АНГЕЛЫ СТРАШАТСЯ, стр. 36
Дочь: Ну, ладно. Еще что?
Отец: Ты ведь упомянула Версаль. Это очень важно, потому что, когда карательные условия мира заменили четырнадцать пунктов Вильсона в качестве основы завершения первой мировой войны, доверие стало невозможным. Можно соврать в качестве тактического средства во время войны, но когда ложь поднимается по лестнице логических типов и вы лжете о войне и мире, назад пути нет. Мир все еще страдает до сих пор из-за договора в Версале.
Дочь: Гмм, это еще один способ определения момента ошибки, но, возможно, они соединены. Помнишь, как Раппапорт говорил о населении Новой Гвинеи? Между их существованием и мифологией была целая серия связующих звеньев и несколько священных идей, скреплявших данную культуру. Одно из значений этого «священного» – то, что оно дает чувство благоговения.
Отец: И внушает смирение.
Дочь: Однажды в Вартенштайне у нас был разговор на тему: мсжно ли разработать экологическую религию, которая стала бы священным и несомненным средством понимания взаимосвязей Креатуры.
Отец: Ну и что же я сказал?
Дочь: Ты сказал «нет». С одной стороны, сказал ты, идея «своего» и «чужого», «проклятого» и «спасенного» – чересчур принадлежит понятию религии, чтобы ею можно было бы воспользоваться. Даже если обратить полмира, будет создан раздел между обращенными и необращенными, будет граница между тем, что мусульмане называют царством войны и царством мира (или спасения). Затем эта граница -станет средоточием конфликта и недоверия.
Отец: Нельзя создать что-то и определить его как священное.
Дочь: Итак, Эко не замышлялся как Бог, в которого могли бы верить люди?
Отец: Конечно, нет. Нет, это выражено неверно, потому что «верить» имеет несколько слоев значений. Оно означает и «веру в существование», и «веру в олицетворение точной идеи», и «полагаться и доверять». Я считаю, ты могла бы сказать, что я верю в Эко во втором значении.
Дочь: Ты знаешь, я думаю, что возможно верить во что-то наподобие иудео-христианского Бога в смысле того, что Он представляет или олицетворяет, и также в терминах доверия. Причем не обязательно верить в его отдельное существование.
Отец: Ты говоришь об Иегове? Возможно. Но, скорее, нет, так как идея превосходства слишком близка для Иеговы. Дуализм того, что ты называешь «отдельны» существованием", слишком логично вписывается в систему. Это также касается и дуализма добра и зла Эко не занимается проблемами добра и зла простом уровне, у Эко нет свободы воли. Oн символизирует тот факт, что, скажем, приверженность пагубным привычкам или даже патология является другой стороной приспособления (адаптации);
Дочь: Но ты все-таки продолжаешь разговор о «священном». А как же Гайя? Ты когда-нибудь встречался с гипотезой Гайи, в качестве названия понятия, что эта планета также является живым организмом?
Отец: Да, незадолго до моей смерти. Кто-то познакомив меня с сочинениями Джеймса Лавлока.
Дочь: Ну что ж, я рада слышать, что ты читал что-то современное.
Отец: Он, конечно, прав, что условия на планете можно объяснить только жизненными процессами.
Дочь: Да, но… это не совсем то. Каждый раз, когда я читав лекцию о гипотезе Гайи, я ловлю себя на мысли, что постоянно предупреждаю против опасности рассматривать Гайю как визави. Нельзя сказать: «Я и Гайя» или «Я люблю Гайю», или «Гайя любит меня». Taк же нельзя сказать: «Я люблю Эко» и т.д., не так ли?
Отец: Это разные вещи. Понятие Гайя основано на физической реальности планеты – оно плероматично, вещественно. Когда я прошу людей подумать о боге, которого можно было бы назвать Эко, я пытаюсь заставить их думать о Креатуре, о мыслительном процессе.
Дочь: Слово «процесс» важно в этом случае, не так ли?
