Майами Блюз, стр. 26

Хок помотал головой и придвинул поближе к кровати столик на колесиках.

— Ну, тогда я пошел, Хок. Вернусь примерно через час. Постарайся успеть все сделать за это время. Понимаешь, мне нужно ввести данные в компьютер. И пригляди, пожалуйста, за моим кейсом — ну, чтобы там медсестра какая-нибудь или врач к нему не прикасались.

Хок заполнил бланки и составил краткий отчет о нападении. В принципе, полицейского, который жил за пределами Майами, могли на время отстранить от службы без сохранения содержания, но обычно на такие вещи закрывали глаза. Хок решил, что Браунли сгущает краски, и вообще слишком нервничает по пустякам. Хотя, наверное, капитана можно понять. Он ждет не дождется, когда его произведут в майоры, поэтому всякие чрезвычайные происшествия в отделе ему ни к чему.

Может, действительно выехать из этого чертова «Эльдорадо»? Но только не к Хендерсону. Хоку не нравилась Мария Хендерсон, а детей Билла он вообще терпеть не мог.

Когда капитан Браунли вернулся, Хок попросил его передать супруге «спасибо» за кекс.

— Обязательно передам. Тебе, часом, посетители не надоели?

— Если честно, капитан, то мне не хотелось бы в ближайшие дни принимать гостей. Во-первых, я ужасно выгляжу. Во-вторых, мне трудно говорить.

— Понятно. Я передам ребятам, чтобы они не докучали тебе визитами, но сам еще разок появлюсь. Это будет неофициальное посещение. Да, Хок, чуть не забыл: у тебя будет новый напарник, когда ты выйдешь на службу. Я поставил Хендерсона к тебе в пару, потому что вы отлично работаете вместе, но в отделе грядут перемены, так что я не могу позволить себе роскошь держать в напарниках двух сержантов. Я принял на службу пятерых новых сотрудников. Они все кубинцы, и все владеют двумя языками. Поскольку ни ты, ни Билл не говорите по-испански, я прикреплю одного из кубинцев, Лопеса, к Хендерсону, а еще кого-нибудь к тебе. Впрочем, мне пришлось бы разбить вашу замечательную пару, даже если бы вы с Хендерсоном владели испанским в совершенстве. У меня слишком мало профессионалов, чтобы ставить их в напарники друг к другу.

— Ясно, — ответил Хок. — Капитан, вы знаете, что Ред Фаррис уволился?

— Это тот, что работал в «Грабежах»?

— Да. Он там десять лет отпахал. Раньше, кстати, он работал в отделе по расследованию убийств еще до того, как вы к нам перешли.

— Я был знаком с Редом. Конечно, не близко, но несколько раз мы с ним беседовали. Он хороший человек. Мы теряем слишком много хороших людей, Хок.

Хоку пришлось освежить память, чтобы заполнить принесенные капитаном бумаги, и теперь он мучительно пытался восстановить те детали, которые никак не мог до сегодняшнего дня вспомнить. Кто-то постучал к нему в дверь. Сколько раз — два или три? Хок не помнил. Как стучали — вежливо или настойчиво? Кто стучал — женщина или мужчина? Хок смутно припоминал, что, открывая дверь, ожидал увидеть женщину. Он ведь взялся тогда за ручку двери автоматически, словно знал, кто именно стоит за дверью. Хок вспомнил, что прежде чем пойти открывать, он спрятал бутылку виски позади фотографии с изображением дочерей. Почему? Черт подери, он имеет полное право потреблять алкогольные напитки в собственном доме! Почему же он не хотел встречать неизвестного посетителя с бутылкой в руке? С уверенностью Хок мог сказать только о двух вещах: во-первых, стучалась к нему явно не горничная — Хок безошибочно угадывал ее три робких постукивания; во-вторых, за дверью тогда находился не мистер Беннет. Если бы этот ублюдок имел что-либо против Хока, то прислал бы разбираться платного профессионала. А платные громилы обрабатывают почтенных граждан исключительно аккуратно.

