Немецкие морские диверсанты во второй мировой войне, стр. 48

В 14 час. следующего дня Шпарбродт и Янке увидели хорошо знакомые и легко различимые на большом расстоянии очертания Эймёйденского чугунолитейного завода. Перед въездом в порт лодку еще раз потрясло на высоких прибрежных волнах. Шпарбродт привязал к перископу индивидуальный перевязочный пакет в качестве победного вымпела, с которым «Зеехунд» и вошел в порт. К шлюзу подбежали товарищи и радостно приветствовали вернувшихся. Капитан 3 ранга Бранди встретил командира лодки вопросом:

– Где вы выпустили свою торпеду?

– Примерно в 5 милях северо-восточнее банки Саут-Фолс, господин капитан, – ответил Шпарбродт.

– И когда?

– Вчера в 10 час. 28 мин.

Командир флотилии пожал ему руку и сказал:

– Тогда поздравляю вас с потоплением эскадренного миноносца!

Шпарбродт и Янке были обескуражены такой осведомленностью своего командира, который действительно располагал достоверными сведениями. Накануне около полудня немецкая служба радиоразведки перехватила следующую радиограмму англичан:

«Эскадренный миноносец «Ла Комбатант» торпедирован».

Место гибели корабля соответствовало данным Шпарбродта. Впрочем, до сегодняшнего дня об эсминце «Ла Комбатант» в списках морских потерь говорится лишь: «Затонул в результате попадания торпеды».

Последним заданием, которое пришлось выполнять «Зеехундам» перед концом войны, было снабжение отрезанной с суши и с моря «крепости Дюнкерк».

Вместо боевых торпед сверхмалые подводные лодки имели на борту так называемые «масляные торпеды», предназначавшиеся для того, чтобы несколько увеличить скудные пайки осажденных в крепости немецких солдат.

Первые три «Зеехунда» (командиры – старший лейтенант Куплер, лейтенант Шпарбродт и старший штурман Фрёнерт), которым удалось с хода преодолеть сложный участок между многочисленными песчаными отмелями у побережья, доставили в Дюнкерк, помимо прочих крайне необходимых вещей, 4,5 т пищевых жиров. Благодаря этому недельная норма жиров, которая выдавалась голодавшим солдатам в Дюнкерке, была увеличена с 20 до 40 г на человека. Можно себе представить, с какой радостью осажденные в крепости немецкие солдаты встретили шестерых моряков.

В сущности невоенный, «мирный» акцент этой последней операции «Зеехундов» еще больше подчеркивался характером груза, который три подводные лодки с особой заботой доставили на обратном пути в Эймёйден.

Каждая лодка имела на борту примерно по 4500 писем!

Ведь точно так же, как осажденные в крепости солдаты ждали продовольствия, их родные в Германии ждали писем от своих сыновей, братьев, отцов, мужей. Каждый немецкий солдат в Дюнкерке получил в эти дни право отправить одно письмо – и «Зеехунды» не подвели их и на сей раз. Таким образом, тысячи людей в эти тяжелые дни смогли получить долгожданную весточку с фронта.

Последние три «Зеехунда» были приведены в Дюнкерк молодыми новыми водителями. Они попали туда в самый разгар капитуляции. Лодки были затоплены или сели на мель в гавани, однако французы подняли их. И сегодня еще немало посетителей морского музея в Париже останавливается у стенда, где они выставлены.

Глава десятая. Соединение «К» в боях против Советов

Осенью 1944 года «Учебная команда 700» боевых пловцов покинула свои учебные лагеря в итальянском городе Вальданьо и на острове Сан-Джорджо-инАльга в Венецианской лагуне и перебазировалась в город Лист, расположенный на северной оконечности острова Зильт. Климат здесь был более суровый, поэтому плавательные костюмы боевых пловцов были утеплены подкладкой из губчатой резины для защиты от холода во время пребывания в студеной воде. Благодаря этому «люди-лягушки» могли действовать в «своей» стихии даже тогда, когда температура воды была всего несколько градусов выше нуля.

