Неукротимое томление, стр. 105

Безоружный Тайлер Сэвич крупными шагами прошел через ворота деревни абенаки. На лице Духовидца отразилось потрясение, сменившееся неистовым торжеством.

— Ты пришел сюда, чтобы умереть, йенги?

— Я пришел за своей женщиной.

Теперь Тайлер говорил на абенаки и обращался только к одному человеку — Эссакамбиту, своему отчиму.

Вдруг Тай заметил сильное волнение в глазах великого сахема, но потом они заблестели и ожесточились. Ничто не отразилось на его тонком лице. Воин абенаки никогда не проявляет своих чувств открыто. Тайлер постарался, чтобы и его лицо ничего не выражало, но сомневался, что это ему удалось. Уже десять лет, как они не виделись. В детстве он боготворил этого человека. До сих пор в глубине души он думал о нем как об отце.

Взгляд Эссакамбита скользнул по Делии. Тай не взглянул на нее. Все же он должен был посмотреть на нее, хотя знал, что она подбежала к бесчувственной Элизабет и стала возле нее на колени.

— Она твоя жена? — спросил сахем.

Таю хотелось утаить правду, но он скорее отрезал бы себе язык, чем солгал этому человеку.

— Я сделаю ее своей женой.

Духовидец встал между ними с пылающим от гнева лицом.

— Я захватил ее. Теперь она моя.

Тайлер слегка повернул голову, пронзая Духовидца взглядом. Взаимная ненависть натянулась между ними как тетива.

— А я заберу ее назад, — сказал Тайлер.

— Сначала тебе придется убить меня.

— Тогда я убью тебя.

— Попробуй!

— Довольно! — раздался голос Эссакамбита, и оба замолчали. — Вы мало изменились с тех пор, как были мальчишками. Если вы настолько глупы, что хотите драться из-за ничтожной женщины, я позволю вам. Но, — он поднял руку, — теперь это уже не будет состязанием мальчишек! Это будет настоящий поединок, и будете драться насмерть. Вы уверены, что эта женщина стоит этого? Тайлер и Духовидец обменивались взглядами, полными ненависти. Они будут сражаться за нечто большее, чем женщина, и все присутствующие понимали это.

Эссакамбит казался опечаленным.

— Да будет так!

Наконец Тай обернулся к Делии. Она медленно поднялась на ноги. Любовь и радость озарили ее лицо, когда она с жадностью смотрела на него. Он ответил ей таким же взглядом. Он больше не стыдился и не страшился своей великой любви к этой единственной женщине, позволив себе выказать все свои чувства. Он понимал, что это делает его уязвимым перед Духовидцем, но не думал об этом. Он любил ее, и пусть хоть весь этот проклятый мир узнает об этом.

Делил была обнажена, и все ее бедное тело покрывали раны и синяки. Но она защищалась. Ему никогда не забыть, как она размахивала дубинкой, нанося удары, отстаивая свою честь. Он никогда не видел никого храбрее Делии. Он так гордился ею, что у него перехватило горло. Пренебрегая тем, что за ними наблюдают, он подошел к ней. Он мягко провел пальцем по ее щеке, только один раз и очень легко. Потом расстегнул рубашку, снял ее и надел на плечи Делии. Его руки задержались на ее плечах, погладили шею.

— О, Тай, что все это значит? Что случилось? Какого черта ты не говоришь по-английски, чтобы я тоже понимала? — взорвалась она, уже не сдерживаясь. Это было настолько в ее духе, что Тай улыбнулся.

— Я буду сражаться с Духовидцем, чтобы вернуть тебя.

Ее глаза выражали сильное волнение, и она посмотрела на огромного воина, который наблюдал за ними с улыбкой, напоминающей оскал.

— Ох, Тай, он же убьет тебя!

Это замечание задело самолюбие Тайлера. Он снял руки с ее шеи.

— Спасибо за доверие, Делия.

На ее глазах выступили слезы.

— Но он такой... Он носит скальп Нэта.

— Я видел. — Явное почтение Делии к его сопернику и страх перед ним вызвали в Тайлере такую ревность, что у него закипела кровь. — Ты хочешь, чтобы он победил? Да? На мгновение гнев блеснул в ее глазах.

— Не будь идиотом... — Она подавилась рыданием. Овладев собой, она погладила его по щеке. Этот жест и волнение в ее голосе обезоружили его. — Господи, Тай, я не могу потерять тебя. Это все равно, что умереть.

Он не мог позволить себе предаваться чувствам, и поэтому его лицо отвердело. Он отвел ее руку.

— Никто из нас не умрет, — отрывисто сказал он.

Тайлер повернулся и пошел прочь от нее.

— К черту этого человека, — услышал он и подавил улыбку.

«Ах, крошка Делия, портовая девчонка... Боже, я так люблю тебя!»

Тайлера проводили в маленький вигвам, чтобы он смог приготовиться к поединку. Несмотря на то что он сказал Делии, Тайлер по обычаю абенаков готовился не только к поединку, но также и к смерти.

Он разделся и намазал тело салом медведя. Он раскрасил лицо, изобразив небо при восходе солнца, — желтый подбородок, переходящий в белое — как символ рассвета новой жизни, которая ожидает их с Делией, когда он отвоюет ее. Некогда он всерьез верил в магическую силу боевой раскраски, возможно, отчасти Тайлер продолжал верить в это и сейчас.

Он дотронулся до амулета, который висел у него на шее. Это был символ Духа Грома, его личного покровителя. Запрокинув голову, он запел песнь смерти, молитву о том, что если он погибнет, то пусть это будет смерть мужчины и воина, и встретит он ее с достоинством и мужеством. Эту песнь он повторял всю свою юность, но с тех пор десять лет не вспоминал ее. Теперь он пел ее с верой и чувством — этот гортанный вопль заморозил бы кровь в жилах жителей Мерримитинга, которые называли его «доктор Тай» и считали вполне цивилизованным человеком.

Замерли последние звуки песни. Тай опустил голову в размышлении: но мыслил он не так, как абенаки, который верил в видения и судьбу, но как англичанин, который верит в логику.

Он стал думать о своем враге.

Когда-то он называл Духовидца своим братом. Они вместе охотились и сражались, танцевали и пировали. Они вместе пели. Они называли отцом одного и того же человека.

Но между ними всегда было соперничество, напряженность которого все возрастала. Они были близки по возрасту, Духовидец был всего годом-двумя старше, но мальчик абенаки всегда был крупнее и сильнее Тая. Но за время долгого и трудного пути в Квебек Тай, постоянно вспоминая убитого отца, постиг силу терпения и выдержки. Ростом он был ниже Духовидца, но крепче его.