Турмс бессмертный, стр. 9

В войне с персами я заслужил имя человека, который смеется над смертью. Дориэй же снискал славу умелого полководца, ибо воевать под его началом было безопасно. Однако когда персы осадили Милет с суши, Дориэй сказал:

— Милет, обороняясь, защищает и другие города Ионии. Но на суше персов не победить. Тут каждый иониец печется только о своем городе. Вот почему повсюду такая неразбериха и всеобщее смятение. А ведь у острова Лада стоят наши суда!

Дориэй был бородат, шлем его украшали перья, а щит — серебряные фигуры воинов. Оглядевшись вокруг, он добавил:

— Милет — богатый город, и стены его неприступны, однако же он может стать ловушкой. Я не обучен защищать стены. Для меня есть только одна стена — щит. Друг мой, Турмс, давай покинем Милет. От этого города уже идет трупный запах.

Я недоумевал:

— Ты предлагаешь променять твердую землю на ускользающую из-под ног палубу, чтобы биться на кораблях? И это говорит человек, который не привык к морю и бледнеет при виде набегающих волн?

Дориэй же ответил:

— Сейчас лето, и море спокойно. Вдобавок я гоплит [18] и предпочитаю драться на свежем воздухе. Корабль позволяет передвигаться, а городские стены — нет. Поедем на Ладу, посмотрим, как там дела.

Мы велели отвезти нас на остров. Переправиться туда было легко: между городом и островом сновало множество судов, на которых из города перевозили продовольствие, фрукты и вино для моряков, а с острова плыли воины, желающие полюбоваться золотым Милетом.

Причалив, мы увидели тьму боевых кораблей со всей Ионии, среди которых самыми мощными были суда из Милета. Те, что были на воде, один за другим уходили через узкий пролив в открытое море. Там они выстраивались рядами, поблескивая веслами на солнце, чтобы затем, вспенив водную гладь вокруг себя, ринуться вперед по волнам, тараня воображаемого врага.

Но большая часть кораблей была вытащена на берег. Моряки, сняв паруса, старательно превращали их в навесы, чтобы спрятаться под ними от солнца. Кричали торговцы, шумели пьяные, препирались командиры, кое-кто, невзирая на шум, крепко спал.

Дориэй громко спросил:

— Почему вы бездельничаете, распивая вино, хотя персы будут здесь с минуты на минуту? Говорят, у них более трехсот судов!

Ему ответили:

— Мы надеемся, что у персов целая тысяча кораблей — ведь тогда эта проклятая война кончится быстро. Мы — вольные ионийцы, мы одинаково хорошо деремся и на суше, и в море, и врагам ни разу не удалось нас победить.

А потом они принялись жаловаться и сетовать:

— Знали бы вы, как допекают нас наши честолюбивые и бессердечные военачальники! Они заставляют нас грести в самую жару и издеваются над нами похуже персов. Наши ладони покрыты кровавыми волдырями, и лица шелушатся от солнца.

И они показали нам свои руки, изнеженные руки горожан, не привыкших к тяжелому труду. Немудрено, что они считали бессмысленной такую изнуряющую подготовку.

— И вот, — продолжали они, — мы выбрали себе новых, более мудрых военачальников и решили отдохнуть и набраться сил, чтобы потом броситься на персов и разбить их!

Мы бродили по берегу от одной группки людей к другой и осматривали боевые корабли. Повсюду слышался ропот. Ссорились даже военачальники, выясняя, кто кому должен подчиняться. Между прочим мы выяснили, что, по мнению моряков, на десять гоплитов должно приходиться сто гребцов.

Дориэй покачал головой:

— Дело не в количестве, а в умении. Если же обстоятельства вынуждают отправлять в бой неопытных солдат, то первое правило военного искусства гласит: этих людей следует заставить маршировать до тех пор, пока они не выбьются из сил, не проголодаются и не впадут в отчаяние. Вот тогда они при виде врага не обратятся в бегство, а, собрав всю волю, ринутся на него. Поэтому правы те, кто приказывает своим гребцам грести без отдыха…

Едва вечер принес долгожданную прохладу, а морская гладь стала цвета красного вина, как к берегу причалили пять последних судов. Это были пятидесятивесельные корабли, и моряки трудились без устали, выполняя команды слаженно, как один человек.

С удовлетворением наблюдая за ними, Дориэй предложил:

— Давай подойдем и узнаем, откуда они и кто у них главный?

Гребцы подняли весла и спрыгнули в море, чтобы вытащить корабли на сушу. Но прежде они сбросили в воду потерявших сознание товарищей. Придя в себя, те выползли на берег и упали в изнеможении на песок, не в силах и пальцем пошевелить. Если бы не дружеская помощь, некоторые из них наверняка бы утонули. Суда были без украшений и без фигур богов на носу, однако выглядели прочными и маневренными; от них замечательно пахло смолой.

Мы подождали, пока вновь прибывшие разведут огонь. Их ужин состоял из каши, овощей, хлеба и маслин. Почувствовав запах пищи, лежавшие на берегу гребцы подобрались поближе к котлам… Спустя несколько минут мы последовали за ними и спросили:

— Кто вы и откуда? Кто вами командует? Они ответили:

— Мы — бедные и безвестные жители Фокеи [19] , а нашего военачальника зовут Дионисий. Это жестокий и безжалостный человек. Нам просто не хватает решимости, а то бы мы его давно убили.

Но говоря это, они смеялись и забавно гримасничали. Видно было, что и еда пришлась им по вкусу, хотя ей было далеко до той, которую подавали на судах из Милета. Они показали нам своего предводителя, который ничем не отличался от них: обыкновенный рослый, бородатый и грязный человек. Дориэй подошел к нему, гремя наколенниками, покачивая султаном на шлеме и двигая щитом так, чтобы он блестел.

— Дионисий из Фокеи, — сказал он, — я и мой друг хотим быть гоплитами на одном из твоих кораблей.

Дионисий хрипло рассмеялся:

— Будь у меня деньги, я бы поставил тебя на носу судна, ибо твой вид может обратить персов в бегство. Но у меня нет ничего, кроме кожаного шлема да кожаного панциря, и я вступаю в бой не ради денег, а чтобы защитить свой город и покрыть себя славой. А еще я надеюсь захватить несколько персидских кораблей, дабы я и мои люди не остались без добычи. Иначе они таки выполнят то, что ежедневно обещают, кляня меня последними словами: убьют и выбросят в море.