Ночная голубка, стр. 32
От ярости у Джоанны потемнело в глазах, и она ответила охрипшим голосом:
— Только потрудитесь уведомить его, что он добровольно связывает свою жизнь с ведьмой, ибо, попомните мои слова, я превращу его жизнь в ад!
— Это вы теперь так говорите, Джоанна. Но я… но он укротит вас, увидите! И ваша страстность не станет ему помехой, он сумеет обуздать её и направить в другое русло. Вы привлекательны, целомудренны, и у вас великолепное приданое. Лучшей жены и представить себе нельзя. А коли вы надеетесь в конце концов сбежать от меня, то предупреждаю вас, Джоанна, король Джон поступит с вами нисколько не лучше, чем собираюсь поступить я. Мое обещание подыскать для вас молодого пригожего дворянина остается в силе. Что же касается короля… — Не закончив фразы, он выразительно пожал плечами.
Джоанна вскочила на ноги и, опершись о стол, смотрела на своего обидчика горящими от ярости глазами. Одеяло соскользнуло с ее плеч и упало на пол, но она даже не заметила этого. Ее медно-рыжие волосы блестели и отливали золотом в тусклом свете очага.
— Вы — человек без чести и всех пытаетесь мерить своей меркой! — Голос ее дрогнул, и, проглотив комок в горле, она продолжала, тяжело дыша: — Вы надеетесь, что перехитрили всех и с блеском осуществили вашу гнусную интригу?! Хорошо же, я докажу вам, что вы ошибаетесь. Придет время, когда вы горько пожалеете, что так подло поступили со мной
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Мысль пришла словно из ниоткуда, и в первое мгновение Джоанна попыталась отмахнуться от нее — уж больно та была нелепа и абсурдна. Но время шло, и девушка стала все больше склоняться к тому, что это и есть ее последняя надежда, единственный путь к спасению.
Снаружи по-прежнему бушевал ураган. Дождь лил сплошным потоком, и ветер с неистовой яростью обрушивался на прочные стены маленького домика. Джоанна не знала, сколько времени прошло с тех пор, как они оказались здесь. Солнца не было видно из-за туч, и их убежище освещал лишь огонь в очаге, съедавший все новые и новые поленья.
Джоанна сидела на корточках у камина и смотрела в огонь невидящим взглядом, нервно теребя прядь своих длинных волос. Отчаяние вновь овладело ею. И причиной тому — место, где она появилась на свет и провела свое детство, — Оксвич. Как она ненавидела его! Отец гордился им, бессчетное количество благородных рыцарей почли бы за счастье получить его во владение, для нее же этот проклятый замок стал источником горя и страданий. Жизнь матери превратилась в пытку из-за того, что отец желал наследника, чтобы передать ему Оксвич. Теперь безжалостный лорд Блэкстон терзает ее — и все из-за того же самого ненавистного ей замка.
Она искоса взглянула на Блэкстона. Тот сидел поодаль от нее, погрузившись в свои думы. Слова его не выходили у девушки из головы, они звучали в ее сознании подобно набату, и ей хотелось кричать от ужаса. А он-то, поди, уверен, что сделал ей замечательный комплимент: хороша собой, наследница большого состояния, да к тому же еще и девственница. Любой мужчина будет счастлив назвать своею обладательницу стольких достоинств!
Джоанна подняла с пола соломинку и бросила ее в огонь, наблюдая, как та съежилась, будто в агонии, вспыхнув, загорелась ярко-красным пламенем, затем погасла и почернела. Девушка продолжала размышлять о своем нынешнем положении. Допустим, сэр Райлан не лжет и она действительно хороша собой. С этим, похоже, придется примириться, ведь ей при всем желании не удастся изменить свою внешность. Остается только надеяться, что он просто хотел польстить ей. Что же касается Оксвича, то, похоже, ей вовек от него не избавиться и она обречена чувствовать себя лишь невольным придатком к этому зловещему замку. Получается, что эти два «достоинства» лежат на ней непреодолимым бременем. От них никуда не деться. Что же касается ее целомудрия…
Бросив в огонь еще одну соломинку, Джоанна с содроганием подумала, что и душе ее предстоит вот так же корчиться, сгорая в пламени преисподней. Ибо то, что она задумала, являло собой один из семи смертных грехов!