Отец: А также тот факт, что взаимосвязи не очень жесткие, и что в знании есть пробелы, и что мыслительный процесс включает способность к формированию новых связей…
Дочь: А Эко – это прозвище для логики мыслительного процесса, связи, которая скрепляет всю жизнь и эволюцию? И его можно оскорблять, но над Ним нельзя смеяться? Тоща его, скорее, можно назвать прекрасным, чем привлекательным.
Отец: Прекрасным и страшным. Шива и Абраксас.
XV. СТРУКТУРА (ГБ)
[Когда мы изучаем биологический мир, мы изучаем многочисленные события коммуникации. В данной коммуникации о коммуникации нас особенно интересует, описание приказов или команд-сигналов, которые, можно, сказать, имеют каузальный (причинно-следственный) эффект;
на функционирование биологического мира – и системы посылок, лежащих в основе всех сигналов и делающих их логически последовательными. В модели, на которой основана данная книга, термин «структура» используется для ссылки на ограничения, характеризующие системы и определяющие их функционирование, как, например, настройка термостата. Вы могли бы сказать, что такие понятия, как «неизбежность» или «карма», являются подтверждениями структуры. Отметив, что коммуникативная структура живого мира упорядоченная, всепроникающая и определяющая даже до такой степени, когда о ней можно сказать, что вот что подразумевается под Богом, мы можем идти дальше с целью описание ее закономерностей.]
[Биологи, рассматривающие естественный мир, создают свои описания, так как даже их самые объективные зарегистрированные данные являются артефактами человеческого восприятия и выбора.] Описание не может никогда быть похожим на описываемую вещь – более того, описание не может быть описываемой вещью. Единственной истиной, приближающейся к абсолютному уровню, является истина, которую предоставляет сам предмет, если бы мы только могли так близко к нему подойти, чего, увы, никогда не может произойти, как давным-давно указал Иммануил Кант. Мы можем получить от самой вещи – «вещи в себе» – только такую информацию, которую позволяют нам получить некоторые внутренне присущие ей различия.
Поэтому нам следует для начала взглянуть на системные расхождения, которые обязательно существуют между тем, что мы можем видеть, и тем, что мы собираемся описать. Прежде чем начать рисовать любую карту, нам следует уяснить разницу между «картой» и «местностью» (или «территорией»). При описании мы часто ссылаемся на «структуру» не для того, чтобы точно указать, что должно быть, а чтобы попытаться описать мельчайшие детали того, что мы наблюдаем. Сказать, что растение или лист имеет структуру, означает, что мы можем сделать общие дескриптивные утверждения. Называя что-либо «структурой», мы заявляем, что мы способны на большее, чем сконцентрировать внимание на отдельных деталях поодиночке. Если я говорю, что позвоночник животного является повторяющейся структурой, объединяющей части в спинной хребет («столб»), я, таким образом, подтверждаю определенную закономерность или организацию частей. Я делаю утверждение применительно не к отдельному позвонку, а к совокупности позвонков. Само понятие структуры всегда отходит от бесконечных деталей частного. Само слово структура базируется на понятии общего.
Философ Уайтхед однажды заметил, что, в то время как арифметика является наукой отдельных чисел и операций с ними, алгебра – это наука, возникшая при замене слова «данный» (particular) словом «любой» (any). В этом смысле структура есть алгебра подлежащего описанию предмета или явления, в ней всегда присутствует определенный элемент абстракции. Структура предполагает сбор и сортировку множества деталей, которые затем отбрасываются и их место занимают обобщения.
Важно различать классы от групп в этом контексте. Члены «класса» собираются вместе по принципу какой-то общей для них характерной черты; члены «группы» собираются вместе, так как каждый член является определенного рода модуляцией какого-то другого члена или членов. Существует определенный процесс, или, как говорят математики, «операция», в ходе которой члены группы трансформируются (преобразуются) друг в друга. Теория биологической эволюции была бы значительно улучшена, если бы биологи моделировали свое мышление и язык, используя математику для описания групп. Это заставило бы их разработать какую-то теорию структурной связи, более сложную, чем простое использование «гомологии» в качестве доказательства филогенеза. Конечно, явление гомологии может дать несравненно больше, чем даже мечтали биологи.