Значит, его отделал какой-нибудь кубинец — причем кубинцев, проживающих в отеле, следует из числа подозреваемых исключить. Когда Хок только поселился в «Эльдорадо», кубинцы доставляли мистеру Беннету неисчислимые хлопоты. Их было человек двадцать, и все они жили в одном номере, укладываясь спать на разложенных по полу матрацах, которыми их за три доллара в сутки обеспечивал мистер Беннет. Кубинцы напивались до чертиков, дрались, орали друг на дружку, водили к себе женщин, наводя панику на бедных евреев-пенсионеров. Пару раз Хок устраивал в номере кубинцев шмон, конфисковав револьвер 32-го калибра (никто из кубинцев не знал, как оружие оказалось в номере) и три ножа. Потом Картера сменил Рейган, который лишил беженцев ежемесячного пособия в 115 долларов, и безработным кубинцам, которые были не в состоянии платить ежедневно по три доллара за матрац, пришлось из «Эльдорадо» съехать. Затем Хок убедил мистера Беннета выселить наиболее хулиганистых из оставшихся мариелитос, и сейчас в отеле жили только шестеро кубинцев. Хока они уважали, потому что время от времени Мозли поручал им какую-нибудь мелкую работу — помыть машину, сбегать в кафе за сэндвичем, — и платил за это пару долларов.

Итак, если нападавший был кубинцем, то это, наверняка, кто-нибудь из выселенных. Но латиносы мстят по-другому. У них свой почерк. Они хотят, чтобы жертвы знали, кто и за что будет их сейчас «мочить», и потому долго и обстоятельно объясняют несчастным мотивы предстоящего избиения.

Хок знал, что у него есть враги. У какого полицейского их нет? Мозли отправил за решетку изрядное количество народу, но почти всех досрочно-условно освобождали, так что на Хока они не должны быть в обиде. Те, кто отбывали длительные сроки, вряд ли могли лелеять мечту о мести столько лет. Тюрьма охлаждает самых пылких. За решеткой поневоле начинаешь рефлексировать, и со временем злоба мало-помалу иссякает — если не исчезает вовсе. Хок, как и все мужчины, считал себя классным парнем, и потому не мог понять, за что ему так досталось.

В итоге он пришел к выводу, что напали на него по ошибке, и весь этот неприятный инцидент — всего лишь чудовищное недоразумение.

И еще одна вещь смущала Хока: почему кекс от Луизы и кекс от капитана Браунли были в одинаковой упаковке? Через несколько дней, когда Хок решил немного размяться и отправился ковылять по больничным коридорам, он случайно набрел на небольшую лавку в вестибюле больницы. Одна из полок в этой лавке была уставлена пирамидой кексов в золотистой обертке. Ценник гласил: Кекс «Грей Леди» — 4 доллара 95 центов.

Глава 15

Сон Фредди отличался весьма своеобразной чуткостью. В Сан-Квентине он мог дрыхнуть без задних ног, пока соседи по камере орали друг на друга во всю глотку. Громкие голоса сон Фредди не тревожили. Не могли его разбудить и лязгающие засовы. Но если вдруг к этим привычным звукам примешивался еле слышный незнакомый шорох, то Фредди мгновенно просыпался, озирался, словно испуганный зверь, по сторонам, пытаясь понять, в чем дело, и если поводов для беспокойства не отыскивалось, то он столь же мгновенно засыпал.

Он проснулся в половине пятого утра, прислушался, но не расслышал ничего, кроме урчанья кондиционера. Сьюзен тихо спала рядом, сунув в рот большой палец. Фредди посмотрел на ее хилое обнаженное тело, едва прикрытое простыней, и решил спать дальше, но вдруг ощутил легкое покалывание в желудке — словно там скреблась мышь. В горле у Фредди пересохло, на лбу выступила испарина, — хотя в номере было довольно прохладно. Левая нога вдруг начала непроизвольно подергиваться, и Фредди справился с тиком только через несколько секунд. Откинув простыни, он присел на кровати. К своему удивлению Фредди обнаружил, что у него кружится голова. Он налил в стакан воды из графина, стоявшего на тумбочке, и отломил кусочек от плитки шоколада, которую оставила — в качестве ежедневного подарка от гостиницы — горничная, менявшая постельное белье.

Фредди одолевало беспокойство, но он не мог понять его причину. Взяв в руки часы, он стал считать пульс. Семьдесят ударов в минуту. Это его расстроило, поскольку обычно количество ударов не превышало пятидесяти пяти. Фредди подошел к туалетному столику, достал револьвер 38-го калибра, отнятый им у Хока, взвел курок и заглянул во все шкафы, а также в ванную. Никого. Фредди вернул курок в безопасное положение и положил револьвер в кобуру. Ему захотелось курить. Стоило Фредди снять трубку телефона, и ему через пару минут принесли бы сигареты. Но он не стал никуда звонить. Грешникам в аду тоже иногда хочется испить ананасового соку. Только проблема в том, что в аду нет ананасового сока. А проблема Фредди иного свойства: он может получить все, что ему заблагорассудится, вот только не знает, чего именно он хочет.