Агнесса. Том 1, стр. 80
— Извините, мисс Митчелл, — сказал Орвил, — я не хотел вас обидеть. Может, я показался навязчивым, напросившись к вам в гости…
Агнессе стало стыдно.
— Это вы простите меня, мистер Лемб. — Она придвинула к себе коробку. — Возьму, спасибо. И обязательно приходите к нам. Познакомитесь с Джессикой… Вы любите детей?
— Да.
— Наверное, есть и свои?
— Нет, — ответил Орвил, — я живу один.
— Совсем один? — вырвалось у Агнессы.
— Да, если не считать домашней прислуги. У меня есть еще старшая сестра, но она живет в Айронвуде.
— А ваши родители?
— Умерли. Отец — совсем недавно, а мама — когда мне было тринадцать. Она тяжело болела, но никто не принимал этого всерьез, а потом ей вдруг стало совсем плохо, и оказалось, что уже поздно… Отец считал, что все это лишь капризы… Она была моложе его на семнадцать лет.
«Сколько смерти кругом, а жизни нет никакой», — подумала Агнесса, а вслух сказала:
— А я очень рано лишилась отца. Мать не видела шесть лет. Я ездила сейчас повидаться с ней, но не смогла найти.
Она спросила себя о том, готова ли к большей откровенности; возможно, Орвил, рассказывая о себе, предполагал именно это, не даром так выжидательно смотрел на нее. Но больше он ничего не услышал.
Орвил сразу понял, что Агнессе приходится самой зарабатывать на жизнь и, вероятнее всего, тяжелым трудом, понял по ее внешнему виду, а также узнав, с какой ничтожной суммой денег она отправилась в столь дальний путь. И Джек этот, наверное, просто сбежал, прельщенный если не другой женщиной, то всегда желанной для него свободой. Опрометчиво было доверяться такому парню: в отношениях с женщинами ему явно не хватало постоянства. Трудно было представить его в роли любящего, заботливого и тем более верного мужа. На конном заводе Джек слыл к тому же, как помнил Орвил, несдержанным на язык и на руку, да и что могло быть между ними общего?! Он ведь даже грамоты, кажется, толком не знал. И если раньше, живя с ним в одной комнате, Орвил мог еще признать в нем некоторые достоинства, то теперь с высоты своего сегодняшнего положения решил окончательно: Джек никто и ничто. Но об Агнессе он так думать не мог. Конечно, с точки зрения общества эта женщина заслуживала осуждения: она сбежала из дома, жила в незаконной связи с человеком, явно ее не достойным и имела от него внебрачного ребенка, но по-человечески Орвилу было очень жаль Агнессу, он не мог заставить себя относиться к ней как к падшей, более того (он сам удивлялся) — хотелось ее уважать, воспринимать как равную. Он не считал эту женщину простолюдинкой, да она ею и не была. И ему очень захотелось как-нибудь ей помочь.
Они вернулись в свой вагон. Орвил ушел к себе, а Агнесса, когда наступила ночь, долго лежала без сна, слушая стук колес. На столике в маленькой вазе стоял небольшой букет неярких цветов, из тех, что растут на склонах южных гор и по обочинам дороги и чьи словно пропитанные воском лепестки не вянут, только со временем блекнут на солнце, теряя прежний яркий цвет. Они, эти цветы, не умирают без воды, но и не остаются живыми, они застывают, не изменяются, они красивы вне жизни, вне смерти, и Агнесса с непонятным страхом долго смотрела на них.
Потом она наконец заснула, и приснился ей Джек, впервые за годы разлуки. Она всегда хотела, чтобы он пришел к ней во сне, но ее желание не исполнилось ни разу. А сегодня была иная ночь.
Они молча сидели рядом, и вокруг сгущался мрак. Так продолжалось долго, потом Джек положил свою руку на пальцы Агнесс, и она почувствовала могильный холод этой руки. Агнесса попыталась заглянуть в его глаза, но он отворачивался. В какой-то миг ей все же удалось поймать его взгляд, и она увидела вдруг, что взгляд Джека так же холоден, как его прикосновение: так странно пусты были его глаза, словно он и не жив вовсе! И Агнессу пронзил ужас: она понял, что Джек давно уже мертв. Она захотела освободить руку, но он сжал ее кисть и поднес к своим губам, совершенно белым и ледяным. Агнесса громко вскрикнула, а Джек вдруг рассыпался прахом, и сразу стало так темно, что ничего уже нельзя было разглядеть.
