможете с ним говорить. Только, пожалуйста, недолго и негромко – он отвык от звуков за эти сутки, – прошептала врач гуманоиду и, еще раз взглянув на меня, тихонько вышла. Хотя ступала она очень осторожно, звуки ее шагов отдавались у меня в черепе барабанной дробью.

Она сказала – «сутки»?! Я вспомнил погасшую панель грава и наше стремительное падение… С трудом разодрав слипшиеся от долгого молчания губы, прохрипел, едва узнавая звук собственного голоса:

– А девушка?

Туземец с легким акцентом произнес:

– Она пострадала гораздо меньше. Через пару часов она уже сможет вас навестить.

Каждое его слово отзывалось в мозгу тупой вибрирующей болью. Черт возьми, чем меня накачали? Впрочем, сейчас грех жаловаться. Хоть жив остался.

– Как мои дела?

– Вы сильно ударились головой. Довольно серьезное сотрясение мозга. Но сейчас все более или менее в норме. Если не считать ушибов и двух сломанных ребер, вы легко отделались.