Хранитель мечты, стр. 81

Арианна попробовала привлечь внимание Талиазина, но тот был всецело поглощен созерцанием пышных грудей, двумя белоснежными округлостями вздымающихся в вырезе платья. Оруженосец восседал на краю помоста, на сей раз не с лирой, а с Бертой на коленях. Заливаясь смехом, девушка сунула ему в руку чашу пряного вина, а к самому носу — свой роскошный бюст.

Арианна нахмурилась: этот проходимец одинаково пренебрегал обязанностями и оруженосца, и менестреля. В данный момент она не возражала бы послушать спокойную музыку, особенно после окружающей какофонии, от которой буквально раскалывалась голова. Главная зала напоминала растревоженный улей: рычали и взлаивали возбужденные собаки, и приходилось повышать голос, чтобы перекричать их, а говорили, казалось, все разом. Животные устроились на камышовой подстилке в ожидании подачек с пиршественного стола. К общему гаму то и дело присоединялись пронзительные выкрики соколов. Некоторые из гостей-рыцарей принесли их с собой, и теперь они сидели на плечах владельцев.

Столы буквально ломились от яств. Здесь были и пироги с начинкой из копченых угрей, горой громоздившиеся на подносах, и громадные щуки в судках, фаршированные овощами и сдобренные для аппетита огненными специями. Почерневшие от копоти чугуны дымились вкусным парком: в них прямо с углей подавалась осетрина, запеченная с луком и шафраном; в качестве десерта гостям были предложены жареные каштаны, рассыпчатый рис с миндалем и сдобные булочки. Венчало пир изделие, в котором повариха превзошла самое себя: громадный сахарный дракон, украшенный золотой канителью.

Одним словом, пир должен был удаться на славу, несмотря на то, что пришелся на дни поста. Единственным, чего недоставало за праздничным столом, был сам виновник торжества лорд Руддлан...

Как раз в этот момент из-за перегородки, отделяющей от залы коридор в кухню, появился сэр Одо. Он размахивал руками, как крыльями ветряной мельницы, и от уха до уха улыбался Арианне. Та схватила со стола кусок хлеба и швырнула его в Талиазина, попав в голову. Это отвлекло его внимание от Берты, он спихнул девушку с колен и поднял с помоста небольшую лиру, похожую на сильно выгнутый лук. Толстые медные струны ответили рокочущим аккордом на быстрый бег его пальцев, и музыка наконец зазвучала. Чистая и нежная, как далекий перезвон колоколов в ночном безмолвии, она заполнила просторное помещение и заставила умолкнуть разноголосый говор.

За сэром Одо вскоре пришел и Рейн. Когда он ступил в залу, Арианна почувствовала, как губы сами собой складываются в улыбку. Под веками у нее жгло, спина разламывалась, пальцы были стерты до волдырей от протаскивания иглы туда и обратно сквозь плотную ткань. Она провела за шитьем почти целую ночь, но не жалела об этом, зная, что ее вознаградит за каторжный труд удивленное, радостное лицо мужа, когда взгляд его упадет на приготовленный для него подарок. Она надеялась, что ее дар будет значить для него не меньше, чем значил бы белый пони для шестилетнего мальчишки.

Даже собаки притихли, когда Рейн появился в зале. Он остановился как вкопанный, увидев столы и толпу гостей. Воцарившаяся тишина была полна ожидания.

Арианна сошла с возвышения, на котором был накрыт стол хозяев замка. Возможно, это ей только почудилось, но глаза Рейна потемнели и линия рта несколько смягчилась, пока он смотрел, как она приближается. В это утро он занимался с подросшим жеребенком, тренируя его на боевого коня, и по-тому был в потрепанных кожаных штанах, высоких сапогах и неизменной куртке, покрытой роговыми пластинами. «И все равно он выглядит потрясающе», — подумала Арианна. Она взяла мужа за руку и повела к возвышению, к креслу лорда. Ладонь, в которой утонула ее рука, была грубой и мозолистой, но ее прикосновение было ласковым.

Рейн наклонился так близко к ее уху, что дыхание шевельнуло пряди ее распущенных волос.

— Тебе бы стоило предупредить меня о том, что у нас гости, маленькая женушка. Я провоняю весь зал конюшней.

Теперь наклонилась Арианна, всей грудью вдохнув его запах — запах коня, кожи и мужского тела. Куртка Рейна была расстегнута до самого пояса, открывая загорелую грудь, густо поросшую волосами и блестящую от пота. Арианна ощутила внизу живота знакомое, быстро нарастающее томление, стоило ей поднять взгляд на мужа. Ей захотелось прижаться лицом к его груди — там, где каменная от мышц, покрытая шрамами плоть защищала его сердце, как живые доспехи.

— Нет, муж мой, этот пир не в честь гостя, неожиданно посетившего замок, — возразила она, и улыбка ее стала сияющей от предвкушения. — Я даю его в вашу честь, так что вы можете считать себя почетным гостем. Весь Руддлан собрался здесь, чтобы отпраздновать день вашего рождения, милорд.

— Отпраздновать что?

Вопрос прозвучал резко, и мягкость, только что так волшебно изменившая лицо Рейна, разом исчезла. Его голос, как щелчок бича, перекрыл постепенно нараставший веселый шум в зале. Пальцы Талиазина замерли на струнах лиры, неоконченный аккорд повис и растаял в воздухе. Сдвинув брови с выражением некоторой растерянности, оруженосец поднял глаза на лицо хозяина. Они сузились и вспыхнули на секунду как две яркие искры.

— День вашего рождения... — повторила Арианна.

Улыбка ее померкла и исчезла вовсе по мере того, как глаза Рейна становились все холоднее.

Они подошли к возвышению и поднялись на него. Как было заранее обговорено, двое геральдов затрубили в фанфары, и к гостям вышли Родри и паж сэра Одо, неся знамя, сшитое Арианной. Они развернули его с помпой, как актеры в античной трагедии. Приветственные крики отдались эхом под сводами залы, фанфары откликнулись на них очередным диким ревом.

Рейн даже не посмотрел на знамя. Взгляд его продолжал впиваться в глаза Арианны, как раскаленный вертел, замкнутое выражение лица ни разу не смягчилось, только ноздри слегка раздулись при звуке приветствий.

— Это что, шутка? — спросил он безжизненным голосом.

— Нет, это знамя, — невпопад ответила она, стараясь проглотить комок, неожиданно возникший в горле. — Оно будет висеть на стене, за вашим креслом. Это мой подарок вам, мой супруг и господин.