Титан, стр. 44

Два дня спустя после того, как они нашли и исследовали внутреннюю часть каната, команда «Титаника» выбралась из тропического леса. Там где находился канат, поверхность была холмистая, но когда они миновали территорию, прилегающую к канату, земля стала гладкой как бильярдный стол и Офион растянулся на многие километры в обоих направлениях. Наверное, нигде больше не существовало такой длинной береговой линии. Единственным признаком окончания реки и начала болотистой местности была вкоренившаяся в дно высокая трава да встречающиеся время от времени грязевые наносы метровой высоты. Водная поверхность раскинулась во все стороны, редко где глубина была более десяти сантиметров; исключение составляли извилистые лабиринты низин, заполняемых приливом, заболоченных рукавов реки, небольшие бухты и заводи. Вода здесь была чистой и большие угри и одноглазые ильные рыбы размером с гиппопотама выдолбили дно поглубже.

Деревья здесь были трех видов, они росли разбросанными группами. Внимание Сирокко привлекли деревья, выглядевшие как стеклянные изваяния, у них были прямые прозрачные стволы и систематически расположенные ветви в хрустальном оформлении. Самые маленькие ветви были как волосок в лампе накаливания, который мог быть использован в волоконной оптике. Порывы ветра обламывали самые слабые веточки. Обмотав их с одной стороны парашютной тканью, можно было получить отличные ножи. При малейшем движении волокна на деревьях сверкали, Габи называла эти деревья рождественскими елками.

Два других вида понравились Сирокко меньше. Одно крупное растение, было бы ошибкой назвать его деревом, хотя своими размерами этот вид походил на деревья – напоминало кучу, которую можно видеть на скотоводческом ранчо. Билл назвал эти растения навозными деревьями. Подойдя поближе, можно было рассмотреть внутреннюю структуру этих деревьев, но никому не захотелось этого сделать, так как запах, исходящий от деревьев слишком напоминал то, на что они были похожи.

Были тут еще и деревья, которые лучше было рассматривать по частям. Было в них одновременно что-то от кипарисов и от ив, все это было беспорядочно переплетено гирляндами ползучих растений, изнуряющих деревья, на которых они паразитировали.

Это делало их путь более неприятным, чем это было в высокогорье. Там джунгли мало чем отличались от тех, которые находились у Амазонки или Конго. Здесь же все было иначе, все было искажено и несло угрозу.

Стоянка была невозможна. Они начинали привязывать лодку к деревьям и спать прямо в ней. Каждые десять-двенадцать часов шел дождь. Они сделали из парашютной ткани навес над носом лодки, но вода все равно натекала в лодку и на дне образовывались лужи. Вода была теплой, но влажность была настолько высокая, что ничего не сохло.

От постоянной грязи, жары, сырости и пота они становились все раздражительнее. Они недосыпали, часто не спали и половину того, что было необходимо, просыпаясь раньше времени из-за тесноты на скользком дне «Титаника».

Сирокко проснулась в разгар привидевшегося ей кошмара, какое-то мгновение она была не в состоянии дышать. Она села, почувствовала, что тело ее покрывает липкая испарина.

Габи кивнула ей и продолжала смотреть на реку.

– Роки, – спросил Билл, – что бы тебе хотелось…

– Нет, нет, – предостерегающе подняла она руки, – Черт возьми, я ужасно хочу кофе! Я бы убила за чашечку кофе!

Габи улыбнулась, но улыбка выглядела натянутой. Они уже изучили Сирокко и знали, что она начинает заводиться.

– Ничего смешного. – Она уныло смотрела на землю, которая выглядела такой разрушающейся и приходящей в упадок, как и ее настроение.

– Подожди еще немного перед тем, как начать задавать мне вопросы, – сказала Сирокко Биллу. Она стащила с себя прилипшую к телу одежду и прыгнула в воду.

Стало легче, но не намного.

Она держалась за борт лодки и подпрыгивала в воде, мечтая о кусочке мыла. Но тут ее ноги коснулись чего-то скользкого. Она не стала выяснять что это могло быть, а подтянувшись за борт, забралась в лодку, стекая с нее, вода образовала лужицы у ее ног.

– Ну, а теперь говори, что ты хотел у меня спросить.

Билл указал рукой в сторону северного берега. – Вот там мы видели дым. Ты и сама можешь увидеть его сейчас, это левее вон той группы деревьев.

Сирокко оперлась о край борта и посмотрела в ту сторону, куда показывал Билл: на фоне далекой северной стены вырисовывалась серая полоска.

– Давайте пристанем к берегу и посмотрим, что это может быть.

Это был длинный, изнурительный путь по колено в грязи и стоячей воде. Билл шел впереди. Они заволновались, когда обошли большое навозное дерево, закрывавшее вид. Сирокко заметила дымок над самым вонючим деревом и скользя по земле устремилась вперед.

Когда они вышли к огню, начался дождь. Он был не сильным, но и огонь был небольшим. Казалось, он состоял из одной сажи, следы от которой оставляли их ноги.

Огонь неравномерно покрывал площадь величиной с квадратный гектометр, судорожно тлея по краям. По мере того как шел дождь, серый дым стал превращаться в белый. Затем языки пламени начали лизать нижнюю часть кустарника, расположенного в нескольких метрах.

– Найдите что-то сухое, – приказала Сирокко. – Все равно, что. Немного этой болотной травы и прутьев. Поживей, а то мы упустим его!

Билл и Габи бросились в разных направлениях, в то время как Сирокко стала перед кустарником на колени и начала раздувать огонь. Она не обращала внимания на евший глаза дым и дула, пока не закружилась голова.

Вскоре около нее была уже внушительная горка сухого дерева. Наконец Сирокко смогла откинуться назад и передохнуть, она была уверена, что огонь уже не загаснет. Это была маленькая победа, но весила она очень много.

Когда дождь прекратился, пламя все еще разгоралось.

Теперь проблема состояла в том, как сохранить этот огонь.

Они обсуждали ее на протяжении нескольких часов, пытаясь найти решение и отметая одно за другим возникающие предложения.

Поиск решения задачи занял остаток дня и значительную часть следующего. Они сделали из болотной глины два шара, хорошенько обожгли их, затем насушили большое количество наиболее медленно горящего дерева. Когда все было готово, они разожгли в каждом из шаров небольшой огонь. Благоразумие подсказывало иметь запасной огонь. Кто-то должен был постоянно поддерживать пламя: пока не будет найдено лучшее решение, необходимо было сохранять огонь таким трудоемким образом.