Американская империя, стр. 22

При этом следует учитывать, что «следующий период экономического развития Китая, — пишет англичанин Хэмиш Макрэй, — не будет прямолинейным. Китай показал свои способности допускать ошибки, и велика вероятность того, что он будет продолжать их делать». Половина рабочей силы Китая сейчас задействована в сельском хозяйстве, и лишь небольшая часть индустрии оснащена действительно передовой технологией. На протяжении последних десяти лет Америка расходовала на технологическое обновление в 20 раз больше, чем КНР. Китай нуждается в рынке Америки, в американских инвестициях, в американской технологии. Вследствие уязвимости в отношении соблюдения гражданских прав принятие КНР в элитные мировые организации в значительной мере зависит от благожелательности Америки. Даже наиболее энергичные китайские сторонники самоутверждения сомневаются в возможности взойти на экономико-политический олимп, действуя против лидера. В Вашингтоне рассчитывают и на то, что к власти в Пекине может прийти более прозападная (скажем, «шанхайская») группа политиков, принципиально отрицающих путь конфронтации.

Россия нуждается в помощи международных финансовых организаций, в западных инвестициях, в допуске своих производителей на американский рынок, в технологическом обновлении, в соблюдении стратегического баланса, в поддержке на отдельных региональных направлениях (сдерживание расширения НАТО и т. п.). На данном этапе Россия не может не ценить благожелательности США, она не желает портить отношения с лидером Запада (за возможность улучшения связей с которым она так много отдала). Вот почему она осенью 2001 г. добровольно избрала членство в Антитеррористической коалиции.

Величайший страж мирового равновесия, многовековой борец против любой гегемонии во внешнем для нее мире — Британия молча восприняла американское возвышение в ходе и после Второй мировой войны. Лондон едва ли готов вернуться к традиционной многовековой роли в новом столетии. Британия опасается растворения в Европейском союзе и в этом плане ценит «особые отношения» с Вашингтоном, верит в американские сдерживающие Германию механизмы. Лондон нуждается и в содействии в решении североирландской проблемы. И британская военная машина следует за американской в Афганистане и Ираке. Франция видит в опоре на США крайнее средство на случай рецидива германского самоутверждения: французы не могут не опасаться остаться тет-а-тет с рейнским соседом в случае активизации германского утверждения. Франция не желает отстать от высот современного технологического развития, боится потери региональной роли в франкофонной Африке. Япония выдохлась на пороге 90-х годов. Обсуждавшаяся прежде перспектива появления азиатского гиганта «с японской головой на китайском теле» ныне неуместна.

Но даже если Европа, Япония, Китай и поднимутся в геополитическом смысле, в их интересах будет еще долго сохранять дружественность Соединенных Штатов. По мнению австралийца К. Белла, «и европейцы, и японцы, скорее всего, в обозримом будущем останутся на стороне американцев, ценя позитивные стороны союза с Америкой больше, чем любые другие международные преимущества, которые они могли бы получить, проводя независимую внешнюю политику, имея свободными руки в мировой дипломатии».

Открыт вопрос о союзнических комбинациях, создаваемых ради самоутверждения, которому США очевидным образом могут препятствовать. За последние годы неоднократно шла речь о «европейской тройке» Франции, Германии и России; о нарождающихся «особых отношениях» Германии и России, о «стратегическом незападном треугольнике» Москва — Пекин — Нью Дели; о стратегическом партнерстве Китая и России.

Наиболее мрачным своим прогнозом Национальный разведывательный совет США в декабре 2000 г. назвал «фактический геостратегический альянс» Китая, России и Индии, призванный служить противовесом американскому влиянию, на фоне краха союза между Европой и Америкой, вызванного, торговыми конфликтами и политическими разногласиями. Но и эта опасность, как и некая международная коалиция, направленная против Запада и имеющая доступ к химическому, биологическому и даже ядерному оружию, по мнению авторов доклада «Глобальные тенденции на 2015 год», будет купирована невероятной мощью Америки.

Наиболее показательна судьба российско-китайского альянса. Его стержнем являются продажи советской военной техники Китайской Народной Республике. Они повышают технический уровень китайской армии и ослабляют падение российской военной индустрии. Но технический уровень собственно российского военно-промышленного комплекса ввиду недофинансированности падает, и на определенном этапе в будущем российские, военные заводы уже не смогут поставлять в КНР сравнимую с американской технику, и это поставит под вопрос развитие российско-китайских связей, поскольку прочие основания их союза ненадежны. Торговля имеет ограниченный объем, и обе страны конкурируют за иностранные инвестиции. Все эти потенциальные геополитические противники Америки на обозримое время предпочитают сотрудничать с Соединенными Штатами, а не противостоять им. После сентября 2001 г. эта тенденция стала еще более отчетливой.

Судя по всему, значительный по силе антиамериканский альянс в начале XXI века едва ли может материализоваться (хотя, как отмечают многие, «этот мир считает несправедливой, недемократичной, раздражающей и временами вообще пугающей концентрацию такой мощи в руках одного государства, особенно в тех случаях, когда Соединенные Штаты агрессивно движутся к собственным целям»). Достижению американских целей содействует то, что Соединенные Штаты стремятся более внимательно (чем их предшественники на мировом олимпе) исходить из исторического опыта и не уподобляться прежним претендентам на гегемонию (наполеоновской Франции, кайзеровской Германии и др.).

5. ВТОРОЙ БУШ

Гегемония постулирует новые правила. Америка после победы в «холодной войне» решительно стала полагаться не на демократию мирового сообщества, не на «устаревшие» статуты и «отринутые временем» международные организации, а на свое лидерство, на свою мощь, на своих ближайших и доказавших свою — лояльность союзников. «Соединенные Штаты, — пишет советник по национальной безопасности в администрации Дж. Буша-мл. Кондолиза Райс, — играют особую роль в современном мире и не должны ставить себя в зависимость от всяких международных конвенций и от соглашений, выдвигаемых извне». Это означает, что в США возник двухпартийный консенсус относительно нежелательности полагаться на многосторонние коллективные организации, подобные ООН. Показательным является то, что Америка постаралась подчинить механизм ООН своим стратегическим интересам, используя в качестве рычага свой финансовый взнос в эту организацию.

Предвыборная кампания и первые полгода

Дж. Буш-мл. пообещал создать военную систему, адекватную новому веку, — ликвидировать перенапряжение глобальной военной системы США и осуществить адекватное финансирование — увеличить военные расходы почти вдвое на протяжении десяти лет, также предоставить военному руководству Соединенных Штатов «более четкое определение их военной миссии». (Среди серьезных претендентов на президентство в 2000 г. только П. Бьюкенен — вышедший из правых республиканцев лидер Партии реформы — с позиций «просвещенного национализма» открыто осудил американский военный авантюризм 1990-х годов и признал «квазиимперский» характер стратегии США.)

Вступив на пост президента, Дж. Буш-мл. приступил (его словами) к «немедленному и всеобъемлющему пересмотру нашей военной стратегии — структуры наших вооруженных сил, определению их стратегии, приоритетов их обеспечения… Министр обороны получит задание создать новую военную систему Америки на десятилетия вперед — замещая существующие программы новыми технологиями и новой стратегией». 16 декабря 2000 г. Дж. Буш-мл. назначил генерала Колина Пауэлла во главе дипломатической системы США. «Ястребы» республиканцев — Чейни, Рамсфелд, Вулфовиц, Армитидж, Зеллик вошли в руководство имперской Америки двадцать первого века.