Властелин Некронда, стр. 48
Отойдя от деревушки, он увеличил скорость. Впереди возвышались конусы гор, очень широких снизу и узких вверху. За ними снова расстилалась равнина. В пятнах тени паслись длинноногие олени и бизоны. Однако скоро трава сменилась золой, пейзаж сделался мрачным и унылым. Граница меж травой и золой была очень резкой, и Каспар дивился, что же за пожар бушевал в этих краях. Юноша предусмотрительно наполнил все фляги водой.
– Наверняка нам осталось уже недалеко, – вздохнула Май. – Погляди только на эти земли, тут никто не выживет.
Каспар кивнул. Похоже, лучше всего было придерживаться плана, что принял он над телом Морригвэн, и идти дальше на восток. Юноша с новой решимостью двинулся в путь. Повезло им с этими пони – один тащит поклажу, второй везет Май с Изольдой.
Прошел день, а кругом простирался все тот же черный пейзаж. Путники провели две холодных ночи без костра, уповая только, что в скором времени удастся найти воду. Незадолго до того, как остановиться на ночлег третьего дня, Каспар различил вдали неясные очертания новых гор и понадеялся, что они означают конец пепелища – так они с Май стали называть меж собой выгоревшие земли. В полном изнеможении он снял Май с седла, и Изольда мигом подняла рев. Похоже, ей нравилось движение.
– С ней что-то не в порядке? Не должна же она так орать? – забеспокоился Каспар.
– Почти все дети плачут по вечерам, – отрезала Май, на характере которой этот докучливый шум сказывался не лучшим образом.
Каспару просто не верилось, что такое крошечное существо может так громко вопить. Крики малышки не только действовали им обоим на нервы, но и усиливали его постоянную головную боль.
На следующий день путники добрались до подножия холмов. Зола наконец сменилась кустиками жесткой травы. Песчаная почва с обломками скал поднималась к крутому откосу. Взобравшись туда, Каспар с Май увидели впереди гряду гор из песчаника. На пологих отрогах блестели озера, по широким долинам катились неспешные реки.
Резкий ветер швырял в лицо путникам пригоршни пыли. Сощурившись, Каспар поглядел на причудливые силуэты гор на фоне неба. Богатому воображению юноши одна гора представилась великаном, присевшим возле мешка с сокровищами, другая – наковальней, третья – поваленной башней. Эти края, во всяком случае, выглядели достаточно безлюдными и суровыми – тут можно спрятать Яйцо.
На полпути к большим горам, средь скал из песчаника, искрилось на солнце серебристое озеро. Над ним притулилась скала, похожая на принюхивающегося к ветру пса.
– Вон там, – произнес Каспар. – Сегодня переночуем тут, а завтра отправимся туда.
Он очень устал и страстно желал избавиться от Яйца, чтобы наконец мирно спать по ночам и не страдать больше от головной боли. Она измучила его, извела. Он так мечтал освободиться от своей ноши.
Май покачала головой и поглядела на воркующую малютку, проснувшуюся в ту же секунду, как они остановились.
– Нет, только не на вершине, – решительно сказала она. – В озере. Бросим его в озеро. Ты думаешь о горах просто потому, что нашел его в горах. А озеро подходит куда лучше.
Каспар улыбнулся.
– Как тебе больше нравится, Май.
Молодая женщина прижала дочурку к груди и, высвободив одну руку, сжала его ладонь.
– У меня есть все, Спар. У меня есть Изольда. И ты.
Он хотел поцеловать ее, но в эту секунду Изольда опять подняла рев.
10
Пип храбро загородил собой Брид. Кольцо взмыленных лошадей смыкалось – морда к морде, бок к боку. И некуда бежать, не протолкнешься. Охотники торжествующе улюлюкали. Хлысты щелкали, отгоняя собак.
На Пипа навалилось разом пятеро противников. Паренек вырывался, брыкался, даже кусался – но все равно не смог помешать одному из всадников – тому самому, широкоплечему мрачному здоровяку – ухватить Брид за шиворот и вздернуть в воздух. Девушка невольно отпустила Ренауда. Хотя она сопротивлялась и барахталась, точно дикий кролик, но что может сделать такая тростинка? Силач без малейших усилий швырнул ее поперек седла. Острая лука впилась девушке в живот, да так, что аж дух перехватило.
