Пылающий мост, стр. 118

Агатияр был искренне признателен своему сердцу за то, что оно не отказало в тот момент, когда немолодой мужчина, крупный и с хорошими мускулами, материализовался прямо в центре обеденного стола. Если быть точным – на блюде, где лежала аппетитная пулярка в густом, ароматном белом соусе. Появление мужчины было неожиданным, а бесславная гибель пулярки, безнадежно испорченной его кожаными штанами – потертыми, рваными и заляпанными грязью невесть каких дорог, – явилась уже настоящей трагедией. Кроме того, мужчина угодил сапогом прямо в тарелку императора, и теперь разгневанный Зу-Л-Карнайн с нечленораздельным ворчанием поднимался со своего места. Отборные телохранители, акара, не стали терять ни секунды на немое и неподвижное изумление, а окружили нежданного гостя, выставив свои мечи. У последнего явно не было никаких шансов. Кажется, лишенный обеда аита пытался отобрать у кого-то из акара меч, поскольку его собственный был оставлен в личных покоях. Кто знает, чем бы завершилась его попытка, однако Агатияр обратился к нему строгим тоном:

– Аита, я смиренно умоляю тебя не начинать разбирательство с обнаженных клинков и затуманенного гневом рассудка. Правда, я тебя понимаю. – И, обернувшись к гостю, добавил: – Вы хоть понимаете, милейший, что вы сейчас натворили?

– Прошу прощения, – растерянно пробормотал тот, пытаясь слезть со стола, избегнув дальнейших разрушений. – Я сознаю, что оскорбил величие славного императора, и готов понести соответствующее наказание. Но у меня дело к блистательному аите, и я прошу выслушать меня прежде, чем призвать к ответу за грубость, хоть она и была невольной.

– Да какое, к драконам, величие?! – рявкнул Зу-Л-Карнайн. – Величия ты не затронул, ты, балбес, пулярку угробил! Ах, какая была птица. А я голодный... Ладно, кто ты и как сюда попал?

– Попал он сюда не по своей воле, – загремел всепроникающий голос, так хорошо знакомый императору. – Его сюда я приволок, а вот со столом немного ошибся. С кем не бывает?

– Тиермес! – в один голос воскликнули император и его визирь.

– Представь себе, – насмешливо молвил прекрасный бог, появляясь в серебристо-голубом сиянии. – За пулярку несу ответственность только я, а посему... – Вместо продолжения он небрежно указал рукой на стол, и тот моментально изменился: появилась на нем иная скатерть, посуда и приборы, выросли сосуды с диковинными напитками, бесчисленные тарелки и чаши с салатами и закусками, о которых при дворе Зу-Л-Карнайна никто слыхом не слыхивал, и три золотых блюда с благоухающими, дымящимися, истекающими свежим соком упитанными птицами. – Прошу.

А когда Зу-Л-Карнайн и Агатияр снова уселись в свои кресла, повинуясь его знаку, Тиермес молвил:

– Разрешите представить вам доблестного гуахайоку Гейерреда, которому мы обязаны важными сведениями. Он вел себя как достойнейший и должен быть вознагражден. Впрочем, это уже дело Каэтаны, мне эта часть никогда не удавалась. Вы обедайте, а я расположусь рядом, послушаю ваш разговор.

– Акара удалить? – спросил предусмотрительный Агатияр.

– Пусть останутся. Они все равно ничего не будут слышать, кроме, естественно, необходимых распоряжений.

Прекрасный бог вольно раскинулся в воздухе на уровне стола, его прозрачные крылья легли на пол тяжелым светом.

– Что-то не так в этом странном мире, – начал он. – Но вот что?..

В течение следующего часа гуахайока подробно рассказывал императору все, что стало ему известно о возвращении Аджи Экапада, о повальном безумии, охватившем членов королевского совета, о гибели графа Коннлайха и его рыцарей, а также о своем аресте и побеге из башни Черной Крысы и о том, что случилось в храме Тиермеса.

– Боюсь, что доблестного графа действительно нет в живых, – печально молвил аита, выслушав Гейерреда. – Сейчас в Джералане происходит приблизительно то же, что и в твоем Мерроэ, с той только разницей, что происходит уже довольно давно. Мне докладывали о том, что отряд Альбин-хана истребил двести западных рыцарей, но случилось это в Сарагане, так что тагары были в своем праве – они всегда могут сослаться на то, что защищали земли империи от вторжения чужаков. Скажи, граф был обязан подчиняться вашему магу беспрекословно?

– Да, – горестно молвил гуахайока. – Подумать только, что я сам, своим распоряжением послал на смерть старого друга. Что же теперь будет, аита?

– Сам не знаю, – пожал плечами Зу-Л-Карнайн и спросил у Агатияра: – Вот ты скажи, что мне делать? Правду мы, положим, знаем, но если эти безумцы перейдут границу и начнут сражение, не могу же я уступать им свои земли без боя. Не могу же я не сопротивляться вообще!

– Не можешь, – согласился Тиермес. – Вообще, тебя, аита, поставили в безвыходное положение. И сам ты из него не выпутаешься, но ты счастливчик, и о тебе есть кому позаботиться. И ты, Гейерред, не волнуйся. Этой войной мы займемся сами.

– Кто «мы»? – осведомился Агатияр.

– Те, кто в ответе за людей, как постоянно твердит наша очаровательная Истина. И что бы мы ни думали по этому поводу, не станем же мы с ней спорить, правда? Вот и приходится отвечать за людей, а заодно и за всех остальных.

Когда усталого, но счастливого гуахайоку проводили в отведенные ему покои, император нерешительно подошел к Тиермесу:

– А как она, Жнец?

– Ты хочешь спросить, не передавала ли тебе Великая Богиня отдельных указаний?

– Ты прав... Это так.

– Вынужден тебя огорчить – я не видел ее с тех пор, как она отправилась на Алан вместе с Солнцеликим. И потому наша Каэ понятия не имеет, что я нахожусь здесь, в твоем обществе. Правду говоря, я и сам не подозревал о том, что такое может случиться... – Тиермес смотрел на красавца атлета, стоявшего перед ним, и понимал, что это стоит его соперник, еще один из тех, кто отнимает у него, грозного и величественного Владыки Ада Хорэ, часть любви и нежности Каэтаны, кто желает того же и хочет обладать тем же. И значит, император должен быть его врагом. Но ничего, кроме странного теплого чувства сострадания, не находил в себе Жнец. И то, что он произнес, повинуясь внезапному порыву, было для него гораздо большей неожиданностью, чем для самого императора: – Но я уверен, что Каэ попросила бы меня передать тебе самые добрые и нежные слова, знай она заранее о нашей встрече.