Ученик Джедая 3: Похитители памяти, стр. 22

Голос Куай-Гона был резок и остр, как лезвие вибротопора.

— Ты его бросил в беде!

— Не так, Джедай-Гон! Он сам настоял! — вскричал Гуэрра. — И все произошло так быстро. Я не знал, что делать!

— Ты должен был остаться с ним! — рявкнул Куай-Гон.

— Но Обаван велел мне забрать антирегистратор. Он сказал, что это важнее всего, — в отчаянии рыдал Гуэрра.

Куай-Гон сердито вздохнул. Оби-Ван прав. Они затеяли все это ради того, чтобы найти антирегистратор. Это важнее всего.

Джедай отвернулся от Гуэрры и попытался сосредоточиться. Они стояли во дворе возле огромного складского здания, скрытые в тени. Куай-Гону хотелось броситься на выручку Оби-Вану, ринуться на первого попавшегося охранника Синдиката, помчаться во дворец. Его душу наполнил гнев — слепой, неразборчивый. Джедай сам удивился силе этого гнева. Гуэрра однажды уже предал Оби-Вана — на шахтной платформе. Неужели он предал его еще раз?

— Я не знал, что делать, Джедай-Гон, — беспомощно лопотал у него за спиной Гуэрра. — Обаван уговорил меня бежать. Он сказал — дай мне свой плащ.

Сказал, что ему поможет Сила. Теперь я вижу, что он просто хотел, чтобы я послушался. Если бы я знал, что его похитят, я бы с радостью оказался на его месте.

Куай-Гон обернулся и заглянул в полные горечи глаза Гуэрры. Шестое чувство подсказало ему, что финдианец говорит правду. И все, что он говорил об ОбиВане, звучало как правда. Падаван пожертвовал собой, чтобы Гуэрра сумел вынести антирегистратор со склада. Куай-Гон на его месте поступил бы точно так же.

Тут еле слышно заговорил Пакси.

— У нас есть условный сигнал, который мы в случае опасности можем подать Дуэнне. Можно послать его прямо сейчас. Тогда завтра утром она встретится с нами на рыночной площади и расскажет, что случилось с Обаваном и какую участь ему готовит Синдикат. И мы сумеем его спасти.

— Завтра будет поздно, — сказал Куай-Гон. — Действовать нужно сегодня.

Сейчас. Я не оставлю Оби-Вана в беде.

Пакси и Гуэрра печально переглянулись.

— Очень жаль, Джедай-Гон, но это не так, — произнес Гуэрра. — Дворец на ночь запирается. Никто не может войти в него или выйти. Даже Терра и Бафту.

— Но у нас ведь есть антирегистратор, — заметил Куай-Гон. — Вы говорили, что с ним можно попасть куда угодно.

— Да, так, — подтвердил Гуэрра. — Куда угодно. Только не во дворец после того, как запрут двери. Дуэнна позаботится об Обаване, — тихо произнес Гуэрра. — Она защитит его, как сможет.

Куай-Гон отошел в сторону. Его душу опять наполнила бессильная ярость. Но на этот раз она была направлена не на Гуэрру. Он злился на себя самого. Ему нужно было идти с Оби-Ваном и оставить братьев Дерида вдвоем — пусть выпутываются, как умеют. Но он боялся, что они не смогут вынести антирегистратор из здания склада.

«Принял решение — прими и другое, — часто говорил Йода. — Прошлого не вернешь».

Да, идти он мог только вперед. И Куай-Гону пришлось скрепя сердце смириться с тем, что сегодня вечером он не сумеет спасти Оби-Вана. Нельзя было ставить на карту успех всего предприятия ради отчаянной попытки, обреченной на провал.

Оби-Вана швырнули в тесную каморку, где ему едва хватало места. Он скорчился, подтянув колени к подбородку. Он замерз. Холодный воздух студил тело, а пронизывающий страх леденил мальчику душу.

"Что угодно, только не это, — думал он. — Я все выдержу, только не это.

Потерять память? Немыслимо!" Он растеряет все свои знания, все навыки джедая, все, чему его научили в Храме. И мудрость, которой он набирался с таким трудом. Растеряет ли он умение пользоваться Силой? Он забудет, как взывать к ней.

А что он растеряет еще? Дружбу. Всех друзей, каких нашел в Храме. Он вспомнил их всех. Ласковая Бент с серебристыми глазами. Гарен, с которым он частенько дрался, а потом весело хохотал. Гарен умел сражаться на световых мечах не хуже, чем он сам. Рифт, вечно голодный Рифт, который никогда не наедался досыта, а закончив трапезу, смотрел в пустую тарелку такими горестными глазами, что Оби-Ван непременно отдавал ему часть своего обеда.

Они крепко подружились, и Оби-Ван скучал по ним. Если он потеряет память о них, они для него все равно что умрут.

Оби-Вану вспомнился его тринадцатый день рождения. Казалось, это было так давно. Он так и не сделал положенных упражнений на сосредоточение. И теперь вспомнил, как наставлял его Куай-Гон. «Да, время быстротечно. Но его ход не должен ускользать от тебя».

А Оби-Ван не проследил за ходом времени. Позволил ему ускользнуть. Теперь у него будет сколько угодно времени — и не о чем вспомнить.

Он прижался лбом к коленям. Душу заполнил неодолимый страх. Он окутал разум тьмой. Впервые в жизни Оби-Ван узнал, что это такое — потерять последнюю надежду.

И вдруг в этой бездне холода и страха он почувствовал на груди тепло. Сунул руку во внутренний карман туники. Пальцы сомкнулись на речном камне, который подарил ему Куай-Гон. Камень был теплым!

Оби-Ван достал камень. Черный, как уголь, он мерцал в темноте, разгоняя мрак прозрачным хрустальным сиянием. Оби-Ван снова сжал пальцы, ощупал камень. Наверное, этот кристалл чувствителен к Силе, подумал он.

И тут тьму в его душе разогнал, словно яркий луч, свет внезапного озарения.

«Ничто не потеряно там, где живет Сила, — вспомнил он истину, которой его учили в Храме. — А Сила живет везде».

Оби-Ван воскресил в памяти слова Гуэрры, которые тот произнес, когда рассказывал ему об обновлении сестры. Гуэрра говорил, что некоторые люди с особенно сильным разумом способны противостоять стиранию памяти. Может быть, это означает, что Сила придет ему на помощь. Ибо что же такое Сила, если не знание и свет?

Оби-Ван крепко стиснул камень, собрал Силу вокруг себя и окружил свой разум, как броней. Он представил себе, как Сила защищает каждую клеточку мозга, будто неприступная крепость. Она спасет его от тьмы, он сохранит свои воспоминания!

Когда дверь камеры открылась и вошли стражники, Оби-Ван даже не поднял глаз.