Фея, стр. 87

Водные пространства наполовину в Крие и наполовину в Фебе на картах обычно помечали как Феба или Фебское море, в жизни же так никто ее не называл. Те, кому доводилось пересекать Фебу, плыли по Сумеречному морю.

И это было подходящее название. Западная его оконечность лежала в Крие, а стало быть — при свете дня. Зато дальше оно простиралось в ночь Фебы. Видимые с расстояния, достаточного, чтобы изгиб Геи их замкнул, воды Сумеречного моря начинались в тенях темно-синего и зеленого, затем проходили оранжевое и медно-красное и заканчивались в иссиня-черном. Примерно в центре моря располагался крупный остров, известный как Аном, вечно погруженный в сумерки, где находились два озера, известные как Тарн-Гандрия и Тарн-Конкордия. Только на этом острове, и нигде больше, жила раса насекомоподобных существ, и людям, и титанидам известных как Железные Мастера. Из того немногого, что ей удалось разузнать, Робин заключила, что все они предельно отвратительны — начиная от их запаха и кончая всеми аспектами их культуры и морали. После такой информации Робин весьма порадовалась тому, что на сей раз у Феи нет к этим Мастерам никаких дел.

Собственно говоря, путники планировали для себя избрать традиционную трассу. Северный берег Сумеречного моря был так близок к прямому маршруту через него, что грех было бы не воспользоваться безопасными гаванями — тем более, что море славилось своими внезапными, бешеными штормами.

Навигация здесь проходила без особых приключений, однако Робин держалась в стороне от остальных. Ее расстроил тот инцидент с Крисом. Она не винила его, но не могла удержаться от некоторого неприязненного чувства к нему. Робин привыкла извлекать уроки из всех тех гадостей, которые случались с ней в жизни, а что она уяснила для себя из опыта гетеросексуальной любви, так это то, что, не считая ее невежества, эта самая любовь — худший ее враг в Гее. Эта мысль была для нее не нова. Всю свою жизнь Робин привыкла ограждать себя от того, что не имело непосредственного отношения к выживанию. Но, поступая так, она частенько пропускала то, что не ускользало от людей более терпеливых и менее разборчивых, которые прислушиваются и присматриваются ко всему — вне зависимости от того, каким тривиальным это представляется на первый взгляд.

И для Робин настала пора отбросить ту точку зрения, что Фея — всего-навсего проспиртованный зомби, а уважение к себе она вызывает лишь титулами да баснями про свои прошлые подвиги. На самом деле это казалось такой мелочью, но на Робин, стоило ей об этом задуматься, недавнее происшествие произвело сильное впечатление.

Сирокко услышала их, когда Крис начал стонать — а значит, они на грани катастрофы. Она стремительно все обмозговала, сложив воедино такие детали, как утраченные контрацептивы и генетический недуг Робин. Отсюда она вывела их взаимное неведение и возможную плодовитость Робин. Дальше она действовала не раздумывая и не заботясь о последствиях. Для Сирокко не имело значения, что ее действия могли показаться социально безобразными. Она была права, знала это — и действовала, опираясь на свою правоту.

Но этого Робин, наверное, никогда не узнать. Зато теперь она точно знала, что больше не станет недооценивать Сирокко.

Офион появлялся из Сумеречного моря примерно так же, как и из Нокса: море постепенно сужалось и в какой-то точке становилось рекой. Но вместо череды речных насосов группе предстали пять километров самых опасных стремнин, какие им когда-либо доводилось видеть. Помедлив в последнем спокойном бассейне, четыре каноэ сблизились, чтобы обсудить дальнейшие действия. Эта часть реки была знакома только Габи и Сирокко. Титаниды же слушали, медленно забирая назад.

Наконец они стали входить в стремнины по очереди — Сирокко и Менестрель впереди, а Габи с Псалтерионом замыкали флотилию. Когда пришла ее очередь, Робин возликовала от грохота и скорости. Опустившись на колени у кормы, она яростно гребла, пока Фанфара не посоветовала ей поберечь силы и позволить немного поработать самой реке. Чувствуя результаты могучих, точно рассчитанных гребков титаниды, Робин изо всех сил пыталась помогать, а не мешать. Следовало найти ритм, способ приладиться к реке. Дважды ей удавалось оттолкнуться концом весла от подводных камней, и один раз она заслужила одобрительный возглас Фанфары. Робин все еще ухмылялась, когда они, завернув за поворот, оказались перед сотней метров самого что ни на есть жуткого хаоса, где река шла чуть ли не вертикально вниз.

Времени на раздумья не оставалось. Едва ли не раньше, чем Робин поняла, что делает, она уже прочитала молитву и покрепче взялась за весло.

Каноэ затряслось. Вода хлынула через борт и плеснула Робин в лицо; затем она стала предпринимать героические усилия, чтобы держаться носом вниз по течению. Робин показалось, что она слышала крик Фанфары, но рев реки заглушал все звуки. Древесина под ней разлетелась в щепки — и неожиданно Робин обнаружила себя в реке, держащейся за борт каноэ.

Когда она высунула голову и открыла глаза, то заметила, что Фанфара тоже стоит по пояс в воде. Затем Фанфара дотащила Робин до относительно тихого участка у берега. Потом титанида взобралась на скалистый выступ и принялась затаскивать туда нос каноэ.

— У тебя все в порядке? — крикнула она, и Робин сумела кивнуть.

После шумного обсуждения решено было, что каноэ должно закончить свой путь по стремнине. Робин велено было пересесть к Габи, а Фанфаре — переправить поврежденное судно по реке. Робин спорить не стала, но расположилась в каноэ Габи, испытывая чувство поражения.

— Я не могу это подремонтировать, — сказала всем Фанфара, обследовав поврежденные ребра каноэ. — Придется сохранить обшивку и подождать, пока мы не доберемся до очередной рощи каноэ-деревьев.

— Робин может присоединиться к нам с Вальей, — предложил Крис.

После секундного колебания Робин кивнула.

Отряд причалил к берегу на широкой илистой равнине в месте слияния Офиона с рекой Аргес, неподалеку от центра Фебы. Земля здесь была темная, и лишь изредка попадались веретенообразные деревья — серебристые и полупрозрачные в лунном свете. Феба и в самом деле оказалась чуть-чуть ярче Реи. Причиной тому служило Сумеречное море, часть которого находилась под сиянием дня и обеспечивала лучшую подсветку, чем земли, что загибались по обе стороны Нокса. Но это и без того жалкое достижение терялось в сонливости самой земли. Территория Реи была по крайней мере твердой и пересеченной; Центральная же Феба представляла собой болото.