Великое Предательство:Казачество во Второй мировой войне, стр. 19

Во время стоянки лагерем у Лиенца в 4-й Терско-Ставропольский полк, в котором тогда состоял казак Зубенко, приезжал командир бригады генерал Тихоцкий.

Командир 7-й сотни спросил его об отношении англичан к казакам. Тихоцкий ответил, что англичане сказали, чтобы казаки продолжали занятия, что они скоро понадобятся.

25 мая англичане предложили казакам сдать оружие, причем разъяснили, что так как оно устарело, то будет заменено новым — современным. Офицерам оружие оставили, но 27 мая отобрали и у них.

28 мая все офицеры были вызваны «на совещание» в Шпиталь, как говорили, для обсуждения вопроса реорганизации Казачьей армии. Были поданы машины и на них увезено свыше двух тысяч офицеров казачьих и кавказских легионов, как строевых, так и проживавших с семьями. Лишь незначительное число офицеров не уехало, главным образом, это были из числа живших в станицах и не одетых в военную форму.

В тот же день, 1 июня, когда состоялся вывоз казаков и их семейств из района лагеря Пеггец, то же самое происходило и в терских станицах, расположенных дальше от Лиенца. По мнению Зубенко, оттуда удалось убежать, примерно, десяти процентам состава.

Местность, на которой это происходило, представляет собой долину шириною два-три километра, покрытую лугами, редким лесом и кустарником. Непосредственной английской стражи не было, но все выходы из долины были заняты их заставами, так что большинство бежавших попадали им в руки.

1 же июня грузились для выдачи советам казаки 1-го и 2-го Донских полков (вывоз казаков 1-го и 2-го Донских полков состоялся не первого, а 3 или 4 июня). Они грузиться отказались. По ним был открыт огонь из пулеметов. Было много убитых и раненых. Как и в станицах, на них были направлены броневики. Были раздавленные и искалеченные. Казаков гнали к вагонам и грузили в них.

Как потом слышал 3., 1 и 2 июня происходило то же у горцев. Второго утром началась погрузка 3-го Кубанского полка (в пять часов утра), Артиллерийского дивизиона и Запасного полка. Опять та же картина…

В этот день Зубенко бежал из лагеря и со скал наблюдал в бинокль, что происходило в долине. Вместе с ним была небольшая группа казаков. Он видел, как было приступлено к погрузке Терско-Ставропольского полка. Потрясенные всем происшедшим, казаки не оказали сопротивления. В этот день была вывезена половина полка. Было объявлено, что остальные будут вывезены завтра. В течение ночи большинство их разбежалось.

Третьего июня грузились остатки полков, а 4-го — беглецы, которых вылавливали англичане при помощи своей авиации, открывавшей огонь по уходившим.

Имущество казаков забирали местные жители. Лошадей — англичане. Для присмотра за ними и для выпаса были назначены казаки, по расчету один на двадцать лошадей. Лошади паслись на полях, казаки помещались без всякой стражи в сараях. Некоторые из них уходили.

После 4 июня вывоза не было, а всех пойманных беглецов-казаков и горцев помещали в лагерь при Лиенце, сначала в поле, а потом заплели проволокой. Охраняли англичане. Уйти из этого лагеря было довольно легко, но трудно было выбраться из долины.

Зубенко с группой казаков вышел со скал, направляясь на юг. По пути группа постепенно увеличилась — до 60 человек. У итальянской границы они повернули, беря направление на Инсбрук. В целях обойти английские заставы, казаки шли снегами и временами пересекали заснеженные поляны.

11 июня, при переходе одной из них, они были обнаружены английским самолетом и обстреляны, причем один казак был ранен. Казаки скрылись в скалах. Самолеты улетели, но когда беглецы продолжили путь и перешли перевал, то вновь появились воздушные разведчики и дальше следили за ними. Когда же казаки вышли из полосы снегов, то наткнулись на большую английскую заставу и принуждены были сдаться.

Англичане спустили их с гор, усадили в грузовики и доставили в Лиенц.

Заключенный в лагерь, в который потом привезли и «остов», желавших вернуться на родину, Зубенко через несколько дней бежал и благополучно прибыл в Зальцбург.

