Темная комната, стр. 136

1 июля, пятница.

Клиника Найтингейл, Солсбери.

11 часов утра.

Старший детектив Чивер и сержант Фрейзер молча ожидали, когда Джинкс дочитает письмо, оставленное Саймоном Харрисом в его столе перед тем, как молодой священник отправился сводить счеты с жизнью. Это был страшный документ, раскрывающий всю ужасающую сущность этого человека. Письмо вызывало дрожь еще и от того, что больше нигде в доме не было и намека на то, что в нем обитало подобное чудовище. Может быть, только сутана священника, хотя уже и выстиранная, все же хранила спереди слабые подтеки от разбрызганной по ней крови. Кроме этой сутаны и письма, казалось, не было никаких других доказательств того, что Саймон совершил самоубийство. Открытые канистры с бензином превратили машину в огненный шар, делая невозможным проведение нормальной судебной экспертизы. Кроме того, Саймон вел такой праведный, на первый взгляд, образ жизни, что никто не мог бы и заподозрить, что этот юноша страдает серьезным психическим расстройством.

Полиция так и не смогла найти в приходе Фрэмптона ни единого человека, который хоть наполовину бы поверил в то, что их священник был способен покончить с собой. Мнения о Саймоне в основном звучали так: «Он был милым, симпатичным человеком», «Он всегда отзывался на несчастья и утешал любого», «Отец Харрис и мухи бы не обидел», «Это был самый лучший священник за все годы в нашем приходе».

Правда, было косвенно доказано, что Саймон отсутствовал в своем приходе с обеденного времени 12 июня, в воскресенье, до утра 14 июня, во вторник, но и эти данные уже трудно было еще раз тщательно перепроверить.

— Я обратила внимание на то, что машины Саймона не было на обычном месте ни в воскресенье вечером, ни в понедельник, — объяснила его соседка. — Но он иногда оставлял свой автомобиль и в гараже, поэтому он мог находиться и там. Я не помню, видела ли его после утренней службы, но и в этом ничего странного нет. Мы все очень занятые люди и не имеем привычки следить за каждым движением соседей. Во вторник утром машина уже стояла на месте. Мне нужно было получить у него подпись на одной анкете, и поэтому пришлось обогнуть дом, чтобы зайти через парадный вход. Нет, ничего странного я не заметила. Он, как всегда, пребывал в прекрасном расположении духа.

Кэролайн Харрис, потрясенная всеми несчастьями, обрушившимися так неожиданно на ее семью, поклялась, что Саймон находился с ней и Чарльзом в воскресенье и в понедельник вечером. Кроме того, она утверждала, что сын гостил у них и двадцать седьмого июня, в то время, когда было совершено нападение на доктора Протероу. Однако позже, когда ее мужа попросили подтвердить правоту ее слов, он лишь грустно покачал головой:

— Нет, — тихо произнес священник, — боюсь, что моя супруга сказала вам неправду. — Он так же спокойно прочитал предсмертное послание сына и, возвращая его Чиверу, попросил только о том, чтобы до Кэролайн не дошли эти страшные строки. — Я во многом виню себя, — признался Чарльз. — Мне надо было осознать с самого начала, насколько это опасно — жить в доме, где секс считается чем-то омерзительным и недостойным нормального человека. Я был настолько увлечен собой, что подумал, будто бы такое отношение отрицательно действовало лишь на меня одного. Однако получилось так, что Мег стала путать секс с любовью, а для Саймона это стало эквивалентом ненависти…

Поначалу Флосси Хейл и Саманта Гаррисон не были уверены в том, что Харрис и есть тот человек, который нанес им увечья:

— Тот был без очков, понимаете? — с сомнением в голосе начала Флосси, когда ей показали фотографию молодого священника, — и выглядел гораздо симпатичней. — Правда, позже, увидев другой снимок Саймона, где тот был изображен без очков и в мирской одежде, она кивнула. — Да, это и есть маленький лорд Фаунтлерой, — победно произнесла женщина. — Но он ведь и впрямь похож на того молодого человека, с которым я его спутала в самом начале. Посмотрите: те же глаза. Просто сама невинность. Боже мой! Клянусь, больше меня никогда не введут в заблуждение эти невинные голубенькие глазки!

Детектив Мэддокс поддерживал связь с городской полицией, пытаясь выяснить, не совершались ли подобные нападения на проституток в Лондоне за те пять лет, что в городе работал Саймон. Если бы можно было доказать, что Харрис неоднократно совершал похожие преступления, издеваясь над проститутками, полиция стала бы чувствовать себя более уверенно, стараясь выяснить, не замешан ли он также в убийствах Лэнди, Уолладера и собственной сестры. Прочитав послание Саймона, Мэддокс заметил, обращаясь к Чиверу:

— Кто-то выбивал из него эти признания, сэр. Посмотрите, на листках остались следы крови.

Фрэнк внимательно наблюдал за Джинкс, которая медленно положила письмо на колени:

— Как видите, мисс Кингсли, — тихо заговорил старший детектив, — остается всего один или два вопроса, на которые у нас пока нет ответов. Мы все еще продолжаем искать орудие убийства, хотя в доме Саймона была обнаружена сутана со следами крови на ней. Правда, нам потребуется определенное время, прежде чем мы сможем с уверенностью сказать, что эта кровь принадлежит Лео и Мег. Вероятней всего, сразу после совершения преступления он снял сутану, и поэтому у нас так и не нашлось свидетелей, которые могли бы подтвердить, что видели человека в заляпанной кровью одежде рядом с местом происшествия. Мы полагаем, таким же образом он разделался и с вашим мужем, заранее надевая сутану, чтобы потом скрыть все следы крови. — Сейчас Джинкс выглядела хуже, чем обычно. Она побледнела и ее рука, державшая письмо, предательски дрожала. — Я не хотел бы вас огорчать еще больше, но мы были бы вам весьма благодарны за любую информацию, которую вы согласитесь нам сообщить.

Джинкс беспомощно взглянула на доктора Протероу, как бы ища поддержки, и утвердительно кивнула.

— Может быть, нам стоит начать с одиннадцатого июня, субботы, когда вы позвонили отцу и сообщили ему о том, что ваша свадьба расстроена. Вы помните тот день, мисс Кингсли?

— В основном, да.