Военачальник поневоле, стр. 33

Глава 21

К двадцать первому числу месяца Середины зимы 5220 года он все еще не убежал. За два шестиночья Стеррен и его маленький отряд привыкли к рутине военных будней. Военачальник и маги ежедневно беспокоили противника, используя всевозможные трюки и приспособления, а семманцы рыскали по округе в поисках очередного убежища. Стеррен полагал, что проводить две ночи кряду в одном месте небезопасно, кроме того, это позволяло семманцам ощущать свою полезность.

Время от времени отряд натыкался на крестьян, которые нашли убежище у родственников и друзей. Теперь они иногда появлялись вблизи своего жилья, чтобы проверить обстановку, и тут же убегали, убедившись, что вражеские армии по-прежнему стоят у замка. Ни один из них не вызвался помочь Стеррену и его команде.

Из этих случайных встреч Стеррен понял, что для большинства крестьян, ютившихся в поселении и на близлежащих фермах, эта война была делом аристократов. Они отказывались принимать в ней участие.

Леди Калира заклеймила их как непатриотичных трусов. Но Стеррен и трое солдат оказались более снисходительными. Какую помощь могла оказать им горстка невооруженных крестьян?

Все военные действия по-прежнему вели маги.

Аннара превратилась в настоящего специалиста по производству «Взрывчатых Печатей» и успешно минировала книги, пологи палаток, а в одном случае даже пару сапог.

Она накладывала печать не на сам полог палатки, а на его кожаные завязки. Волшебники обнаружили, что в этом случае открыть или закрыть палатку, не нарушив печати, практически невозможно.

Заминировать седла ей неудалось, так как лошади отказывались стоять спокойно.

Это заклинание обладало четырьмя существенными недостатками.

Во-первых, для его свершения требовалось полчаса и, как утверждала Динара, любое вмешательство в процесс могло иметь ужасающие последствия. Девушка должна была вершить заклинание в полном одиночестве, и это означало, что в случае возникновения непредвиденных обстоятельств ее нельзя было срочно вывезти. Пока такой необходимости не возникало, но Стеррен каждый раз беспокоился.

Во-вторых, объект, на который накладывалась печать, должен был находиться непосредственно перед чародейкой. То есть первоначально его следовало похитить у врага и позже вернуть на место. Эмнер и волшебники проделывали это, используя левитационные возможности Эмнера или способности волшебников влиять на восприятие. Однако операция оставалась весьма рискованной, особенно когда приходилось возвращать завязки на палатку.

В-третьих, на каждую печать уходила капля драконьей крови, а у Аннары имелся всего лишь крошечный флакончик этого вещества. Эмнер помочь не мог. Когда его спросили, он ответил:

— В жизни не использовал эту штуку. Для моих заклинаний кровь дракона не нужна, и вдобавок она страшно дорогая.

Стеррен знал, сколько стоит этот ингредиент, и удивился, почему Аннара давным-давно не продала его. Но девушка объяснила:

— Пока у меня есть ингредиенты, я — чародейка и могу вершить заклинания. Без них я превращаюсь в еще одного шарлатана. Кроме того, если бы вы объявились немного позже, я бы продала кровь. Просто к моменту вашего появления я еще не окончательно дошла до ручки.

В-четвертых, печать была видимой. Она получалась либо красной, либо черной. Аннара не понимала, почему менялся цвет. Никакой закономерности в этом, по-видимому, не было.

Сама печать изготавливалась из воска, на который Аннара налагала заклятие Уменьшенной видимости. Но даже когда сам воск становился почти прозрачным, капля крови оставалась заметной. Она образовывала причудливый рунический знак, который невозможно было устранить.

Правда, это не помогло владельцу сапог, который принялся натягивать их в темноте и в результате лишился правой руки и правой ноги.

Не помогло это и лейтенанту, открывшему томик стихов со странной виньеткой на переплете. Бедняга утратил глаз, три пальца и, само собой разумеется, книгу. Первая печать, взорвавшаяся в палатке, обожгла одному солдату руку от кончиков пальцев до плеча.