Агнесса проснулась, вскочила, дрожа от ужаса, выбежала в пустой коридор. Постояв у окна, успокоилась немного, вернулась в купе, легла, но до утра не сомкнула глаз.
«Что-то случилось с Джессикой, — решила она, — что-то случилось».
Она не рассказала Орвилу о своем сне, старалась не думать о привидевшемся жутком кошмаре, как и о том, что он означал.
Они сошли с поезда. Орвил записал ее адрес, а также, на всякий случай, адрес Филлис, и Агнесса поспешила к подруге.
И — как она ни боролась с собой — всю дорогу ее преследовало воспоминание о сне.
«А ведь если бы в душе моей хоть частично осталась та любовь, что переполняла меня тогда, — подумала она вдруг, — то, приди ты ко мне живой или мертвый, я отдала бы все блага мира, лишь бы воскресить тебя своею любовью, и ты не посмел бы исчезнуть вновь!»
ГЛАВА VII
Джессика лежала в постели в крошечной спаленке Филлис, полузакрыв глаза, вялая, с яркими пятнами румянца на щеках, равнодушная ко всему. Приезд Агнессы на мгновение вызвал у нее слабую улыбку, а затем девочка опять отвернулась к стене. Сидящий возле кровати Керби грустно смотрел на маленькую хозяйку.
— Это я виновата, — чуть не плача, говорила Филлис. — Мы с ней гуляли, и пошел дождь. Я звала Джессику домой, но ей захотелось побегать по лужам, а я разрешила. Мне и в голову не пришло, что она может заболеть. Я в детстве бегала — и ничего… Прости меня, Агнесса!
Агнесса выпрямилась.
— Я не сержусь, не в этом дело… Ты звала врача?
— Да, конечно! И лекарства купила. Но нужны еще деньги.
— Опять деньги! — почти простонала Агнесса. — Кончится ли это когда-нибудь! — Потом снова наклонилась к дочери. — Джесси, милая, что у тебя болит?
— Я хочу спать, — чуть слышно ответила девочка.
— Спи, моя хорошая. — Агнесса укрыла ее получше и, расстроенно глядя на Филлис, спросила: — Филлис, когда у тебя получка?
— Через неделю. Последние деньги я отдала за квартиру…
— Да ведь и мне скоро срок платить, — вспомнила Агнесса, — а ничего нет… Ума не приложу, как сумею выкрутиться. Да еще Джессика!
— Ты не волнуйся, — попыталась успокоить Филлис. — Врач сказал, что у Джессики ничего страшного, всего лишь простудилась немного.
— Я думаю о том, что будет дальше, — заметила Агнесса.
Филлис только вздохнула.
Потом Агнесса рассказала наконец подруге о посещении борделя, о грабеже, о встрече с Орвилом. Последним Филлис особенно заинтересовалась.
— Так он богат? — спросила она.
— Наверное! — Агнесса показала коробку конфет.
— О! — вырвалось у девушки. — Это тебе?!
— Да. Я не хотела брать, но пришлось.
— Правильно. А он симпатичный?
Агнесса пожала плечами.
— Не знаю…
— Ну, тебе он понравился?
— Да, вообще он, по-моему, порядочный человек.
Филлис, вопреки недавнему настроению, широко улыбнулась.
— Он что, здесь проездом?
— Не знаю. Кажется, да. Ну какое это имеет значение?
— Но он обещал зайти?
— Обещал.
— А ты попроси помощи у него, — подсказала Филлис. — Намекни хотя бы.
— Филлис!
— А что? — защищалась девушка. — Богатые должны помогать бедным. Несправедливо, когда у одних есть все, а у других ничего.
— Ну знаешь ли…
Агнесса провела ночь у постели Джессики, а наутро отправилась на поиски работы. Она проходила безрезультатно целый день, а вечером только и думала о том, как же выпутаться из создавшегося невыносимого положения.
Никакого выхода она не находила.
Орвил пришел через два дня. Дверь открыла Филлис.
— Здравствуйте. Могу я видеть мисс Митчелл? — спросил Орвил.
Филлис, ослепительно улыбаясь, пригласила войти. Орвил мгновенно произвел на нее самое выгодное впечатление.
— Агнесса пошла за лекарствами. Она скоро вернется. Может, вы подождете? — предложила Филлис.