Смерть под колоколом, стр. 53

Сначала барышня Абрикос говорила робко, но мало-помалу очаровательная паломница осмелела, и вскоре ее голос ясно зазвучал в притихшем зале.

— Вчера пополудни, — объяснила она, — я подошла к воротам этого святилища в сопровождении моей сестры Голубой Нефрит. Меня провели к отцу настоятелю, и я попросила у него разрешения помолиться перед чудотворной статуей богини Гуаньинь. Отец настоятель ответил, что мои молитвы будут действеннее, если я проведу ночь в храме, размышляя над бесконечным милосердием богини. Он потребовал, чтобы я вперед оплатила расходы по моему размещению, и я передала ему слиток золота. Вчера вечером он провел нас, сестру и меня, в маленький домик закрытого сада. Он объяснил мне, что я буду спать там, тогда как моя сестра проведет ночь в части храма, отведенной для приглашенных. Чтобы защитить мою репутацию от клеветы, добавил он, сестра сама запрет мою дверь на ключ и приложит личную печать к бумажной полоске, наклеенной поверх замочной скважины. И он велел ей хранить ключ до завтра. Оставшись одна в беседке, я встала на колени перед образом, который украшал стену моей комнаты, и обратилась к богине с долгой молитвой. Почувствовав усталость, я легла, оставив на туалетном столике горящую свечу. К полуночи меня разбудил легкий шум. Рядом со своей постелью я заметила отца настоятеля. «Я здесь, — сказал он, — чтобы сделать необходимое для осуществления твоей молитвы». Задув свечу, он бросился на меня и принудил терпеть его ласки. Случайно моя коробочка с губной помадой осталась открытой на столике, и я незаметно для него сделала красную отметину на его голове. Грубо овладев мною, отец настоятель сказал: «Наступит время, и маленький наследник подтвердит тебе, что богиня ответила на твою молитву. Тогда не забудь отправить достойный подарок нашему бедному монастырю. Если ты этого не сделаешь, то твой супруг может узнать о тебе неприятные вещи!» Вслед за тем он исчез, не понимаю как.

Возмущенное перешептывание прокатилось по залу.

— Вытянувшись на постели, я горько рыдала, как вдруг рядом со мной оказался другой монах. «Не плачь, красотка, — сказал он мне, — пришел твой возлюбленный!» И, несмотря на мои мольбы, он в свою очередь силой овладел мною. Как ни сильно я была потрясена, я сумела и его пометить так же, как отца настоятеля. Я была полна решимости собрать все необходимые улики, чтобы отомстить за позорное обхождение, которое меня заставили вытерпеть. Притворившись, что мне нравится этот монах, показавшийся мне довольно глупым, я разожгла свечу от жаровни для чайника. А затем, то его дразня, то лаская, я сумела от него добиться, чтобы он показал мре секретный проход в комнату. Когда он меня оставил, появился третий монах. Я изобразила больную и, отталкивая, сумела и его пометить своей красной помадой. Час назад в мою, дверь постучала Голубой Нефрит. Она крикнула, что в храм прибыл начальник уезда для проведения расследования. «Предупреди, что я желаю подать жалобу на отца настоятеля», — ответила я ей. Выслушав ее, судья заявил:

— Я прошу почтенных свидетелей удостовериться, что упомянутая истицей отметина есть на голове первого обвиняемого.

Генерал Бао встал, поднялись и трое остальных свидетелей. В лучах восходящего солнца красная отметина была хорошо видна на бритом черепе монаха.

Судья Ди приказал начальнику стражи пройти по рядам коленопреклоненных монахов и вытащить тех, у кого есть сходный

знак.

Двоих монахов скоро вытолкнули на место рядом с их настоятелем, и все зрители отчетливо увидели красные пятна на бритых черепах.

— Вина этих троих преступников установлена самым очевидным образом! — провозгласил судья. — Истица может сесть. Сегодня после полудня дело будет рассмотрено в Пуяне на обычном заседании. Я изложу факты, и остальные монахи будут подвергнуты пытке, чтобы мы могли обнаружить всех преступников.

В это время стоявший на коленях дряхлый монах воскликнул дрожащим голосом:

— Умоляю ваше превосходительство соблаговолить выслушать

меня!

Судья дал знак начальнику стражи, и старика поставили перед ним.

— В-в-ваше превосходительство, — заикаясь, заговорил он, — бедный невежественный монах перед вами зовется Полное Понимание, и именно я законный настоятель храма Бесконечного Милосердия. Так называемый отец настоятель, стоящий на коленях рядом со мной, всего лишь наглый самозванец, который даже не был рукоположен жрецом. Несколько лет назад он прибыл в этот храм .и угрозой вынудил меня уступить ему место. После того, как я запротестовал против позорного обращения с паломницами, приходящими помолиться богине Гуаньинь, он приказал заключить меня в камеру на заднем дворе. Вот уже много лет, как он держит меня в заключении, и час назад, когда люди вашего превосходительства выбили дверь, я впервые вышел.

Судья Ди поднял ладонь и сказал начальнику стражи:

— Доложите.

— Мы действительно обнаружили этого почтенного монаха заключенным в камере. Там имелся глазок, и сквозь него он слабым голосом звал нас. Я приказал выбить дверь. Этот старик не оказал никакого сопротивления и попросил провести его к вашему превосходительству.

Судья кивнул головой и сказал старику монаху:

— Продолжайте!

— Один из двоих моих прежних учеников угрожал новому настоятелю, что сообщит о нем великому жрецу. Он был отравлен. Второй, стоящий сейчас перед вашим судом, притворился, что примкнул к моему преемнику, чтобы лучше за ним наблюдать и сообщать мне все, что удалось бы разузнать. Ничего ценного он не обнаружил, потому что только проклятые пособники нового настоятеля знали о том, что творилось. Я приказал моему ученику пока что молчать, ибо если бы он только раскрыл рот, мы оба были бы сразу же убиты, и исчезла бы последняя надежда положить конец осквернению этого святого места. Но он сможет показать вам негодяев, которые участвовали в похабных затеях самозванца. Остальные монахи — искренние верующие, и если есть среди них несколько лентяев, привлеченных легкой жизнью в этом храме, я умоляю ваше превосходительство пощадить их.