Врач-убийца, стр. 40

Глава 17

Следующая встреча Лиорена с Геллишомаром оказалась очень полезной, но между тем и крайне обескураживающей. Геллишомар сообщил Лиорену многое о жизни и поведении Малышей и добавил, что все это можно не только передать другим, но и обсудить с ними, однако тарланин не мог отделаться от мысли, что гроалтерриец все время говорит не о том. Корпус Мониторов, конечно, придет в восторг от собранных Лиореном данных, но у самого Лиорена было неотвязное ощущение, что пациент рассказывает ему все это только ради того, чтобы не говорить о другом – -то для себя очень важном. По истечении третьего часа, когда пациент уже начал повторяться, терпение Лиорена иссякло, и, как только наступила очередная пауза, он поспешно проговорил:

– Геллишомар, я рад и благодарен за сообщенные вами сведения. Уверен, они порадуют и моих коллег. Но мне хотелось бы услышать – и почему-то мне кажется, что вы хотели бы рассказать мне о себе.

Гроалтерриец моментально умолк. Лиорен собрался с духом, призвал себя к спокойствию и попробовал найти слова, которые сподвигли бы пациента на продолжение разговора. Медленно, с паузами – как бы ради того, чтобы Геллишомар в любой момент смог прервать его вопросы ответами, Лиорен спросил:

– Вас заботят ваши ранения? Не нужно волноваться. Селдаль заверяет меня в том, что, хотя ваше лечение и начато с опозданием из-за несоответствия размеров тела хирурга и больного, идет оно неплохо и вашей жизни больше не угрожает инфекция, попавшая в раны. Разве вы не опытный Резчик, высоко ценимый среди Малышей, который в скором времени вернется на родину, где его с нетерпением ждут и где он будет продолжать трудиться на благо спасения жизни Родителей? Наверняка эти страждущие Родители также относятся к вам с величайшим почтением из-за вашего хирургического таланта, который вы по-прежнему...

– Я вырос слишком большим, чтобы помогать Родителям и продолжать карьеру Резчика, – внезапно отозвался Геллишомар. – Малышам я тоже не нужен. Я теперь для них всего лишь неудачник, ходячая несуразица, и мне ужасно стыдно из-за того проступка, который я совершил.

Лиорену мучительно захотелось, чтобы время остановилось. Он должен обдумать услышанное. Желание расспросить Геллишомара о его проступке подробнее вызвало в сознании у тарланина чувство нестерпимого голода. Однако разговор касался области очень чувствительной, и прежде беседы такого рода успеха не приносили. Если Лиорен станет задавать слишком много вопросов, Геллишомар может счесть беседу допросом, может подумать, что Лиорен обвиняет его, укоряет за проступок. Инстинкт подсказал, что сейчас время утешить пациента, а не изводить его вопросами.

– Но наверняка вы выросли не только физически, вы выросли и в своем хирургическом мастерстве, – возразил Лиорен. – Вы и сами так говорили. У многих народов, населяющих Федерацию, принято, что существо, накопившее большой запас знаний, но более неспособное осуществлять свою работу физически, передает эти знания молодым и менее опытным представителям своей профессии. Вы могли бы стать Учителем, Геллишомар. Вы могли бы передать свои знания другим Малышам, а они наверняка будут вам за это благодарны, и не только они, но и Родители, жизнь которых вы косвенно спасете. Разве это не так?

Громадные щупальца Геллишомара встревоженно зашевелились, вздымаясь подобно величественным волнам плоти на органическом океане.

– Это не так, Лиорен. Малыши будут делать вид, словно меня не существует, и добьются того, что мой позор загонит меня в необитаемые, дикие трясины, а Родители... Родители не станут обращать на меня внимания и не будут разговаривать со мной с помощью своих разумов... В гроалтеррийской истории такое уже случалось – к счастью, не слишком часто. Я стану отверженным до конца моей очень долгой жизни, я останусь наедине со своими мыслями и своей виной, ибо именно такого наказания я и заслуживаю.

