Ночь Безумия, стр. 46

Рудира улыбнулась и сделала реверанс – быстрый девчоночий книксен, а не глубокий, полный изящного достоинства поклон знатной дамы. Наверняка ведь она выучилась этому, чтобы веселить клиентов, подумалось Ханнеру, простой люд редко заботит подобная вежливость.

– Дядя, – сказал он, – они возвратятся с магами.

– Знаю, – кивнул Фаран. – Надеюсь, поскольку меня там нет и торопить его некому, Азрад не станет спешить – ты ведь знаешь, какие они лентяи, что он, что Илдирин, что все остальные.

– Но если лорд Азрад злится...

– Да. Тогда он захочет покончить со всем как можно быстрее. – Фаран повернулся к Манрину: – Какие чары тебе еще повинуются?

Манрин фыркнул.

– Не многие. И даже если я смогу быть уверенным в них, где мне раздобыть составляющие для чего-то более действенного, чем Фельшеново Первое Усыпляющее?

– Наверху, – ответил Фаран. – У меня должно быть все, что тебе нужно.

С минуту Манрин молча смотрел на него.

– М-да, – произнес он наконец.

Ханнер слушал, но пока ничего не говорил. Он начинал понимать, насколько глубока пропасть, через которую перешагнул Фаран. Дядюшка сжигал за собой мосты: бросил вызов правителю и Гильдии магов, оказал неповиновение городской страже и открыто признался в занятиях запрещенной магией. К прежнему лорду Фарану возврата не было: или он одержит победу, став кем-то новым, предводителем чародеев, не связанным старыми правилами, или почти наверняка умрет – как предатель и преступный маг.

Ханнеру оставалось только надеяться, что если Фаран потерпит поражение, он не потянет за собой всю семью. В Гегемонии Трех Этшаров не было принято наказывать семью преступника за его дела, но дядя Фаран – случай особый: второй по положению человек в городе, совершивший страшнейшие из преступлений.

А Ханнер и Альрис с ним и помогают ему...

Более чем когда-либо Ханнеру захотелось оказаться сейчас с Неррой, дома, в своих дворцовых покоях – и не быть чародеем.

– Составляющие для магических заклятий хранятся в комнатах западного крыла на третьем этаже, – объяснял между тем Фаран. – Все тщательнейше переписано; список – в тех тетрадях в комнате, где мы беседовали. – Казалось, его вниманием целиком завладел Манрин, но Ханнер слишком хорошо знал своего дядюшку, чтобы не понимать, что тот еще и играет на публику. Рудира, Ульпен и еще с полдюжины чародеев жадно внимали его словам.

Фаран давал им понять, и что сам он смыслит в магии, и что маг Манрин на их стороне – это, по его мысли, должно было придать им сил, ведь теперь правитель узнал, где они, и наверняка пожелает их уничтожить. Пускай же знают, что у них есть не только их собственная таинственная и неприрученная сила.

Неприрученная. Ханнер обдумал это.

– Дядя, – окликнул он, когда Манрин и Ульпен пошли к лестнице и Фаран двинулся за ними.

Фаран повернулся к племяннику.

– Да?

– По-моему, лучше оставить магию магам. Ты ведь ждешь столкновений – так, может, выясним, каковы наши силы.

– У нас полон дом чародеев.

– Так-то оно так, но не стоит ли посчитать их? И узнать заодно, кто из них что умеет. Мы ведь не знаем, на что они действительно способны. – Ханнер указал на Рудиру. – Остановить на бегу стражников, как она, смогут наверняка не многие. Но, возможно, кто-нибудь сумеет сделать что-нибудь иное.

Фаран взглянул на Ханнера, на сбившихся в кучки чародеев, на уходящих Манрина и Ульпена...

– Ты прав, – признал он. – Это надо сделать. Армия лучше толпы, так? – Он махнул рукой и крикнул: – Слушайте все! Сейчас идем в столовую, выяснять кто есть кто.

Не успели чародеи двинуться в указанном направлении, как в дверь постучали – так тихо, что шарканье ног почти заглушило стук. Ханнер переглянулся с Фараном.

Им обоим слышны были крики на улице – но не рядом с дверью.

Фаран взглянул на Рудиру, та отбросила с лица волосы и кивнула:

– Я готова.

Ханнер прикусил нижнюю губу. Фаран и Рудира, очевидно, ожидали появления нового врага, но Ханнер думал, что скорее всего это Берн, руки которого заняты покупками и который не может открыть дверь ключом. Или еще один прибывший чародей.

