Экстази, стр. 13
— Собственный опыт подсказывает, да?
— Ну да, — с улыбкой согласилась Ивонн, — хочешь, сходим вместе в клуб сегодня вечером, а?
— Не-а, хочу сделать паузу с таблетками, а то уже с головой не в порядке. Сначала кажется, что всех любишь, потом все вдруг перестают нравиться. Да и отходняки становятся все тяжелее.
— И правильно делаешь, ты свое за последние пару лет отъела. И, знаешь, хорошо еще отделалась, подружка. — Ивонн рассмеялась, затем поднялась и обняла Лоррейн. И этот жест значил для обеих девушек больше, чем они могли бы сказать друг другу словами.
Лоррейн вышла и задумалась о любви Ивонн и Глена. Нет, она не собиралась идти с ними в клуб. Когда двое любят друг друга, самое правильное — оставить их вдвоем. Особенно если ты сам не влюблен, а хочешь. Это смутит их. Может, им даже будет неприятно.
18. Без названия — в работе
Ничто не могло остановить падения графа Денби. Слуги жаловались на беспорядок в доме, причиной которого было присутствие овцы Флосси, но тем не менее граф настаивал, чтобы ей прислуживала целая команда горничных, которая должна была содержать скотину в роскоши и довольстве и в особенности заботиться о том, чтобы шерсть ее была безукоризненно ухожена.
— Флосси, мой ангел! — говорил Денби, потираясь возбужденным членом о шерстку своей черномордой возлюбленной. — Ты спасла меня от пустой и никчемной жизни, уготовленной мне безвременной кончиной моей прекрасной супруги… ах, Флосси, прости, что я в твоем присутствии вспоминаю об этой божественной женщине. Как желал бы я, чтобы вы когда-нибудь встретились! Как прекрасна была бы эта встреча. Увы, быть этому не суждено, нас осталось лишь двое, моя драгоценная. Как же возбуждаешь и терзаешь ты меня! Я целиком во власти твоих чар… — Граф почувствовал, как член его проникает в овечку. — Какое блаженство…
19. Докладная патологоанатома
Председатель правления Алан Свит ощутил то самое щемящее чувство, которого уже давно ждал. Кому-то суждено было принести плохую весть. С самого начала Свит невзлюбил молодого нахального Джеффри Клементса, нового патологоанатома. Теперь Клементе без стука зашел к нему в кабинет, сел в кресло и бросил на стол отпечатанную докладную. Позволив Свиту пробежать ее глазами, он твердым непреклонным тоном заговорил:
— … и я был вынужден заключить, что тело мистера Армитаж-Уэлсби подверглось описываемому мной обращению в период, пока оно находилось в нашем ведении, тут, в больнице Св. Губбина.
— Послушайте, Клементе… — произнес Свит, глядя на докладную, — э-э, Джеффри… мы должны быть здесь абсолютно уверенны.
— Я абсолютно уверен. Поэтому и докладываю, — резко парировал Клементе.
— Но, разумеется, необходимо учесть все возможные факторы…
— А именно?
— Я хочу сказать, — начал Свит, дружески подмигивая Клементсу, и сразу же, еще до того, как бородатое лицо Клементса скривилось в презрительной гримасе, осознал всю неуклюжесть этого жеста, — Ник Армитаж-Уэлсби посещал частную школу для мальчиков и всю жизнь играл в регби. Оба этих фактора могут стать достаточным основанием для предположения, что он был не чужд подобному, э-э, обхождению…
Лицо Клементса выразило крайнее удивление.
— Я хочу сказать, — продолжил Свит, — не могли ли разрывы и контузии в области сфинктера появиться в результате игр и забав в раздевалке, которым бедняга, возможно, предавался во время перерыва незадолго до того, как его привезли сюда?
— Как профессионал решительно заявляю, что не могли, — холодно парировал Клементе. — И, кстати, хочу вам заметить, что я и сам посещал частную школу для мальчиков и с удовольствием играю в регби, хоть и далеко не на уровне Ника Армитаж-Уэлсби. Но тем не менее я ни разу не сталкивался с обычаями, о которых вы говорите, и крайне оскорблен подобными необдуманными и обидными для меня инсинуациями.