Эти слова эхом отозвались в душе Лиорена, всколыхнув волну боли и вины. Несколько мгновений он не мог думать ни о чем, кроме Кромзага. В отчаянии тарланин пытался вернуться мыслями к Геллишомару, к его прегрешению, которое вряд ли могло по масштабам сравниться с истреблением целой планеты. Может быть, из-за ошибки Геллишомара умер кто-то из Малышей или даже какой-нибудь Родитель? Или не из-за ошибки, а из-за бездеятельности? Но все равно такое не шло ни в какое сравнение с преступлением Лиорена.

Робко, неуверенно Лиорен проговорил:

– Я не могу с уверенностью судить, заслуживаете ли вы наказания, до тех пор пока вы не поведаете мне о том, каково же ваше преступление. Мне ничего не известно ни о философии, ни о богословии гроалтеррийцев, и я был бы благодарен, если бы вы могли рассказать мне об этом – если это, конечно, позволительно. Однако, судя по тому, что я узнал в процессе моих недавних изысканий, все религии Федерации объединяет одна общая черта – а именно прощение за грехи. Вы уверены, что Родители не простят вас?

– Родители не дотрагивались до моего сознания, – прошептал Геллишомар. – Если они этого не сделали, пока я находился на Гроалтере, они этого уже никогда не сделают.

– Вы уверены? – упорствовал Лиорен. – А вам известно, что Родители дотронулись до сознания офицера, который командовал кораблем, находившимся на орбите около вашей планеты? Прикосновение было мягким и практически бесследным, однако явилось первым и пока единственным контактом между гроалтеррийцем и инопланетянином. Между тем капитан был направлен именно туда, где вы умирали. – Не дав Геллишомару ответить, Лиорен продолжал:

– Вы уже говорили мне, что моральные установки не позволяют Родителям наносить кому-либо травмы и боль и что даже самые искусные из Резчиков-Малышей слишком грубы и неуклюжи для того, чтобы оперировать друг друга. Еще вы говорили, что болеют только Родители, Малыши же – никогда. Очевидно, вашим коллегам-Малышам не оценить по достоинству тонкость и точность работы Селдаля. Вы знаете, что это так, и, кроме того, вы знаете, что, не попади вы в этот госпиталь, вы бы умерли.

А раз это так, – Лиорен уже почти кричал, – то, может быть, Родители, сделавшие так, что вы попали сюда, уже простили вас? Самим своим желанием прервать заговор молчания, нарушить традицию и попросить помощи у чужаков разве они не доказали, что простили вас, что они вас ценят, что готовы сделать все, что в их силах, чтобы помочь вам выздороветь?

Все время, пока Лиорен говорил, величественное тело гроалтеррийца не шевелилось, однако эта неподвижность скорее напоминала затишье перед бурей, чем безмятежность. Лиорен очень надеялся, что медбрат-худларианин, управлявший аппаратурой с сестринского пульта, готов в случае чего вытянуть его из палаты.

«Будь начеку, – твердил себе Лиорен. – Перед тобой гроалтерриец, который, вероятно, очень рассержен и зол».

– Из всех наших разговоров я понял: Родители не прикасаются к сознанию Малышей ни под каким видом. Я ошибся? Что они вам говорят?

Геллишомар по-прежнему не шевелился, однако его могучие мышцы явно вели под кожей напряженную борьбу.

– Неужели ты менее умен, чем я думал, Лиорен? Разве ты не понимаешь, что Малыши не вечно остаются Малышами? В то время, когда самые старшие из нас готовятся к переходу во взрослое состояние, Родители мягко прикасаются к их сознанию и наставляют их в великих законах, правящих в новой, взрослой жизни. Нам объясняют, почему Родители стремятся жить как можно дольше, невзирая на болезни и физическую боль, – ради того, чтобы соответственно подготовиться к Уходу. Все эти законы в упрощенной форме передаются младшим теми Малышами, которые вот-вот перешагнут порог зрелости.

Я терпеливо ждал, когда же Родители заговорят со мной, – продолжал Геллишомар, – потому что я повзрослел, стал очень большим и по праву мог быть сейчас молодым Родителем. Но они не говорили со мной. Случаи, подобные моему, бывали в гроалтеррийской истории. К счастью, их было немного. Но я знал, что меня ждет долгая, одинокая и безрадостная жизнь. И тогда от величайшего отчаяния я совершил самый ужасный грех, и теперь Родители уже никогда не заговорят со мной.