Восковое яблоко, стр. 25

– Будем надеяться, – сказал он.

– Это больше, чем то, на что я рассчитывал. Доктор Фредерике, вы достойны восхищения. У вас мертвая хватка. Он выдавил скупую улыбку.

– От меня тоже иногда бывает толк, – сказал он.

– Еще раз приношу свои извинения за то, что ударил вас. Я сделал это не подумав.

– Естественно. Если бы вы подумали, то не сделали бы этого.

– Я сожалею.

Он снова улыбнулся, на этот раз более открыто, и дотронулся кончиком пальца до припухшей губы.

– Мне было интересно испытать это на себе, – произнес он. Готов спорить, что именно так оно и было.

Глава 16

Когда случается насильственная смерть, в голову начинают лезть разные мысли. Эхо в “Мидуэе” стало вибрирующим, напряженным и превратилось в глухой ропот. Лица постояльцев побледнели и осунулись, глаза запали. Движения замедлились, а голоса звучали еще тише.

Я сидел за столом с Бобом Гейлом, Уолтером Стоддардом и Джерри Кантером. Мы вчетвером пришли в числе первых, и я смотрел, как столовая постепенно заполняется людьми – пришли все, кроме Дорис Брейди, жертвы культурного шока, и Николаев Файка, запойного алкоголика.

За столом, стоявшим справа от нашего, сидели Роберт О'Хара и Уильям Мерривейл, два блондина, похожие на футболистов. За столом слева – Джордж Бартоломью и Дональд Уолберн, двое пострадавших. Им составляли компанию Фил Роше и Эдгар Дженнингз, игроки в пинг-понг, исключенные из списка подозреваемых.

Можно сказать, что в столовой произошла половая сегрегация: три стола с одной стороны комнаты занимали мужчины, и три стола с другой стороны – женщины. Напротив Бартоломью, Роше, Уолберна и Дженнингза размещались Дебби Латтимор, Мэрилин Назарро и Бет Трейси. Последняя тоже была тогда в комнате для пинг-понга. Напротив нашего стола сидела Хелен Дорси, помешавшаяся на чистоте, а с ней – Рут Эйренгарт и Айви Поллетт, две подозреваемые из моего списка, которых я прежде не видел. Что я могу о них сказать? Они полностью соответствовали своим досье: Рут – худая, изможденная женщина, которая перенесла нервный срыв после рождения десятого ребенка, и Айви – тоже худая, но посуше и еще более бледная, как и должна выглядеть старая дева, которой за сорок и которая посвятила всю свою жизнь больной матери, а после ее смерти стала страдать манией преследования, включая попытки изнасилования, шпионаж и всевозможные тайные заговоры. Был ли кто-то из них виновен в убийстве? Может быть, Айви Поллетт снова решила, что ее преследуют, и принялась расставлять своим врагам ловушки?

Но подобное теоретизирование не давало ничего хорошего. Мне уже давно стало ясно, что вполне приемлемый, хотя и лишенный всякой логики мотив можно выудить из досье любого из тех, кто присутствовал сейчас в этой комнате. Так я убийцу не найду. Если я его вообще когда-нибудь найду.

Джерри Кантер тихонько постучал костяшками пальцев по столу, чтобы привлечь мое внимание, и многозначительно кивнул:

– Посмотрите туда.

Он имел в виду последний стол, стоявший справа наискосок. За ним сидели в одиночестве Молли Швейцлер и Роуз Акерсон, первые пострадавшие. Я посмотрел в их сторону: Роуз кормила Молли с ложечки. На лице Роуз было выражение нежной заботы, а Молли напоминала опечаленного ребенка. Поскольку проблемы Роуз вышли наружу, когда она похитила младенца, пытаясь найти замену собственным повзрослевшим и уехавшим от нее детям, и поскольку Молли поставила рекорд по безобразному и ненормальному перееданию во время своей болезни, эта сцена отнюдь не являлась признаком здоровой атмосферы. Это был явный отзвук того, что происходило в доме. За исключением меня все присутствующие здесь последние четыре или пять месяцев назад нуждались в психиатрическом лечении. Тревожное настроение, охватившее “Мидуэй”, а вовсе не какая-то особая угроза или опасность, разрушили хрупкую стабильность этих людей. С трудом одержанные победы вновь подвергались испытаниям в голове каждого из них.

Джерри Кантер был еще одним тому примером. Он наблюдал за тем, как Роуз Акерсон кормит Молли Швейцлер обедом, полагая, что это смешно. Он испытывал какое-то мрачное удовольствие и никак не мог отвести от них взгляд.

– Вам случалось видеть что-нибудь более забавное? Только взгляните на этих двух!

– Я их вижу, – ответил я и отвернулся. Мне было куда интереснее наблюдать за теми, кто был в списке подозреваемых.

