Война Цветов, стр. 69

«Мы пленники в собственных домах», – думала Поппи, хотя и понимала, что немного драматизирует.

– Я пытаюсь подключить аварийную систему, – сказала ей на ухо хоббани – она сообщала это всем, кто был в здании. – Дом начнет функционировать нормально при первой возможности.

Поднимаясь, Поппи миновала нескольких слуг – одни пробирались ощупью, другие светили себе болотными огоньками. Она до того привыкла к всеобщей почтительности, что их поведение должно было показаться ей странным: они чуть ли не натыкались на нее, а кланяться и приседать даже и не думали. Но утомительное восхождение в конце не менее утомительной и полной переживаний ночи лишило ее значительной доли обычной наблюдательности. При этом она недооценивала силу собственного чародейства: ей не приходило в голову, что они попросту не видят ее и не чувствуют, что ее чары все еще держатся.

Дверь открылась легко, при самом слабом нажатии – одно это подсказало бы ей, что энергия отказала, даже если бы в доме не было так темно. Обычно входы в личные покои Дурманов защищались такими мощными чарами, что их и бронированный экипаж не пробил бы, будь он способен подняться на двадцать пятый этаж. Теперь Поппи даже свое тайное домашнее имя произносить не пришлось – входи, пожалуйста. Аварийные зеленые огни тускло освещали идущий от двери коридор. Что-то в нем показалось ей странным, хотя в темноте все странно.

«Мы не просто пленники, мы рабы собственного комфорта. Когда света нет, сюда может войти всякий и сделать все что угодно. Мы так самоуверенны, что даже засовов на дверях не ставим».

Лишь дойдя до середины коридора и увидев перед собой пугающе высокого лорда Чемерицу, светящего себе собственным болотным огоньком, она поняла, что ошиблась. Это служебный этаж, а не жилой. Она чуть не вскрикнула при виде лорда, чернявого, похожего на мертвеца при зеленом свете, – и опять с трудом промолчала, когда он прошел мимо.

Чары действуют до сих пор – ну надо же!

Он задержался, вскинув точеную голову, как будто учуял что-то. Поппи знала, что должна подать голос – быть невидимкой невежливо даже у себя дома, – но что-то в его лице удержало ее с убедительностью взявшей за горло руки. Нидрус Чемерица тряхнул головой, не растерянно, а как бы настраивая свое чутье заново, и отошел к окну в конце коридора. Когда он повернул назад, Поппи затаила дыхание и вжалась в стену, все еще не совсем понимая, для чего это делает. Если он даже поймает ее, то в худшем случае пожурит. Это ее дом, и заколдовалась она не нарочно.

– Что там такое? – В коридор вышел лорд Наперстянка, отец Маландера. – Нападение?

– Если так, то нападению подверглась добрая треть города, – с нескрываемым презрением ответил ему Чемерица. – Всего лишь очередная авария, болван ты этакий.

Огонек Наперстянки съежился, словно лорд получил пощечину.

– То, о чем мы сейчас говорили, немного вывело меня...

– Если ты хочешь сказать, что струхнул, то не трудись – это и так заметно. – Чемерица снова остановился, вертя головой из стороны в сторону. – Однако я чувствую, что здесь кто-то был – и не так уж давно.

Наперстянка его как будто не слушал.

– Право же, я не думаю... Должен быть другой способ...

– Что вы тут делаете? – послышался голос отца Поппи. – Идите сюда и закройте дверь. Хоббани все наладит.

– Идем, Аулюс, – весело откликнулся Чемерица и тут же, как змей, прошипел Наперстянке: – Ты действительно непроходимый болван. – Шепот был достаточно громок, чтобы Поппи, стоявшая в нескольких футах от них, его слышала. – Надо было взять Аконита вместо тебя. Он хоть и сумасшедший, зато не такой трус. Кому они нужны, твои Эластичные? Скоро все это потеряет всякий смысл. Погляди вон туда. Черным-черно, энергии нет, все разваливается И ты прекрасно знаешь, что само по себе ничего не наладится. Вопрос в том, с нами ты или нет. Настало время великих решений – и рискованных, да. Скажу больше, мы с Дурманом рискуем всем, и если ты думаешь, что можешь сейчас пойти на попятный... ты, безусловно, помнишь, что случилось с Фиалкой.