Нет, возразила она самой себе. Ведь Бог прощает детей своих, если они очищают свой грех покаянием. К тому же у нее нет другого способа избежать ненавистного брака. Лишившись невинности, она сразу перестанет быть завидной партией, ибо навряд ли спесивые дворяне из окружения лорда Блэкстона признают ее в таком случае достойной себя.
Но зато подобным поступком она навек запятнает свои монашеские одежды. И на церемонии пострига ей уже не предстать пред Господом чистой и непорочной, о чем она так мечтала!
От напряженной работы мысли у девушки разболелась голова, и она, закрыв глаза, принялась растирать пальцами виски. Чтобы вступить в гилбертинский орден, ей не обязательно быть целомудренной. Устав ордена не требовал этого. Но она всегда надеялась искупить этим редким достоинством многие присущие ей недостатки. Однако следовало признать, что в нынешней ситуации у нее вообще не было надежды когда-либо принести монашеский обет. И путь к этому она могла открыть для себя, лишь совершив этот смертный грех…
«Неужели все это происходит со мной на самом деле? — подумала она в тоске и ужасе. — Неужели мне предстоит сделать столь чудовищный выбор?»
Присутствие в доме этого ужасного человека не оставляло сомнений в реальности происходящего. Ей предстоит отдаться этому чудовищу, иначе он выдаст ее за какого-нибудь грубого мужлана из числа своих приспешников и она будет обречена всю свою жизнь терпеть его присутствие, да не где-нибудь, а в ненавистном Оксвиче! Джоанна вспомнила горестную судьбу своей матери и выбор, который та совершила, исполнившись отчаяния. Этого было достаточно, чтобы наконец оставить колебания. Она решительно встала, приказав себе не думать ни о чем, кроме настоящего момента, не заглядывая ни в прошлое, ни в будущее. Так ей будет легче осуществить задуманное. Ее ужасала мысль о том, что она собиралась совершить, но еще ужаснее было бы отказаться от своего намерения, лишив себя последней надежды на спасение.
— Ну что, перестали дуться? — спросил Райлан, дружелюбно поглядев на нее.
— Не всякий способен улыбаться от радости, когда ему ломают жизнь! — сказав это, Джоанна готова была проглотить свой язык. Для выполнения своего плана ей прежде всего следовало добиться, чтобы он поцеловал ее, значит, надо быть с ним помягче. Она с усилием подавила раздражение.
— А я, к вашему сведению, не дулась, а искала способ избежать брака, который вы так стремитесь мне навязать. Мне не нужен замок Оксвич, и меньше всего на свете я хотела бы жить в нем!..
— Ну и как, нашли вы этот способ? — спросил он насмешливо.
«Он издевается надо мной», — подумала девушка. Но в голосе Райлана звучала не только насмешка, но и отголосок какого-то иного чувства, которое Джоанна затруднилась бы определить.
— Я… нет… — пробормотала она, боясь неосторожным словом спугнуть его и расстроить свой хитроумный план.
— Что ж, меня это нисколько не удивляет. — Его самоуверенность заставила Джоанну мгновенно забыть о своем решении держаться с ним спокойно и непринужденно.
— Подлое животное! Бездушное чудовище! Вы думаете, что всех обвели вокруг пальца? Ничего подобного! Надеюсь, у короля Джона хватит сил и ума разрушить ваши гнусные планы!
Он так резко вскочил с табурета, что Джоанна невольно отшатнулась. Ах, зачем же она упомянула короля Джона? Теперь сэр Райлан сам не свой от ярости. Однако, вглядевшись в его темно-синие глаза, она поняла, что ее строптивость, наоборот, сослужила ей хорошую службу. Ведь прежде его поцелуям всегда предшествовали вспышки ярости. Почему же теперь все должно быть иначе?
— Придет день, когда вы поблагодарите меня за все, что я сделал для вас, — мрачно проговорил он, остановившись всего в нескольких дюймах от нее.
Обмирая от страха, Джоанна тем не менее высоко подняла подбородок и, глядя прямо ему в глаза, процедила:
— Вот уж никогда бы не подумала, что вы такой дурак.