Голубой жасмин, стр. 20

— Поехали, — сказала она Ахмеду и по его нахмурившемуся лицу поняла: не очень-то он доволен тем, что его оставили присматривать за нею.

Глава 9

Пришпоренная лошадь Лорны неслась как ветер; впрочем и Ахмед на своем костлявом коне не отставал и проследовал за девушкой, когда та влетела в лагерь и соскользнула с седла перед большим шатром. Она стащила с головы шеш, и рассыпавшиеся волосы засияли золотом, словно в них запутался солнечный луч.

— Поставь мою лошадь, — сказала она Ахмеду. — Я… Я немного утомлена.

Он наклонил голову, глядя на нее все так же хмуро. Лорна решила обмануть бдительность своих надсмотрщиков, поэтому, когда из шатра вышел Хасан, она продолжала разыгрывать придуманный ею спектакль.

— Как жарко. — Девушка прижала руку ко лбу. — Уж не… Надеюсь, это не лихорадка.

Затем с усталым и равнодушным видом вошла в шатер, а несколько обеспокоенный Хасан последовал за нею.

— Могу я что-нибудь сделать для мадам? — спросил он.

— Нет. — Лорна бросилась на диван и расслабленно откинула голову. — Скоро я буду в порядке. Наверное, у меня просто солнечный удар.

— Из Сиди-Кебира приехал тубиб note 47, не зная, что принц Касим уехал. Не пожелает ли мадам пригласить его?

— Доктор? — Она удивленно взглянула на Хасана. — Француз?

— Араб, мадам. Он пользуется очень хорошей репутацией в Сиди-Кебире, где эмиром отец моего господина, и обычно приезжает сюда осмотреть больных и тех, кому нужно удалять зубы.

Лорна уставилась на носки своих сапожек, погруженных в ворс ковра. Ей надо было только разыграть спектакль, и никакой лихорадки у нее, конечно, не было, но при мысли о встрече с врачом щеки ее запылали. Он ведь мог и не знать, что здесь, в лагере, находится англичанка, и девушка неожиданно поняла, что совершенно не готова к встрече с кем-либо из того города, где живут отец и сестра Касима.

— Мне не нужен врач, — сказала она. — Я просто отдохну в шатре, а ты, Хасан, позаботься, пожалуйста, о том, чтобы меня никто не беспокоил.

Слуга с минуту смотрел на нее своим обычным непроницаемым взглядом, а потом тихо вышел, оставив ее в прохладном полумраке шатра. Лорна со вздохом достала сигарету, закурила, и аромат первой же затяжки вызвал в памяти образ шейха. Почему она предупредила его о скорпионе? Ведь этот укус принес бы ей свободу. Однако девушка ужаснулась при мысли, что этого сильного и надменного человека могла поставить на колени отвратительная черная тварь. Выдохнув дым, Лорна сказала себе, что проявила слабость, свойственную большинству женщин, стойких к боли, но не выносящих вида чужих страданий.

Когда наступил вечер, ей уже наскучил и шатер и его убранство. Пообедав в одиночестве, девушка закуталась в плащ и направилась к оазису. Немедленно следом тенью поплыла тощая фигура, и в Лорне стало закипать раздражение. Какое, в конце концов, дело шейху, если она сбежит в пустыню и о ней больше не будет ни слуху, ни духу? Ведь для него-то она не более чем игрушка, которую можно украшать всякими там жемчугами да браслетами. Так, забава, развлечение в конце тяжелого дня… Еще одна женщина, которую он забудет через час.

Лорна нашла свою любимую пальму с искривленным стволом, прислонившись к которому можно было удобно отдохнуть. Ночь была безлунной. Кругом царила тишина.

Почувствовав сигаретный дым и увидев бледный отблеск плаща, девушка сначала решила, что это Ахмед, но была крайне удивлена, когда человек заговорил с ней по-французски с тем же акцентом и так же проглатывая звуки, как и шейх.

— Не пугайтесь, мадам. Я весь день надеялся поговорить с вами, но Хасан сказал, вы не хотите, чтобы вас беспокоили. Меня зовут Омар бен Сайд. — Он отвесил церемонный поклон, и в его черных глазах Лорна уловила блеск любопытства. — Я — врач; приехал сюда для дежурного обследования здешних жителей и уже здесь, в лагере, узнал, что у моего друга, принца Касима, в гостях дама с чудесными белокурыми волосами.

