Дом в тысячу этажей, стр. 37
XXVII.
Перед ними новое, не менее удивительное помещение, одновременно и спальня и киностудия.
На роскошных диванах в полной прострации лежат спящие люди. Их открытые глаза наполовину вылезли из орбит, зрачки чернеют, точно кляксы на промокашке. Над ними корячатся на штативах кинокамеры, вертятся катушки с пленкой, объективы направлены прямо в глаза спящих.
— Это опочивальня блаженных снов, — пояснил Ачорген, — сонные порошки, которые сюда контрабандой завозят из Вест-Вестера, странным способом воздействуют на человеческий глаз. В зрачках людей, одурманенных такими порошками, можно увидеть их волшебные, причудливые, невероятные сны. Кинокомпания «СОНФИЛЬМ» нанимает этих несчастных, которые уже умом повредились от беспрерывного употребления губительных пилюль и порошков. Снятые в их зрачках сны-кинокартины демонстрируются затем на шелковых экранах гедонийских кинотеатров.
Ачорген наклонился к принцессе и доверительно сказал:
— Я покажу вам фильм, снятый со зрачков одного наркомана (он принимает исключительно таблетки «Фока»), и вы будете поражены, сколь изобретательна любовь в своих фантазиях! Вам одной я могу открыть тайну, что «СОНФИЛЬМ» использует эти цветные объемные ленты, чтобы демонстрировать переселенцам эротику на несуществующих звездах…
Потом они очутились в огромном помещении, так ярко освещенном, что на мгновение Брок ослеп. Когда же он наконец освоился, то лавина впечатлений буквально ошеломила его.
Во— первых, сверху падали розы. Собственно, даже не розы, а розовые снежинки, которые устилали высокие яркие холмы и гнезда всевозможных форм, размеров и оттенков, сооруженные из резиновых подушек.
И тотчас же в ушах Брока сладко запела приглушенная, словно доносящаяся из подземелья, музыка, трогательная в своей обманчивой отдаленности — то ли скрипка играет на вершине высокой горы, то ли виолончель плачет на дне пропасти…
Он подставил ладонь под розовые хлопья, которые разбрасывал хрустальный фонтан в центре зала, и почувствовал упоительно-жгучий холод; это было как огонь в лютый мороз, как прохлада среди зноя. Его словно пытали жаждой и в то же время эту жажду утоляли…
Вокруг, утопая в подушках, возлежали мужчины и женщины. Жемчужные ожерелья да повязки на бедрах были единственной их одеждой. Они хватали розовые хлопья губами, подставляли им тела. Нагие рабыни приносили на головах золотые блюда с дивными лакомствами и плодами.
Все взгляды были прикованы к потолку. Что же их увлекло? Вместо потолка — прозрачная плита, а на ней танцуют обнаженные мужчины и женщины. Бедра колышутся в ритме музыки, веки сомкнуты в ожидании любви и вожделений, ноги гнутся так, словно в них нет суставов.
— Это жрецы культа наслаждений, — объясняет Ачорген принцессе, которая прячет лицо в ладонях. — Отведайте этих хлопьев, снег любви со звезды АНДРАДИЯ. Он растает на кончике языка, и вы даруете прощение всем, кто поклоняется богине Андрадии.
Он сжал локоть принцессы и поднес ее руку к струе фонтана. А принцесса, затрепетав, подставила под розовые хлопья лицо. Словно в дремоте, она закрыла глаза и разомкнула губы. Ачорген победно улыбнулся.
— А теперь, моя девочка, взгляните вверх! Там вы должны были танцевать — на ваши бедра глазели бы эти бесполые хлюпики! Теперь же вы сами можете всем этим насладиться. Вы узнаете блаженства иные, более утонченные, ведь мы только начали свой путь по небесам!
Принц Ачорген обнял принцессу за талию и мягко прижал ее к себе. Она не противилась. Если бы в это мгновение Брок посмотрел в ее глаза, то увидел бы, как веки ее трепещут от желания, как с ее губ, разомкнутых страстью и жадно ловящих розовые хлопья, срываются хриплые вздохи…
Но Брок этого не видел. Среди запорошенных розовым снегом сибаритов он узнал лживую маску добряка адмирала в темных очках. Тот с упоением потягивался, по пояс утопая в мягчайших подушках, а на голой груди лежала серебряная звезда. Броку очень важно было знать, о чем он разговаривает с окружающими его «голышами». Все они лежали навзничь, лениво глядя вверх и изредка стряхивая с себя капли растаявших снежинок.
— Вы верите в чудеса, адмирал?
— Чепуха!
— А как вы объясните все то, что происходит сейчас в нашем Муллер-доме?
— У нашего Великого Муллера и враги великие! Он может ими гордиться…
— До сих пор он уничтожал каждого, кто вставал на его пути!
— Но на этот раз опасность грозит с другой стороны…
— Вы хотите сказать — сверху? Да, синьор?
— Пока что над нами — чудесные картины… Революция стройных ножек, волнение крутых бедер…
— Смотрите, кардинал, вон те прелестные ножки я бы узнал среди миллионов…
— Сула Мая… даже танцевать научилась…
— А вон те девичьи икры…
— Хе-хе-хе! Разве вы их еще не целовали?
— Муллер не боится даже дьявола…
— Не сомневаюсь. Но, прежде чем уничтожить этого дьявола, он должен его увидеть!
— Смотрите! Танцует Анна Мартон! Неземное зрелище!
— Восставшие рабы спустились на шестьдесят этажей!
— Каждый день по этажу!
— Ну, значит, их отделяют от небес еще два года! Говорят, Витек из Витковиц сошел с ума…
— Ничего подобного. Он убит!
— Отравлен!
— Я слыхал, что он за одну ночь на пятьдесят лет постарел!
— Смотрите! Кая Барардо танцует в «Балеринке» на карте мира!
— Она обошлась мне в шестьдесят тысяч… Я сто раз ставил на Сирию — и каждый раз проигрывал!
— Как по-вашему, адмирал, кто ж это отважился?…
— Слышен голос…
— Но тело-то где?… Тело, из которого брызжет кровь, которое можно свалить на землю?
— Человек без тела!
— Вздор!
— Это бог!
— Он могуществен!
— Загробный голос!
— Зов космоса!
— Враждебная сила звезд!
— Метафизика тут ни при чем, сэр! Это опасность куда более страшная, чем все голоса и силы звезд и земных недр! Это человек!
— Человек? Вы сошли с ума!
— Не один человек, а группа людей, которые проникли в наши ряды, ряды служителей Муллера! Они ходят среди нас, вместе с нами поклоняются Муллеру и чтят его, посещают наши клубы, у них хватит золота, чтобы раскрыть все тайны Муллер-дома! Да, джентльмены, среди нас находятся предатели!