Чарующий мир храмовой проституции, стр. 1

Сергей Шведов

Чарующий мир храмовой проституции

— Тебе только дай повод, так нажрёшься водки обязательно.

— Так то ж было подписание декларации о намерениях с новыми деловыми партнёрами! И фуршет, разумеется.

— И без повода тоже напьёшься.

Дёмушкин мучительно сглотнул слюну, когда жена вылила бутылку спасительного пива в раковину и выдавил только нечленораздельное:

— Ы-ы-ы…

Хуже нет вечернего отходняка после утренней выпивки. Даже похмелье с утра песней покажется.

— Ещё раз запах спиртного от тебя услышу, сдам тебя, алкоголика, в ЛТП. Сама заявление куда надо отнесу.

— Ага, так тебя и послушают в наркодиспансере. В цивилизованных странах уже давно вычеркнули диагноз «алкоголизм» из перечня наркозависимостей, темнота.

— Перед участковым на колени брошусь!

— У него такие доходнЫе синюги на участке, что он на тебя как на дуру посмотрит. И в ЛТП уже давно не отправляют по рекомендации местных властей. Это заведение для элиты.

— Тогда дам в лапу элтэпэшникам.

— Они с тебя столько сдерут, что мало не покажется. Там содержат и лечат, между прочим, только за плату. И за немалые деньги, учти.

— ЗаплАчу, разорюсь, а заплачУ, но тебе, гаду, они вкус к водке отобьют по гроб жизни.

Дёмушкин обиженно засопел. Обидно, конечно, ведь выпил-то всего-ничего. Корпоративная этика, что поделаешь. Заходишь к шефу в кабинете, а он тебе с порога: «Что будем пить сегодня?» и раскрывает бар.

— Ладно, Люся, клянусь — больше ни грамульки на работе!

— Правильно, выдумай себе какую-нибудь болячку, ну, язву желудка, что ли, чтобы на деловых встречах минералку цедить.

— Люся, ну кому в фирме нужны язвенники и трезвенники на должности менеджера по оптовым продажам?

— Скажи, что записался в секту свидетелей Люцифера и продал душу дьяволу ценой отказа от алкоголя. Сейчас так модно.

— Ага, наш гендиректор меня на первой же чёрной мессе расколет. Он же сатанист второй степени посвящения. Ладно, лягу спать, завтра что-нибудь выдумаю поправдоподобней.

Пока чистил зубы и влезал в пижаму, жена опять обрадовала Дёмушкина:

— Завтра тебе некогда будет думать. Историчка велела к одиннадцати часам всем родителям детей из нашего класса привести их на международную выставку «Мир храмовой проституции» с театральными инсталляциями.

— Что, наших деток заставят любоваться, как жрецы ставят раком гетер, баядерок и прочих астарток? Весьма педагогично.

— Не тебе, алкашу, судить о релятивизме современной морали. Сказала, потом детей заставят написать сочинение на эту тему.

— Сочинения в школе отменили сто лет назад!

— Отменили сочинения на литературные темы. Это теперь называется креативный аналитический очерк на заданную тему. Смотри, сочинение за детей напишешь сам, чтобы оценка была не хуже, чем у других. На носу переводные тесты с минимальным проходным баллом 327. Задание особой важности.

Это Дёмушкин и без жены знал. Если детей оставят на второй год, то плата за обучение удваивается вплоть до окончания школы.

— А где будет этот порнофестиваль или как его там? — спросил он, прополаскивая горло от остатков зубной пасты.

— В Международном выставочном павильоне в Миханово.

— Какой общественный транспорт туда ходит?

— С ума сошёл? Это за городом. Только на своей машине добираться.

— Отпадает. Ты забыла про пиратов на автодорогах?

— И причём тут автопираты?

— А притом, что у меня закончилась страховка безопасности на дорогах. Нам не дадут броневичок сопровождения автоЧОПа

— Оформи новую.

— Зарплата только в понедельник, дура!

— Сам дурак! На каждом экране и на каждой бегущей строке рекламы написано: «Займём до получки! Займём до пенсии!»

— Знаю я эти заёмные лавочки. Они сливают информацию в банк личных данных налогоплательщиков.

— Ну и что?

— А то, что мы с тобой с большим трудом втиснули детей в элитарную кальвинистскую школу с финансовым уклоном. Для чего?

