Дни искупления, стр. 4
— Похоже, ты расстроен. Вероятно, будь я шефом полиции, я ощущал бы то же самое. Но это конфиденциальное сообщение влечет за собой массу последствий. Весь наш город изменится. Не исключены альтернативные варианты.
Лорен удивленно уставился на Трухильо.
— Альтернативные? Какие альтернативы? Да нет никаких чертовых альтернатив!
— Альтернативы всегда существуют, Лорен. Надо только знать, как их найти.
И, торжественно провозгласив это, Трухильо тотчас ретировался. Лорен заглянул в глаза Киприано.
— По-моему, он просто вне себя от радости, что городской бюджет снова летит к чертовой матери.
Киприано пожал плечами.
— Черт возьми, шеф. Аточа всегда был «компанейским» городком. Я правильно понимаю, просто-напросто изменилась компания.
— Лорен фыркнул.
— Ты имеешь в виду Лабораторию? До меня, видно, еще никак не дойдет, что Лаборатория высоких технологий не прочь прибрать к рукам наш город.
Киприано на секунду задумался. Лорен дернулся было к себе, но вдруг, слегка помешкав, вернулся к Киприано.
— Пачуко, ты никогда не задумывался, почему Вильям Пашиенс позволяет тебе делать из своих новых людей идиотов?
Заместитель шефа полиции ухмыльнулся.
— Может, у него есть чувство юмора?
— Пашиенс никогда не производил на меня впечатления шутника.
— Согласен, тут ты полностью прав. А если по той же причине, по которой Санчез отдал наконец честь левой рукой? Что-то вроде обряда посвящения.
Лорен молча кивнул.
— Допускаю. Но мне кажется, в обряде посвящения новичков они вполне обойдутся и без нашей помощи.
— Ладно, шеф, сдаюсь. И какова же твоя версия?
— Просто им абсолютно наплевать на все, что мы делаем, — ответил Лорен. — Мы горстка наивных провинциалов, стоит ли воспринимать нас всерьез? И они позволяют делать из них дураков, потому что нас это забавляет, а они в свою очередь потешаются над нами.
Киприано, похоже, вскипел от негодования, но через минуту заколебался.
— Не знаю, шеф.
— Это только моя рабочая гипотеза.
— Не знаю.
— И я думаю, она верна.
У себя в кабинете Лорен плюхнулся в кожаное кресло и уставился на бледно-зеленые стены. Искривленные лопасти потолочного вентилятора медленно ползли по золоту его старых боксерских наград. В рамочке, покрывшись толстым слоем пыли, висел сертификат «За заслуги» от Американской ассоциации шефов полиции.
Он вспомнил, что оставил бутерброды в раскаленной машине на солнце.
В дверь постучали.
— По спутнику получено сообщение из ДЕА, — доложил, появившись, Санчез, — на корабле из Мексики сегодня или завтра ожидается партия наркотиков.
— Только этого нам не хватало!
— Белый крытый «шевроле» последней модели. Итак, машина с прицепом и два мексиканца без пропуска. Предположительно...
— Да, — Лорен тяжело вздохнул, — это наша специализация.
— Вооружены и опасны.
— Не сомневаюсь. По три «узи» на каждого мексиканца. А чем нагружен прицеп?
Санчез посмотрел в донесение.
— Дизайнерским оборудованием.
У Лорена засосало под ложечкой. Он снова вспомнил о бутербродах. Может, просто съесть апельсин?
Он перевел взгляд на перекидной календарь. Йом Киппур — стояло против сегодняшней даты. (Начало на закате.)
Лорен отметил каждый из семи последующих дней маленькими красными галочками. Один-единственный День Искупления у евреев после церковного соглашения 1831 года длился целых семь суток.
Это соглашение было установлено в Пальмире, в Нью-Йорке, куда Самуэль Кэттон, житель Пенсильвании, тридцати одного года от роду, пришел на проповедь Джосефа Смита (историки мормонов считают Кэттона апостолом церкви Христа, как впоследствии определили веру Святых Последних Дней, но сторонники Кэттона это отрицают). Во время проповеди рядом с Кэттоном сидел спокойный человек с орлиным взором, гладким лицом, в широких серых одеждах. Он увлек его с проповеди лжепророка Смита за собой в путешествие по Вселенной. Последователи Кэттона упоминают его как Мастера в сером, хотя Джозеф Смит позднее назвал его просто Сатаной. Впрочем, «Авторизованные Откровения» Самуэля Кэттона призывали вернуться к еврейской священной субботе и другим святым дням, правда, с некоторыми изменениями.