25 февраля 1945 года лейтенант Фред Келлер отобрал в Листе 16 боевых пловцов и предложил им отправиться вместе с ним на Восточный фронт, чтобы разрушать там мосты в тылу русских. В этот же вечер вновь созданная «Группа боевых пловцов Ост» выехала в Берлин и через несколько дней была отправлена на Одер для выполнения первого задания.

Стояла еще по-зимнему холодная погода и по реке плыли льдины, когда шестеро боевых пловцов во главе с лейтенантом Келлером спустились в воду у Фюрстенберга и с двумя связанными вместе мощными подрывными зарядами поплыли вниз по реке. Они должны были взорвать мост, по которому русские осуществляли снабжение своего плацдарма в районе Фогельзанга. Однако течение было настолько сильным, что обе мины-торпеды, как в свое время и в районе Неймегена, прибило к берегу, и боевым пловцам не удалось стронуть их с места.

Впрочем, боевые пловцы не упали духом от этой первой неудачи. Напротив, они прониклись уверенностью в том, что с ними не может произойти ничего страшного. Ведь все шестеро целыми и невредимыми вернулись назад. А то, что они столь печальным образом лишились своих мин-торпед, было просто неудачей. Они не сомневались в том, что в следующий раз им повезет больше.

Мост к советскому плацдарму в районе Фогельзанга был позже атакован несколькими звеньями взрывающихся катеров и разрушен, а «Группа боевых пловцов Ост» переброшена на север для выполнения других заданий. Своей постоянной базой группа избрала курортный город Альбек на острове Узедом в Балтийском море. Оттуда в марте и апреле 1945 года боевые пловцы предприняли целый ряд диверсий и взорвали на глазах у русских пять важных мостов, в том числе два в Штеттине и три между островом Воллин и Померанией. Об одной из этих диверсий лейтенант Келлер рассказывает:

«Русские укрепились в Померании, в то время как наши войска удерживали обращенный к ней берег острова Воллин. Несколько мостов через Дивенов (так называется рукав между островом Воллин и Померанией) остались неразрушенными, и за них велись упорные бои. По вполне понятным причинам русские были заинтересованы в том, чтобы переправиться на противоположный берег и создать там свои плацдармы. Поэтому для немецкого командования эти мосты представляли постоянную угрозу – тем более что оно не в состоянии было устранить подобную «неприятность» собственными силами. В этой сложной обстановке мы получили задание подплыть к мостам и взорвать их. Задание было выполнено без промедления, причем ни один из моих пловцов не был даже легко ранен.

Один из мостов вел с занятого русскими берега не прямо на Воллин, а на небольшой островок в Дивенове. Этот островок также еще удерживался нашими войсками, и командир оборонявшегося там немецкого подразделения был в чрезвычайно затруднительном положении, так как он был соединен мостом с находившимся у него под носом противником, в то время как от своего тыла он был полностью отрезан, поскольку через значительно более широкий участок реки между островком и Воллином моста не было. В довершение всех бед русские получили подкрепления и, по всей видимости, готовились к наступлению.

В начале апреля 1945 года я переправился на катере «Линзе» на находившийся под угрозой остров и явился к командиру подразделения, в котором, к своему удивлению, узнал одного из своих прежних начальников – бывшего командира школы зенитной артиллерии ВМС. Об этом человеке у меня сохранились далеко не самые приятные воспоминания. Он также узнал меня и, вероятно, тоже вспомнил, что в свое время был обо мне не особенно высокого мнения. Поэтому можно себе представить его изумление, когда я сказал ему, что берусь взорвать в ближайшую ночь этот проклятый мост. Он считал это невозможным делом или по меньшей мере одним из способов самоубийства. «Если вам удастся взорвать мост, – ответил он, – то вы можете брать здесь из моих вещей все, что пожелаете!» Я с благодарностью принял его предложение, и мы стали обсуждать детали предстоящих действий.