Записано со слов И. К. Зубенко

Трагедия Казачьей Силы

(журнал «Часовой» № 284/4, апрель 1949 года)

Полки Походного атамана генерала Т. И. Доманова прибыли в австрийский Тироль, имея с собой табор казачьих семей и огромный обоз русских беженцев, всего около 32 тысяч человек. Полки в полном порядке расположились в узкой долине по реке Драве в районе Обердраубурга-Лиенца. Беженцы также разделили участь строевых частей и остановились под открытым небом, только небольшая часть заняла известный впоследствии лагерь Пеггец. Там же расположились некоторые учреждения. Штаб Походного атамана первые пять дней мая 1945 года стоял в Котчане (Кетчахе), но потом перешел в Лиенц, куда прибыл и генерал П. Н. Краснов с супругой Лидией Федоровной. Он был устроен в вилле, предназначенной англичанами для генерала Доманова, но уступленной последним генералу Краснову.

Генерал Краснов и генерал Доманов нередко навещали друг друга, и их отношения были самые дружеские: оба они беззаветно любили казачество. Никогда не было слышно, что между ними происходят разногласия, наоборот, все важные решения генерал Доманов согласовывал с П. Н. Красновым.

В Австрии генерал Краснов уже не имел официального положения и никаких сношений с англичанами не поддерживал. Это не исключало интереса П. Н. Краснова ко всему, что касалось казачьих дел. Поэтому он и написал свое первое письмо британскому фельдмаршалу Александеру (Главнокомандующему армией), обращая его внимание на особое положение казачьих войск; ответа он на это письмо не получил.

Поведение англичан было настолько загадочным, что тогда еще не вызывало ни у кого подозрений. Они не тревожили казаков, в полках царили порядок и дисциплина. Незадолго до ужасного 28 мая 1945 года британский генерал-лейтенант инспектировал казачье военное училище и остался восхищенным порядком в нем, шутил, смеялся, говорил о будущей России, пробовал пищу казаков и приказал увеличить паек. Вдруг, за четыре дня до выдачи, отношение резко изменилось. В ответ на жалобу генерала Доманова на то, что английские солдаты берут без разрешения казачьих лошадей, тот же генерал заявил: «Здесь нет казачьих лошадей. Они принадлежат английскому королю, вместе с пленными казаками». До этого времени термин «пленный» к казакам англичанами не применялся.

Извещенный об этом генералом Домановым, П. Н. Краснов немедленно написал второе письмо фельдмаршалу Александеру, которого знал еще в бытность его молодым офицером, как друга Русской Армии, каковым раньше считал себя фельдмаршал — с просьбой спасти казаков. И на это письмо ответа не было.

А вместо ответа пришел приказ: «всем офицерам, носящим оружие, сдать его к 12 часам дня 27 мая 1945 года по районам своих частей». Оружие было немедленно сдано.

На другой день, то есть 28 мая, к генералу Доманову явился английский майор Девис и приказал от имени британского командования явиться всем офицерам к часу дня «по месту сдачи оружия» для поездки в Шпиталь на совещание. Переводчиком этого разговора был подъесаул Бутлеров. Увидев стоявшего здесь военного чиновника, надворного советника Д. с узкими чиновничьими погонами, Девис неожиданно прибавил по-русски: «и чиновников».

Приказ о явке по месту сдачи оружия имел целью учесть всех офицеров, на которых были составлены соответствующие списки.

Походный атаман немедленно разослал приказ всем командирам частей и Окружным атаманам явиться к 11 часам утра 28 мая в его штаб. После этого в гостиницу генерала Доманова явился английский генерал высокого роста и еще раз подтвердил приказ, данный майором Девисом, и добавил: «Пожалуйста, не забудьте передать мою просьбу и старику Краснову. Вас очень об этом прошу». Кто мог думать тогда, что под этой просьбой британского генерала скрывается такая жестокая западня, тем более, что генерал тут же выразил Доманову, в самой лестной форме, благодарность за образцовый порядок в казачьих частях. Нет, русские офицеры, воспитанные на благородных традициях Императорской армии, думать о предательстве в тот момент не могли.