Брид впилась зубами в ногу всадника. Без толку, толстая кожа штанов надежно защищала его. Тогда девушка укусила коня. Тот заржал и взвился на дыбы, и она стиснула зубы еще сильнее – но была награждена таким ударом по затылку, что ее затошнило от боли. Голова Брид мотнулась и тяжело стукнулась о бок коня. От резкого движения девушка прокусила себе щеку, во рту появился вкус крови.
Ее крики потонули в негодующих воплях Пипа.
– Паршивые ублюдки! – ревел он, пока всадники пытались скрутить его. – Да что за гнусная земля такая? Куда ни пойди, всюду вы, кеолотианцы, нам проходу не даете!
– Отец, слышите? – воскликнул молодой дворянин. – Эти эльфы, эти осквернители могил родом-то из Бельбидии.
Брид смутно удивилась тому, что кто-то мог принять Пипа за эльфа.
Забросив погоню за оленем, охотники принялись дружно выкапывать из земли Ренауда. Оправившись от потрясения, что он, оказывается, жив, они взгромоздили его на круп коня. Принц так вопил от ужаса, что мог бы напугать и самое отважное сердце. С Хардвином кеолотианцы обошлись тем же манером и, созвав псов, пустились в обратный путь к тракту.
Брид так и болталась вниз головой. От тряской рысцы коня бедняжку затошнило, кровь гулко застучала в ушах, перед глазами мелькала, сливаясь в одно пятно, палая листва. Через какое-то время отряд замедлился, тропа резко пошла вверх. Из земли тут и там выпирали кривые корни. Лошади тяжко храпели и фыркали, неуверенно нащупывая дорогу вверх по круче. Брид обратила внимание, что деревья вроде бы стали редеть, корней тоже стало меньше, да и те скрывались в траве.
Скоро подъем кончился, пленницу обдало внезапным порывом свежего воздуха.
Она попыталась поднять голову. Отряд выехал на плоскую вершину холма, откуда открывался превосходный вид на лесистую равнину. Меж деревьев петляла темная река. Но как ни изгибалась Брид, все же не смогла разглядеть за потной шеей жеребца, что же там, впереди. Внезапно дворянин резко вздернул пленницу наверх – и она увидела прямо перед собой серую отвесную стену. Над опускной решеткой ворот пронзала небо узкая башенка.
Барбакан был украшен ярким крестом. На врезанном в камень щите изображались баран и козел, сплетшиеся рогами в жестоком поединке. Брид немедленно вспомнила, что на кинжале, торчавшем из груди Турквина, красовался ровно тот же герб. Хотя эти земли находились еще в Троллесье, отсюда недалеко было и до Козьего Края. Должно быть, предположила девушка, замок – что-то вроде пограничной заставы во владениях какой-нибудь очень важной персоны. Ворота открылись, и навстречу охотником выбежали крупные черномордые псы.
После приглушенного стука по мягкой лесной подстилке копыта коней особенно громко зазвенели по камням мостовой. Пустая площадь в центре замка заполнилась этим звоном. Ему вторил торопливый перестук шагов – то слуги ринулись принять у господ поводья рвущихся к яслям скакунов. Брид обратила внимание на то, что слуги величают старшего дворянина бароном Кульфридом, а его сына – сиром Ирвальдом.
Барон бесцеремонно поволок за собой Брид, а двое самых рослых слуг ухватили Пипа. Мальчик уставился на одного из кеолотианцев с таким видом, точно видел его не впервые. Проследив за его взором, Брид сумела разглядеть высокого мужчину, что наблюдал за ними с другой стороны двора. Взгляды их встретились. Незнакомец быстро потупился и спешно ушел.
Пытаясь оценить, куда же они попали, девушка обвела взглядом двор – и натолкнулась на пристальный взгляд баронского сына. Она улыбнулась про себя: вот где таится путь к спасению. Как и полагается юной леди в подобных обстоятельствах, она обратила к нему огромные, залитые слезами зеленые глаза и по-кеолотиански взмолилась о помощи.
Похоже, в теле воина обитала душа нежная и чувствительная. Наследник крепости не отрываясь смотрел в ясные очи пленницы.