Например, за Этель Холл. Сейчас она выполняла обязанности официантки. Она так нервничала, что просто чудом не уронила пока ни одной тарелки. Она ни с кем не разговаривала и отводила глаза. Библиотекарь-лесбиянка – это звучало неплохо. В ее прошлом коренилась нервозность высокого напряжения. Сегодняшняя ли атмосфера сделала ее такой пугливой, или она нервничала из-за того, что она сегодня стала убийцей?

Или двое молодых парней справа от меня – Мерривейл и О'Хара. Оба они держались вызывающе и не разговаривали друг с другом. Было очевидно, что если один из них скажет хоть слово, то второй вцепится ему в горло. Нет, они не злились друг на друга – они походили на рассерженных львов в клетке, которые срывают свое раздражение, бросаясь друг на друга. Оба время от времени на секунду задерживали на мне взгляд, особенно Мерривейл, и я засомневался в том, что мне удастся избежать стычки с ними до отъезда из “Мидуэя”.

За столом напротив, где, ссутулив плечи и опустив головы, сидели Рут Эйренгарт и Айви Поллетт, обстановка была еще более нервная. Рядом с ними сидела Хелен Дорси – у нее был хмурый и натянутый вид, скулы от напряжения обозначились более резко, а движения были скованными и скупыми.

Наконец, последняя из присутствующих подозреваемых, – поскольку Дорис Брейди и Николаев в столовой не было, – Дебби Латтимор, сидела за столом с Мэрилин Назарро и Бет Трейси. У всех троих был напуганный вид. Так выглядят люди, готовые поверить, что за спиной у них творится нечто ужасное. Дебби то и дело оглядывала столовую, бросая быстрые взгляды на другие столы и поспешно отворачиваясь, когда встречалась с кем-нибудь глазами.

Уильям Стоддард, сидевший за нашим столом напротив меня, спросил:

– Кто вы на самом деле, Тобин?

Я оторвался от Дебби и увидел, что он изучающе на меня смотрит. Сегодня у него было более задумчивое и сосредоточенное и менее безнадежное выражение лица, чем то, что я видел раньше.

– Что вы имеете в виду?

– Все знают, что вы не наш. Но никто не знает, кто вы такой.

– Я друг друга доктора Камерона.

– Вы были в “Риво-Хилл”? Я отрицательно покачал головой.

Джерри Кантер с явной неохотой оторвался от созерцания Роуз Акерсон и Молли Швейцлер.

– Итак, вы и в самом деле подставное лицо, – сказал он, – шпион вражеской стороны. Вы кто, коп?

– Нет, раньше я служил в полиции Нью-Йорка, но уже три года я не полицейский.

– Теперь вы частный детектив? – предположил Уолтер Стоддард.

– Нет. Я, не совсем подставное лицо. Вообще-то я что-то вроде пациента. Не хочу вдаваться в подробности.

– Никто и не просит вас вдаваться в подробности, – заявил Стоддард. – Я просто спрашиваю: что вы здесь делаете?

Я был рад возможности испытать свою историю на аудитории, которая будет менее подозрительной и, вероятно, более компетентной, чем местная полиция. Боба Гейла, сидевшего справа от меня, доктор Камерон просветил еще до обеда, и он знал, что, согласно официальной версии, он не принимал участия в расследовании. Я надеялся, что он не забудет об этом и не попытается добавить художественные детали к моему рассказу, когда я буду отвечать Стоддарду.

Боб оказался на высоте. Может быть, он немного переигрывал, изображая на лице выражение “ну разве это не интересно?”, но ни Кантер, ни Стоддард этого не заметили. Все свое внимание они сосредоточили на мне.

– Это что-то вроде сделки, – начал я. – У доктора Камерона возникли подозрения, что здесь кто-то живет на незаконных основаниях, ну, кто-то вроде “зайца”, и он не знал, что с этим можно поделать. Он не хотел вызывать полицию для проведения обыска, полагая, что это окажет негативное воздействие на некоторых постояльцев. Его собственные поиски ничем не увенчались. Он рассказал об этой проблеме своему приятелю, однокашнику по колледжу, а этот приятель направил его к своему двоюродному брату, которого зовут Марти Кенгельберг. Он детектив нью-йоркской полиции. Марти меня знает, и знает о моих личных проблемах. Он считал, что мне требуется некоторая психиатрическая помощь, а я ни за что не соглашался лечь в клинику. Тогда Марти свел меня с доктором Камероном, и мы договорились выручить друг друга. Я должен был приехать сюда как обычный постоялец и постараться найти “зайца”, а он был готов предоставить мне индивидуальные консультации, чтобы понять, как мне помочь. – Я развел руками. – Вот чем я здесь занимаюсь. Поисками психиатрической помощи и Дьюи.