Приверженцы величественных и серьезных проповедей отдали предпочтение Кэттону. Смит смеялся, шутил, снимал свою ризу и боролся со всяким, кто пожелает; он женился в общей сложности примерно пятьдесят раз, включая замужних женщин; он ночи напролет пьянствовал с близкими друзьями — бывшими мужьями своих многочисленных жен. Кэттон же ни разу не был замечен и обвинен в подобном. В память о его высокой нравственности еврейский День Искупления удлинили в семь раз: святая церковь апостолов Элонима и Назарена получила возможность размышлять над своими грехами целую неделю.
Все свои деяния, решили апостолы, надобно вершить как следует.
Лорен, глядя, как перед ним разбегается сонм красных галочек, решил сходить к машине и взять свои сэндвичи. По заповеди апостолов следует целиком и полностью предаваться чувственным наслаждениям. Пока еще возможно.
Глава 2
СОРОК ОДНА ЦЕРКОВЬ ГОРОДА АТОЧА ПРИВЕТСТВУЕТ ВАС. Плакат стоял на границе Аточи, недалеко от длинной череды загородных баров и клубов. Сорок одна церковь поддерживала в округе «сухой закон» с 1919 года, и хотя Администрация разрешила продажу спиртных напитков в разлив, торговля спиртным навынос все еще оставалась нелегальной. Потому-то на целые мили вдоль пыльной и холмистой дороги между Аточей и медным рудником тянулись заведения, где шахтеры могли бы пропить свои деньги, не успев донести их до дому. Муниципалитет и правление округа установили долговременное соглашение, разделив ответственность за правопорядок в этой местности. Гражданское ополчение, призванное помогать шерифу в случае необходимости, было здесь слишком рассредоточено, чтобы действовать в опасной ситуации достаточно эффективно.
Лорен проскочил в открытые ворота и еще полмили пилил по грязному проселку. За восьмифутовым забором маячил дом на колесах с раздаточным окошком. Лорен
пристроился за голубым пикапом «GMC», по бамперу которого шла надпись: НЕ ТРАТЬ ДЕНЬГИ НА ВЕЩИ. РАБОТАЙ НА СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ. Шофер пикапа, женщина в клетчатой рубашке и косынке, уже расплатилась за две упаковки пива, по шесть банок в каждой.
Теперь Лорен занял ее место.
— Привет, Лорен.
— Привет, Мэдди.
— Что тебе принести?
Мэдди Домингос, круглолицая светловолосая женщина, жена одного из кузенов Киприано, была самой крупной на Сити-лайн подпольной торговкой спиртным.
— Они закрыли шахту Аточи, — сказал Лорен.
С лица Мэдди тут же сошла улыбка, она вмиг стала озабоченной.
— Черт возьми, — расстроилась Мэдди. — Нам с Сэлли снова придется отчаливать.
Сэлли был ее младшим сыном.
— Я хочу, чтобы ты закрылась на эти выходные, — продолжил Лорен, — мне придется прошерстить все бары.
Похоже, Мэдди колебалась.
— Вряд ли я соглашусь на это, Лорен. На выходные приходится львиная доля моей выручки.
— Ты закроешься, Мэдди. Рубен закрывается. И Кевин тоже.
— А как насчет Конни Дювашель?
— Люди идут к Конни не ради выпивки.
— Рубен и Кевин меня не касаются. Я бы пообещала тебе, Лорен, но если Сэлли понадобится помощь, я буду работать.
Лорен пристально посмотрел на нее.
— Это не просьба, Мэдди.
Она моментально взъерепенилась.
— Черт возьми, Лорен. За что я тебе плачу?
В мгновение ока Лорен выпрыгнул из «фурии», подтянулся в оконном проеме, и еще через секунду его голова и плечи уже оказались внутри. Мэдди отпрянула, глаза ее округлились от ужаса. Шеф полиции кипел от ярости, но тем не менее успел заметить ее красный халат и голубые тапочки.
— Ты только что подпольно продавала спиртные напитки, — заявил Лорен. Тонкая алюминиевая оконная рама изогнулась под тяжестью его тела и подалась вовнутрь. — Я могу арестовать тебя за это. А то, что я видел собственными глазами, дает мне право вышибить дверь, сделать обыск и конфисковать твою лавчонку!