— Ну, чтобы дети в будущем добились финансового успеха.

— Вот то-то будет им финансовый успех во взрослой жизни, если из школы исключат.

— За что?

— За то, милая моя, что господь бог не спосылает финансовую благодать на нищебродов, которые перехватывают в долг до получки. Бог благословляет богатством только праведных. Нет денег — значит, ты грешник, а бедность по грехам твоим. Детям бедных в спецшколе делать нечего, потому что бедность передаётся на генетическом уровне, как нам на родительском собрании объясняли.

— Может, за кольцевой дорогой мы как-то по грунтовке доберёмся? — неуверенно предложила Люся.

Дёмушкин с хмурым видом уселся за компьютер и вывел на экран карту города.

— Посмотри сама, что написано: служба охраны общественного порядка на дорогах не гарантирует вашей безопасности в случае нападения маньяков-людоедов.

— Гляди, вон квартал чистый, безо всякой штриховки. Может, через него проедем?

— Проедем, да не выедем. Это ж спальный район для мусульман-мигрантов. Возвращаться оттуда будем только на своих двоих. Отберут машину как пить дать!

— Ну что ты за мужик такой! Возьми с собой охотничье ружьё. Припугнёшь громил в случае чего.

— Русскому носить оружие Законом запрещено, мы же не кавказцы какие. У них пистолет — аксессуар национального костюма. А я обязан хранить ружьё в опечатанном железном ящике и только дома.

— Слушай, а может, самих кавказцев нанять? Будет дешевле услуг автоЧОПа, я рекламу читала.

— Можно и волков заказать из зоопарка для охраны, только вот останутся от нас только рожки да ножки, как от того козлика.

— Охрана из таджиков дешевле будет, сама рекламу видела.

— Душманы плохо стреляют. В любой перестрелке на улице больше гибнет прохожих, чем самих бандитов.

— А если мигрантов-арабов? Бедуины по городу без длинного ружья не ходят.

— Араб с трёх метров ослу в задницу не попадёт, — тоном знатока ослиных задниц сказал Дёмушкин.

Люся нацепила на нос очки и пристально всмотрелась в карту:

— Смотри, ХижИнки никаким цветом не обозначены. Значит, проезд свободный.

— Скажешь тоже! Микрорайон для растаманов, колёсников и ширяльщиков. Им же там наркослужба на каждом перекрёстке шприцы заправленные выдаёт.

— Нам в машине за стёклами никакие наркоты не страшны.

— А если какой дурак мне под колёса бросится или я на спящего на проезжей части нарка наеду? Это уже пара лет отсидки.

— А Константинопольский сквер? Там вообще нет зданий, где могут прятаться автоналётчики, только деревья.

— Это содомская зона, видишь красный цвет закраски с кровоподтёками? — ткнул Дёмушкин пальцем в экран. — Проезд разрешён только после коллективного изнасилования проезжих обоего пола.

— Ну это по крайней мере не смертельно, — задумчиво произнесла Люся.

— Нет уж, я лучше получу пулю в лоб, чем хрен в задницу.

Люся наморщила лоб, собираясь с мыслями. Очки сползли на кончик носа. Потом вдруг вскрикнула:

— Да вот же улица Сивицкого закрашена зелёным цветом! Безопасный проезд.

Дёмушкин покрутил пальцем у виска:

— У нас наляпка RUS на ветровом стекле — по главной магистрали машину с русскими не пропустят даже в сопровождении броневичка автоЧОПа.

— А если снять наляпку?

— Дорожный инспектор по номеру машины вычислит русских, сфоткает и занесёт в компьютер. А это лишение прав на год.

Люся ещё раз наморщила лоб, но на этот раз очки прижала их пальцем к переносице, чтобы не сползли. И выпалила с жаром:

— Слушай, у нас же сосед Курценпоцер!

— Причём тут Хаим-Шнеер Сройлович?

— А притом, что завтра суббота. Его дети ходят в один класс с нашими. Он своих тоже повезёт на это проститутское позорище. Можно поехать сразу за соседом. У него наляпка на стекле — золотая звезда Давида, а ты как будто его преданный шабесгой, прислуживаешь ему в день субботний, когда Хаиму вера работать запрещает. Так и пропустят.