Путешествие «Космической гончей», стр. 52

— В этом вы правы, — вздохнул Мак-Кен и посмотрел на экран.

Гросвенф проследил направление его взгляда и увидел, что люди в скафандрах пытаются идти вперед, отталкиваясь от стены. Их руки энергично упираются в стену, но они испытывают какое-то сопротивление, сводящее на нет результаты их усилий.

— Что вы теперь собираетесь делать? — снова заговорил геолог.

— Собираюсь заставить их спать… вот так, — он чуть-чуть тронул рубильник.

Раздался негромкий звук, и люди, находившиеся в коридоре, повалились на пол.

Гросвенф встал.

— Звук будет повторяться через каждые десять минут, а резонаторы, расставленные мной по кораблю, подхватят и передадут сигнал. Идемте.

— Куда?

— Я хочу установить рубильник главной электроосветительной системы корабля.

Он установил рубильник в кинозале и через минуту вышел в коридор. Повсюду на их пути попадались спящие люди. Вначале Мак-Кен громко удивлялся, потом замолчал.

— До чего же трудно себе представить, что люди так беспомощны! — печально сказал он.

— Дело обстоит хуже, чем вы думаете, — заметил Эллиот.

Теперь они находились в аппаратной. Он поднялся на нижний ярус электрической системы управления. На установку рубильника ему понадобилось меньше десяти минут. Потом он молча сошел вниз, не объяснив Мак-Кену, что сделал и что собирается сделать.

— Ничего им не говорите, — сказал он Мак-Кену. — Если они узнают, мне придется спускаться вниз и составлять новый вариант.

— Вы собираетесь их разбудить?

— Да, как только вернусь к себе. Но вначале я бы хотел, чтобы вы помогли мне перевезти Ван Гроссена и остальных в их спальни. Я хочу вызвать у него чувство раскаяния в своих действиях, но не знаю, что из этого выйдет.

— Вы думаете, они сдадутся?

— Нет.

— Вы уверены в этом?

— Уверен.

Его утверждение оказалось верным. Тогда в десять часов следующего дня он повернул у себя в отделе рубильник, изменивший направление тока, проходящего через установленный им в цепи выключатель.

Постоянно горящие лампы по всему кораблю замерцали слабым светом — некзиальный вариант гипнотических изображений Риим. И мгновенно, даже не догадавшись об этом, все люди на борту корабля были подвергнуты сильному гипнозу.

Гросвенф начал игру на своем, выявляющем эмоции, аппарате. Он сконцентрировался на мыслях о смелости и самоотверженности, о долге перед своей расой перед лицом опасности. Он развил даже комплексный эмоциальный прием, который должен был стимулировать такое ощущение, что, по сравнению с прошлым, время бежит с двойной и даже с тройной быстротой.

Подготовив таким образом почву, он привел в действие «Центральный вызов» коммуникатора корабля и отдал соответствующие команды. Он передал главные инструкции и сказал, что отныне каждый человек будет мгновенно отзываться на пароль, не зная сознательно, из каких слов он состоит или вспоминая их после произнесения.

Потом он заставил их забыть о самом факте гипноза. Он спустился в аппаратную и снял поставленный им выключатель. Вернувшись в свой отдел, он разбудил всех и вызвал по коммуникатору Кента, которому сказал:

— Я отказываюсь от своего ультиматума и готов сдаться. Я неожиданно понял, что не могу противопоставлять себя всей экспедиции. Я бы хотел, чтобы было созвано другое совещание, на котором я буду присутствовать лично. Естественно, я буду настаивать на том, что неизбежно, — нам предстоит вынести жесточайшую войну с неизвестной дотоле формой жизни в этой галактике.

Гросвенф не был удивлен, когда правление корабля, странно изменившееся в своих взглядах, согласилось после обсуждения, что опасность налицо и меры против нее неизбежны.

Исполняющий обязанности директора Кент отдал распоряжение о безжалостном наступлении на врага, не считаясь с нуждами членов экспедиции.

Гросвенф, не вмешивающийся в индивидуальное поведение каждой личности, весело посмеивался, наблюдая с какой неохотой согласился Кент на принятие этих мер.

Великая битва между человеком и чуждым ему разумом вот-вот должна была начаться.