Хозяин второй заминированной палатки оказался более осторожным и побоялся дотрагиваться до странной руны. Он выполз из палатки на брюхе, перенес ее подальше от людей и ткнул в зачарованную печать длинной палкой.

В результате взрыва палатка превратилась в пепел, но никто не пострадал.

После этого случая способ применения «Взрывчатой Печати» пришлось несколько изменить. Вместо того чтобы поражать живую силу, Аннара начала помещать печать там, где она могла произвести максимум шума и привлечь внимание.

В то время как все три волшебника, стоя на страже, убеждали редких ночных прохожих, что Аннары здесь нет, или, напротив, что она имеет полное право находиться в лагере, девушка приладила печать к ступице колеса цистерны с водой. Взрыв оторвал колесо и привел в ужас лошадей, которые помчались по стану врага, круша все на своем пути.

На следующий день таинственная руна была обнаружена на финансовых документах ксиналлионской армии, в результате чего пришлось отправлять посыльных в столицу за другой копией, — неизбежный взрыв испепелил бы бумаги.

Были минированы еще две палатки. Врагам ничего не оставалось, как снять их и уничтожить.

В целом Аннара вполне отрабатывала свой хлеб, так же как и помогающие ей волшебники.

Эмнер, регулярно левитируя, доставлял прекрасные разведывательные данные. Он определил месторасположение штабных палаток и произвел подсчет наличной живой силы противника. Оказалось, что армия вторжения насчитывает примерно три сотни человек, а не четыреста пятьдесят, как предполагалось ранее. Чародей ввел в транс часовых, когда волшебникам потребовалась помощь, и отравил существование всему лагерю, заставив таракана несколько часов подряд громко и фальшиво распевать старую матросскую песню «Пряности в трюме». Песнопение закончилось только после того, как кто-то из солдат скорее по чистому везению, чем специально, наступил на несчастное насекомое.

Гибель таракана, как пояснил Эмнер, не влияет на действие «Песенного Заклинания Галгера». Просто малейшее прикосновение к объекту означает приказ остановиться. Если кто-нибудь вновь наступит на дохлого таракана, он возобновит концерт.

К сожалению, на покойника так никто и не наступил.

Помогая чародеям, волшебники время от времени проделывали самостоятельные трюки. Шенна испортила большой груз мяса и фургон овощей. В итоге осаждающие несколько дней питались хуже, чем осажденные. У часовых появилась дурная привычка исчезать и объявляться мертвыми в совсем других местах. В результате лагерь не охранялся три ночи.

Но воду удалось испортить только в одной цистерне. Шенна сказала, что сделать это оказалось значительно труднее, чем она рассчитывала. Вода приобрела гнусный запах и отвратительный вкус. Пытавшиеся утолить жажду немедленно выплевывали отраву.

Ворлок действовал в одиночку. Он предпочитал таиться в засаде, выбирая случайные жертвы среди вражеских солдат. В отличие от волшебников ему не обязательно было находиться с врагами один на один. Кроме того, если объекты нападения волшебников были заколоты или задушены, жертвы ворлока без всякого предупреждения падали замертво, находясь в окружении товарищей. Причем на трупах не обнаруживали никаких следов.

В стане врага начиналась паника. Волшебникам удалось уловить обрывки разговоров о проклятиях и демонах.

К сожалению, офицеры не позволили ситуации выйти из-под контроля. Они начали пропагандистскую кампанию, утверждая, что вмешательство демонов указывает на то, что король Семмы есть воплощение Зла, что он вступил в союз с силами тьмы, и это чудовище следует остановить, пока оно не стало более могущественным.

Успех этой пропаганды вызывал сомнения, однако армия вторжения все еще держалась. Стеррен не получал никаких сведений о массовом дезертирстве или мятежах.

Утешением служило то, что враг все же нес потери. По оценке Стеррена, в результате усилий магов сорок один солдат был убит и семь ранено. Со своей стороны он не потерял ни одного человека! Иногда часовые замечали его воинов, но тем пока удавалось скрыться.