В его словах не было и намека на иронию, но щеки Лорны все равно вспыхнули; хорошо, что уже стемнело. Ей вдруг безумно захотелось убежать, но усилием воли она сдержалась.

— Вы, доктор, должно быть удивились, узнав, что здесь гостит англичанка. Не сомневаюсь, что в прежние ваши приезды в этом шатре жила какая-нибудь арабская девушка.

На секунду воцарилось многозначительное молчание; кончик сигареты доктора ярко разгорелся, осветив ненадолго худощавое лицо с правильными на редкость чертами. Омар бен Сайд значительно больше походил на араба, чем его друг шейх, и был значительно меньше высокомерен и внушителен.

— Когда я бывал здесь раньше, мадам, Касиму ни разу не посчастливилось держать в своем шатре красивую женщину. Арабам ведь редко приходится видеть настоящих блондинок. О ваших золотых кудрях мне сказала одна моя пациентка, ребенок которой проглотил бусину и мог задохнуться, если бы вы не поймали улепетывающего сорванца и не тряхнули его как следует.

— Это к делу не относится, доктор, — холодно сказала Лорна. — А ваши друзья случайно не сообщили вам, что меня удерживают здесь силой? Неужели вы могли предположить, что я разделяю общество шейха по своей доброй воле? Да я ненавижу этого человека!

— И все-таки вы, как мне говорили, катаетесь с ним верхом, тренируетесь в стрельбе из лука, играете в шахматы. Я слышал, мадам, что он обращается с вами как с равной. У Лорны вырвался презрительный смешок.

— А как он обращается с другими своими женщинами?

— С какими другими женщинами? — спросил Омар бен Сайд, и в голосе его появилась жесткость.

— Ну, доктор, не станете же вы уверять меня, что до моего появления здесь шейх вел монашескую жизнь!

— Не монашескую, мадам. Просто он человек разборчивый и брезгливый.

— Ваш разборчивый друг, доктор, не побрезговал взвалить меня на спину своего коня, словно пойманную газель, и пуститься вскачь, как простой араб. — Эти обжигающие слова Лорна смогла произнести лишь потому, что этот человек был врачом и разговаривали они во мраке.

— Иногда мужчину так ослепляет красота, что он просто теряет голову. Касим — единственный сын могущественного эмира и боюсь, привык добиваться своего.

— Как можно даже пытаться искать ему оправдание? — ледяным тоном спросила она.

— Я восхищаюсь им и, не будь я врачом, возможно, тоже прибегнул бы к похищению желанной мне женщины. — Он бросил окурок в пыль, и тот, потлев недолго, угас. — Для обитателей пустыни, людей, которыми управляет только солнце и их собственный фатализм, не существует понятия «завтра», мадам. Есть только сегодня, сейчас, и этими мгновениями нужно пользоваться, как цветами, как плодами. Людей пустыни называют детьми звезд, ибо в них горит та же раскаленная страсть.

— Чтобы там в них ни горело, — заявила Лорна, — нет прощения тому, кто ради своего мимолетного каприза нарушает течение чужой жизни. На моих глазах шейх запорол человека за похищение коня, а разве похищение женщины не должно наказываться?

— По правде говоря, мой друг шейх живет по своим собственным законам. — В голосе врача слышалась усмешка. — Он управляет дикими племенами, так почему бы ему не управлять и молодой красивой женщиной. Можете ли вы, мадам, сказать, что он был жесток с вами?

— Разумеется, он не поднимал на меня плеть, — ответила она резко. — Но жестоким можно быть по-разному… Он меня привез сюда насильно!

— Понимаю. — Теперь Лорна уловила в его голосе задумчивость. — Для мужчины любой страны женщина одно из украшений жизни; на ней отдыхает его глаз, ею утешается он от забот и трудов. Забот у принца Касима немало. Отец его — человек нездоровый, и, боюсь, Касим со страхом и сожалением ждет того момента, когда придется оставить столь обожаемую им жизнь в пустыне. В надлежащее время ему все-таки придется занять место своего отца, и тогда, стараясь забыть неизбежное, он обратится душою к вам, мадам.