Но кругом околачивались эти зеваки – следили, вынюхивали... Так что, может, и правильно держать Рудиру наготове: а вдруг придется защищать дом?

Фаран кивнул, и Ханнер отворил дверь. Выкрики стали громче, и в первый раз Ханнер разобрал слова.

– Где мой муж? Что вы, чародеи, с ним сделали?! – вопила женщина.

Однако она была далеко от двери. Крикуны все сгрудились за оградой, на улице. А рядом с дверью, занеся для стука кулачок, стояла черноволосая девочка лет тринадцати-четырнадцати в выцветшем сером платье

Рудира коротко фыркнула и отвернулась. Ее резкость не понравилась Ханнеру и он решил загладить грубость.

– Добрый день, – проговорил он. – Я лорд Ханнер. Чем могу служить?

– Я – Шелла-Подмастерье, – сказала девочка. – Вы... здесь принимают чародеев?

– Да, конечно. – Ханнер распахнул дверь пошире. – Входи!

– Спасибо, – прошептала Шелла. Она шагнула внутрь и застыла, пораженная богатым убранством и разношерстным людом, направлявшимся в столовую.

– В каком цехе ты подмастерье? – вежливо поинтересовался Ханнер, закрывая дверь: пусть девочка отвлечется и успокоится.

– В ведьмовском, – ответила она.

Дядя Фаран, который, не обращая внимания на девочку, устраивал в столовой других гостей, внезапно обернулся и одарил ее взглядом.

Ханнер улыбнулся.

– Проходи сразу сюда. – И он повел ее мимо дядюшки к местам во главе стола.

Глава 26

– Я стояла там долго-долго, все старалась набраться смелости, – тихонько объясняла Ханнеру Шелла. Лорд Фаран предоставил заниматься ею племяннику: она говорила так тихо, что нужно было делать усилие, чтобы вести беседу, а тут еще чародеи расшумелись, когда Фаран попытался построить их. В общем, дел дядюшке хватало пока что и без новенькой. – Когда я увидела, как вы отделались от солдат, то подумала: может, хоть вы меня защитите.

– Защитим. Но от чего?

– От всего. – Девочка неопределенно помахала рукой. – Я хочу сказать, это для любого плохо – стать чародеем, но если ты к тому же ведьма... ну, это ведь против правил Гильдии? Мой наставник думает, именно так. Он думает, это против правил и Сестринства тоже.

– Не думаю, что у Сестринства появились уже какие-нибудь правила против чародеев, – заметил Ханнер. Ом мало знал о довольно свободной организации ведьм, но и того, что он знал, было довольно: ему не верилось, что они способны принять хоть какие-то правила всего за два дня. – А кроме того, тебе не обязательно вступать в Сестринство, если ты этого не хочешь.

– Но... разве их правила не обязательны для всех, как в Гильдии магов?

– Вовсе нет, – принялся объяснять Ханнер. – Если ты маг, то обязан вступить в Гильдию, и они убивают всякого, кто нарушает их запреты, но Сестринство – дело другое. Я вообще не уверен, что у них есть правила, а если и есть, то касаются они лишь самих сестер. И потом, сестры никого не убивают, во всяком случае, так я слышал. Это скорее объединение, чем гильдия.

– У Братства правила есть, – с сомнением сказала Шелла. – Наставник перечислял их мне. Он был в Братстве.

– Но сейчас уже нет?

– Нет. Он вышел оттуда. Им не понравилось, что он взял в подмастерья девочку.

– Но они его не убили, ведь правда?

Она задумалась – и словно солнышко начало выходить из-за туч.

– Нет...

Тучи набежали снова.

– Но Гильдия все равно запрещает смешивать магию.

– А правитель вообще не желает видеть чародеев в городе, – добавил Ханнер. – Вот мы и собираемся драться.

Шелла кивнула, но на личике ее так и застыло выражение неуверенности и тревоги.

– Ну, ладно. – Ханнер сменил тему, надеясь подбодрить ее – и себя. – А кто твой наставник? Он знает, где ты?

– Келдер из Крукволла, – сказала она. – Вряд ли он знает, где я, – да вряд ли и хочет знать. – Она быстро заморгала, губы ее задрожали, и Ханнер понял, что она вот-вот заплачет. – Он вышвырнул меня вон.