Глава 22

Анабис существовало в состоянии бесформенной массы, растянутой на огромное пространство в галактике. Оно слегка колебалось, слабо взаимодействуя биллионами частиц своего тела, автоматически сокращаясь там, где на него действовала разрушающая жара и радиация одного из двухсот биллионов пылающих солнц. Оно притягивалось к мириадам планет и в лихорадочной ненасытной алчности сжималось вокруг квадрилионов миль, где умирали трепещущие существа, давая ему жизнь.

Но этого не было достаточно. Твердая уверенность в надвигающемся голоде просочилась в самые отдаленные уголки его тела. Все бесконечно малые клетки его тела посылали сигналы как с близких, так и с далеких расстояний, сигналы о недостатке еды. Его клеткам давно уже приходилось довольствоваться все меньшим и меньшим…

Анабис медленно приходило к мысли о том, что оно слишком велико или слишком ничтожно. Бесконтрольный рост в ранние времена был его роковой ошибкой. В те годы будущее казалось ему беспредельным. Галактическое пространство, где оно развивалось, выглядело бесконечным.

И Анабис росло — безудержно, весело, как может расти безоглядное в своем эгоизме низшее существо, которому судьба вдруг подарила редчайшую возможность жить.

Оно было низшим по рождению. Когда-то оно было лишь газом, возникшим в туманно-болотистом скоплении частиц. Оно не имело ни запаха, ни вкуса, но обладало удачной динамической комбинацией. И в нем зародилась жизнь.

Вначале Анабис было просто струей невидимого тумана. Но вот оно уверенно прошло сквозь теплую темную воду, вода размножила его, и, непрестанно извиваясь, раздвигаясь, набирая силу, оно стало бороться за то, чтобы быть, в то время как кто угодно или что угодно должно было умереть.

Ибо смерть других была его жизнью.

Оно не знало, что процесс его зарождения был одним из самых сложных процессов, когда-либо имевших место в естественно-химической жизни. Им руководило удовольствие, а не знание. Оно получало плотоядную радость, когда могло налететь на двух насекомых, жужжащих в жестокой схватке, накрыть их и ждать, дрожа каждой своей газообразной частицей, пока жизненная сила пораженных перейдет, сопровождаемая ощущением пощипывания, в его собственные иллюзорные элементы.

Потом был длительный период, когда жизнь стала сплошным поиском еды. Его мир ограничивался узким болотом, серым окружением, где оно вело свое удовлетворенное, идиллическое, почти бездумное существование. Но даже в этом мире оно быстро росло, нуждаясь во все большем количестве еды, чем то, какое могли ему дать случайно найденные умирающие насекомые. И в нем начали быстро развиваться те частички знаний, которые можно было применить к условиям этого сырого болота. Оно узнало, какие насекомые охотились, а какие были добычей. Оно изучило часы охоты каждого насекомого, места, где собирались в ожидании крошечные бескрылые монстры

— летающие были больше и поймать их было труднее. Они тоже, как открыло Анабис, имели свои привычки в еде. Оно научилось использовать эти привычки. Его питание стало адекватным, потом более чем адекватным… Но оно росло и вновь стало испытывать голод. Нужда дала ему знание того, что жизнь существует и за пределами болота. А однажды, зайдя дальше, чем когда-либо прежде, оно захватило двух покрытых панцирями гигантских чудовищ, изнуривших друг друга в смертельной борьбе. Оно испытывало сладострастную дрожь и состояние небывалого экстаза, когда в его клетки влилась жизненная сила пораженного чудовища. За несколько часов Анабис выросло в десять раз.

За последующие ночь и день оно окутало весь влажный мир джунглей. Затем обволокло каждый уголок на своей планете и потянулось туда, где летучие облака вечно закрывали путь чистым солнечным лучам. Лишь позднее, в дни своей умственной силы, оно смогло проанализировать случившееся. Куда бы оно ни проникало во все увеличивающемся размере, оно нуждалось в усвоении некоторых газов из окружавшей атмосферы. Для этого нужны были два фактора: вода и солнечная энергия. До болота, находящегося ниже предела досягаемости ультрафиолетовых лучей, доходило лишь ничтожное количество нужного света. Поэтому оно не могло выжить в пределах одной планеты.