– Нет-нет, я только... может, способ все-таки есть?

– Ты живешь в сказочном мире, если думаешь, что он есть. С тем же успехом ты мог бы быть смертным и летать на луну. Я спрашиваю: помнишь ли ты, что случилось с Фиалкой?

– Да, конечно, но...

– Вспомни заодно о доме Фиалки. Вспомни о пустыре посреди Вечера, где некогда стоял этот дом. О черных обгоревших деревьях. О земле, посыпанной солью.

– Но...

– Думай об этом время от времени, вот и все. А теперь пойдем – хозяин дома ждет нас. – Чемерица взял Наперстянку под руку. Ореолы света, окружавшие их, слились, они вошли в кабинет лорда Дурмана, и в коридоре снова стало темно.

– Я пытаюсь подключить аварийную систему, – оповестила хоббани, и Поппи, чьи нервы были натянуты до предела, на этот раз все-таки вскрикнула. – Дом начнет функционировать нормально при первой возможности.

Поппи поспешно вернулась на лестницу, надеясь, что чары продержатся еще немного и она успеет пробраться к себе в постель, не сталкиваясь со слугами. Ничего, что в доме темно. Лишь бы залезть с головой под одеяло и укрыться на время от этого мира.

«Меня это не касается, – сказала она себе. – Что бы они там ни замышляли, меня это не касается.

Ненавижу этот дом».

22

STATUS QUO ANTE [26]

Заснуть после столь бурного вечера было нелегко. В конце концов это ему удалось, но лучше бы он, пожалуй, вообще не ложился.

Ему – впервые в этом мире – приснился знакомый кошмар. По правде сказать, он думал о нем весь вечер, как только увидел бледную, как кость, башню Чемерицы.

Сон во многих отношениях повторял прежний. Тео, заключенный в собственном теле, делил его с кем-то другим, и вокруг него клубилась какая-то мгла, только на сей раз это был не туман, а дым. Он смотрел вниз с вершины высокого здания, огромные звезды пылали совсем близко, и в воздухе пахло гарью. Темный Город внизу освещали кое-где красные огни пожаров. Оттуда доносились крики, слабые, как мяуканье котят, и он, что было хуже всего, наслаждался чужими страданиями, наслаждался ужасом, царящим на темных улицах. Тот, другой, завладел им целиком, и каждый вопль заставлял его содрогаться от удовольствия. Это было как секс – лучше, чем секс, потому что он, вернее, тот другой, завладевший его телом, распоряжался целым миром по собственному усмотрению.

Дрожащий, весь в поту, совершенно беспомощный, он проснулся и с благодарностью увидел себя в своей комнате в доме Нарцисса. На его вопрос о времени хоббани туманно ответила, что уже за полночь. Он, кажется, начал привыкать к тому, что эльфы и их дома живут не по точному времени.

Сердце все еще колотилось, и Тео знал, что заснет теперь не скоро. Он попросил зажечь свет и налил себе в ванной воды, заново удивляясь обыкновенности всего окружающего – точно он ночует не в волшебном замке, а в отеле средней руки. Вода и в умывальнике, и в унитазе (он спустил ее ради эксперимента) струилась исправно и даже не закручивалась против часовой стрелки, как, по рассказам, бывает в Австралии. Хорошо еще, что поперек сиденья не наклеена полоска с надписью: «Дезинфицировано ради вашей безопасности».

Хотя мятные таблетки на подушке пришлись бы кстати.

«Ладно, нечего делать вид, что тебе весело. Несмотря на ординарность обстановки, место это странное, очень странное». И кто-то здесь – не сказать бы «что-то» – хочет его убить. Правил он не знает, и друг у него только один, да и тот ростом с шариковую ручку.

Он достал из кармана куртки тетрадь Эйемона. И тетрадь, и куртка имели немного помятый вид, на страницах остались следы водяных капель. Он был уверен, что из родного мира его выдернули именно из-за книги, но пока что никто ее не потребовал и даже не спросил про нее, хотя он в одном только доме Нарцисса говорил о ней и леди Амилии, и Кумберу Осоке.