— Извини, если ненароком задел тебя, Джеффри. Однако ты должен понимать: как председатель правления я несу определенную ответственность перед управляющими, которым предстоит ответить за малейшее подозрение на нарушения врачебной этики в больнице…
— А как насчет ответственности перед больными и их родственниками?
— Ну конечно, разумеется. Я рассматриваю и то и другое как синонимы. Но главное в том, что я не могу просто так обвинить персонал в некрофилии. Если об этом узнает пресса, для журналистов это будет просто Днем победы! Общественное доверие к больнице и к ее руководству серьезно пострадает. Правление в большой степени полагается, и особенно в отношении модернизации больницы, как, например, самое современное скрининговое оборудование на отделении превентивной медицины, на изъявление доброй воли своих состоятельных покровителей, выраженной посредством благотворительных взносов. И если я начну без повода нажимать на кнопку «паника»…
— Как руководитель больницы вы и ваша команда отвечаете перед общественностью за расследование этого случая, — резко ответил Клементе.
Для Свита Клементе воплощал все, что было ему ненавистно, может, даже в большей степени, чем рабочий класс, из которого вышел сам председатель правления. Эта самоуверенно выставляемая напоказ высокая мораль воспитанника частной школы. Такие ублюдки, как он, могли себе это позволить; им нечего было беспокоиться из-за денег. Сам же Свит поставил все на карту ради покупки этого огромного дома на Темзе в Ричмонде, пустом, как сарай, на момент приобретения. Теперь ему предстояла оплата многочисленных счетов по ремонту, и, благодаря покровительству Фредди, до сегодняшнего дня все шло отлично. И все это, самая суть его жизни, теперь под угрозой, а все из-за этого самонадеянного маленького скандалиста из богатой семейки!
Глубоко вдохнув, Свит постарался восстановить вид хладнокровного профессионала.
— Разумеется, будет проведено доскональное расследование…
— Вот-вот, — самонадеянно перебил его Клементе, — и пускай меня держат в курсе.
— Естественно… Джеффри… — прошипел Свит сквозь сжатые зубы.
— До свиданья, мистер Свит, — закончил разговор Клементc.
Свит сжал в кулаке ручку и нацарапал слово «СУКА» на линованном листке настольного блокнота с такой дозой злобы, что перо проткнуло бумагу на шести страницах и оставило след на десятке листков под ними. Затем он поднял трубку и набрал номер:
— Фредди Ройл?
20. Без названия — в работе
Лоррейн следовала за графом Денби всю дорогу из города до опиумной курильни в Лаймхаусе, часто посещаемой лордом. В старой одежде и шарфе, замотанном на лице, чтобы не быть узнанной графом, Лоррейн в глазах окружающих казалась не более чем простой горничной. Маскарад ее оказался успешным; и, в некотором смысле, даже слишком успешным, — Лоррейн приходилось сносить назойливые приставания разного рода темных личностей, возвращавшихся домой после разгульной ночи.
Лоррейн тем не менее держалась достойно и продолжала путь до тех пор, пока провожавшие ее ранее своими выкриками двое одетых в военные мундиры настырных молодых парней не преградили ей дорогу.
— Держу пари, эта хорошенькая горничная позабавит сегодня одного молодца, — игриво сказал один из них.
— И, кажется, я знаю, кого из молодцов ты имеешь в виду, — похотливо улыбнулся второй.
Лоррейн застыла на месте. Эти пьяные солдафоны приняли ее за простую служанку. Она попыталась заговорить, но тут почувствовала, что кто-то стоит у нее за спиной.
— Предупреждаю вас, не троньте эту леди, — послышался голос.
Лоррейн обернулась и увидела шагнувшего к ней из тени молодого красивого мужчину.
— Да кто ты такой? — прокричал один из молодых парней. — Иди своей дорогой!
Неожиданный спаситель остановился в бесстрастной позе. Лоррейн показалась знакомой слегка презрительная усмешка на устах, несмотря на то, что тень от широкополой шляпы скрывала глаза незнакомца. Когда он, наконец, соблаговолил заговорить, речь его, обращенная к молодым офицерам, была преисполнена сознания собственного превосходства.