Демон, стр. 165

Сама не помня, как она туда попала, Сирокко оказалась на лестнице в небо. Впервые они с Габи побывали там почти столетие назад, когда добрались до ступицы после долгого подъема по тросу и внутренностям спицы Реи. Тогда лестница пестрела спецэффектами из «Волшебника страны Оз». Разумеется, фильма, а не книги; Сирокко вообще сомневалась, что Гея когда-либо читала книги. На верху лестницы они встретили массивное пантеистическое существо, которое попыталось убедить их, что оно и есть Гея.

Лестница была теперь не в лучшем состоянии. Однако, приглядевшись внимательнее, Сирокко заметила, что кто-то с ней уже поработал. Местами пыль была сметена в сторону. Чувствовался запах дезинфицирующего средства — сильного, каким обычно пользуются в уборных метро.

Поднявшись до вершины, Сирокко увидела, что дверь в прежнюю комнату Геи приоткрыта.

Внутри оказалась Габи. Просто Габи. Не какая-то сверхъестественная штучка, никакой не фокус-покус.

Габи стояла на четвереньках, одетая в выцветшие джинсы и синий рабочий халат. На талии у нее красовался пояс с инструментами. Насколько прозрачных панелей пола гостиной из фильма «2002: Космическая Одиссея» были сняты и сложены штабелем у соседней стены. Все они были страшно грязные, но рядом уже валялся ворох тряпок и стояли бутылки с голубым очистителем. Вся мебель была сдвинута к другой стене.

Габи тянулась вниз, к креплению самой обычной лампы дневного света, гвоздями прибитому к деревянному брусу. Две трубки непрерывно мерцали.

Затем Габи подняла взгляд на Сирокко, села на корточки и тыльной стороной ладони вытерла лоб. В грязной руке был зажат гаечный ключ.

— Здесь просто завал работы, — сказала Габи.

— Похоже на то.

Габи поднялась, вставила гаечный ключ в петельку у себя на поясе и, уперев руки в бока, улыбнулась Сирокко.

— Может, я что-нибудь принесу? Есть пиво и вино.

— Лучше просто стакан воды.

— Возьми стул.

И Габи вышла в дверь. Сирокко услышала шум воды. Она выбрала два устойчивых на вид стула и поставила их в паре метров друг от друга. Потом села. Габи вернулась с низеньким столиком и с поставленными на него двумя запотевшими стаканами ледяной воды. Сирокко сначала чуть-чуть отхлебнула, затем глотнула от души. Вода оказалась очень приятной на вкус.

А вот тишина была далеко не столь приятной. И уже грозила сделаться неловкой.

— Ну вот, — начала Габи. — У тебя все получилось. Я тобой горжусь.

Сирокко пожала плечами:

— Мне пришлось сделать куда меньше, чем подумали все те, кто сейчас внизу. Но тебе это лучше всех известно.

— Ты единственная, кто должен был стоять там лицом к лицу с Геей. Мало кто на такое способен.

— Наверное. — Сирокко снова оглядела комнату. И ничего нового не увидела. Тогда она обвела рукой все помещение. — Что, порядок наводишь?

Габи явно смутилась:

— Должна же я где-то жить. У меня, правда, другое на уме, но пока и это сойдет.

— Скажи, Габи... ты кто?

Габи быстро кивнула и, не глядя на Сирокко, с трудом проглотила воду. Потом сделала глубокий вдох и медленный выдох. И взглянула на потолок.

— Знаешь, я ведь наблюдала. В прошлый раз, когда ты сюда явилась и потребовала у Геи некоторых ответов. Она тебе не лгала. Просто не считала нужным. Гея прекрасно знала, что ты собираешься ее убить, но это не имело значения. Она к тому времени уже и так устала от того вшивого тельца. Но ей по-прежнему требовалась твоя преданность. Сейчас скажу почему. Но помнишь... она предложила вернуть меня к жизни — такой, какой я была. Только без того неудержимого стремления вести с нею войну. Ты отказалась. Тогда Гея сделала другое предложение. Она вернет меня неизмененной. Она меня воскресит. Помнишь, что ты ответила?

— Отлично помню.

Вид у Габи стал несколько отсутствующий.

— Ты сказала, что это заманчиво. — Тут она снова посмотрела на Сирокко. — Спасибо, кстати. Дальше ты сказала: «Но затем я прикинула, что бы по этому поводу подумала Габи, и решила, что все это просто грязная, подлая дьявольщина. Ей было бы жутко подумать, что она выживет в виде куколки Габи, слепленной тобой из твоей же гниющей плоти. Она бы обязательно захотела, чтобы я сразу прикончила это отродье».

— Быть может, я немного преувеличила. Габи рассмеялась и покачала головой.

— Нет. Ты была совершенно права. Ты не знала и знать не могла, что некоторая часть меня все еще жива и все это слушает... но ты была права. Если бы Гея тогда меня снова сложила, не думаю, что я осталась бы собой. И ты определенно была права, что ни в чем ей не доверяла. Она думала, что от меня избавилась. — Габи указала на потолок. — Та алая линия... но тут уже начинаются трудности. Тебе нужны все-все ответы, и я от всей души желаю тебе их дать, но предупреждаю, что некоторые понять будет очень тяжело... и тебе просто придется поверить мне на слово. Потому что я никак не могу объяснить тебе, что это за алая линия. Все это уже просто за пределами человеческого понимания. Она швырнула меня туда и решила, что дело с концом. Но я ее одурачила. Я не сошла с ума. Я выжила... хотя приходилось быть осторожной. Гея была здесь много дольше меня и знала, как тут и что. Мне пришлось ползти, затем идти, затем бежать — и все это требовалось делать так, чтобы она не заметила. Вот почему я долгое время была такой загадочной. Когда я училась материализовывать мое тело... вообще всякий раз, как я что-нибудь делала, ее шансы обнаружить меня резко возрастали. Когда я рассказывала о том, чего, по мнению Геи, тебе знать не полагалось... выходило нечто вроде утечки секретных материалов. Она начала понимать, что происходит утечка, но так ничего и не выяснила. Она могла бы выяснить — несмотря на все мои усилия — но просто не потрудилась хорошенько поискать. Только это меня и спасло. Слишком много времени поглощали другие ее интересы. Или, если точнее выразиться, слишком много ее жизненной силы. Но ты спросила, кто я. Так вот. Я не порождение Геи. Я свое собственное порождение. Я настоящая, я живая... я — это я.

Сирокко продолжала на нее смотреть, и Габи пришлось отвернуться. Затем она подалась вперед и взяла Сирокко за руку. Сильно сжала ладонь: