Врач-убийца, стр. 35

– Эмоциональное излучение друга Маннена, – совершенно спокойно изрек Приликла, сопровождая перевод своих слов мелодичными трелями и пощелкиваниями, – не должно вызывать тревоги Главного психолога и вообще кого бы то ни было. Другу О'Маре не стоит напоминать о том, что разумное существо состоит из тела и разума и что разум, имеющий сильную мотивацию, способен в значительной степени повлиять на состояние означенного тела. Невзирая на удручающую клиническую картину, друг Маннен на самом деле чувствует себя хорошо.

– А я вам что говорю? – подхватил Маннен и снова показал зубы О'Маре. – Я понимаю, что происходит выяснение моей вменяемости, поскольку Селдаль утверждает, что я умираю, Приликла уверен в том, что я чувствую себя хорошо, а ты пытаешься вывести из этих заключений нечто среднее. Но в последние дни я страдал от смертельной тоски, не имеющей к медицине ровным счетом никакого отношения, а теперь я хочу на волю. Естественно, я не смогу оперировать и подвергаться какой-либо физической нагрузке – разве что самой минимальной. Однако я смог бы преподавать и взять на себя часть часов Креск-Сара. Техники могли бы придумать для меня какой-нибудь мобильный кокон с защитными полями и антигравитационным устройством. Я бы предпочел отправиться в мир иной, занимаясь хоть какой-нибудь деятельностью, и...

– Старина, – прервал Маннена О'Мара, вытянув руку и указывая на мониторы с показателями биодатчиков, – ради Бога, остановись и сделай вдох.

– Я не совсем беспомощен, – продолжал Маннен после кратчайшей из пауз. – Бьюсь об заклад, в армреслинге я одолею Приликлу.

Одна из невероятно хрупких передних лапок цинрусскийца отделилась от потолка, и тонкие пальчики на миг коснулись лба пациента.

– Друг Маннен, – заключил Приликла, – ты можешь и не победить.

Лиорен радовался. На душе у него стало легче оттого, что просьба Маннена никак не могла посрамить экс-диагноста и нанести вред его репутации. Однако тарланина не покидало эгоистичное ощущение потери. Впервые с того момента, как остальные вошли в палату, Лиорен подал голос.

– Доктор Маннен, – проговорил тарланин. – Мне бы хотелось... То есть можно мне по-прежнему беседовать с вами?

– Нельзя, – заявил О'Мара, развернувшись к Лиорену лицом, – до тех пор, пока вы, черт бы вас побрал, не побеседуете для начала со мной.

Тельце висящего над потолком Приликлы сильно завибрировало. Эмпат отсоединился от потолка, сделал в воздухе аккуратный полукруг и, медленно порхая к двери, прощелкал:

– Мой эмпатический орган уведомил меня в том, что в скором времени друзья О'Мара и Лиорен вступят в спор, который наверняка будет сопровождаться таким эмпатическим излучением, которое меня может очень огорчить. Поэтому давайте-ка оставим их наедине, друг Селдаль.

– А как насчет меня? – вопросил Маннен, когда за Приликлой и Селдалем закрылась дверь.

– А ты, старина, – сказал О'Мара, – как раз и являешься объектом этого спора. Ты, как предполагается, умираешь. Что именно этот... этот практикант-психолог сделал или наговорил тебе такого, что обусловило твое безумное желание вернуться к работе?

– И дикие лошади, – ответствовал Маннен, в который раз обнажив зубы, – не вытянули бы из меня ответа.

Лиорен задумался: какое отношение к разговору могут иметь неразумные земные парнокопытные? В конце концов он решил, что фраза, видимо, имеет какой-то потаенный смысл, не уловленный транслятором.

О'Мара вновь развернулся к тарланину.

– Лиорен, я требую, чтобы вы немедленно предоставили мне отчет в устной форме, а позднее – более подробный – в письменной, обо всех обстоятельствах ваших посещений пациента и разговорах с ним. Приступайте.

Лиорен не собирался нарушать субординацию и проявлять непослушание отказом отвечать. Просто ему еще нужно было время на обдумывание. Ему хотелось отделить то, что можно рассказать, от того, что рассказывать было нельзя ни под каким видом. Однако краски на желтовато-розовом лице О'Мары сгущались, и времени на размышление у Лиорена явно не было.

– Давайте, давайте, – нетерпеливо поторопил Лиорена О'Мара. – Мне известно, что вы задавали Маннену вопросы в связи с обследованием Селдаля. Это был вполне очевидный шаг с вашей стороны даже в том случае, если бы Маннен проигнорировал вас, как всех остальных. Между тем все равно тут имелся риск обнаружения того, что и почему вы делаете.

– Произошло следующее, сэр, – прервал О'Мару Лиорен, понимая, что пока разговор крутится вокруг относительно безопасной темы, и искренне надеясь, что так оно и останется. – Мы с доктором Манненом вели продолжительные беседы по поводу предписаний доктора Селдаля, и, хотя исследование пока не завершено, сведения, собранные на сегодняшний день, позволяют утверждать, что субъект обследования пребывает в здравом уме и...

– Настолько в здравом, насколько это возможно для Старшего врача, – вставил Маннен.

О'Мара издал гневный возглас и процедил:

– Отвлекитесь от обследования. Забудьте о нем. Сейчас меня волнует вот что: Селдаль отметил выраженные изменения неклинического характера у больного, находящегося при смерти. Эти изменения он связывает с беседами больного с моим практикантом. Впоследствии он попросил практиканта – то есть вас, Лиорен – поговорить с другим его пациентом, гроалтеррийцем, который объективно чувствовал себя лучше Маннена, однако точно так же, как Маннен, хранил молчание. Итогом вашего общения с гроалтеррийцем явилось то, что вы запретили включать магнитофоны.

Когда после небольшой паузы Главный психолог заговорил вновь, голос его стал тише, однако слова звучали вполне отчетливо. Тарлане называли такую манеру речи «кричать шепотом».

– А теперь немедленно отвечайте, что вы наговорили этим двум пациентам такого, а они – вам, из-за чего так резко переменилось поведение гроалтеррийца и произошел этот исключительный акт конструктивного помешательства у умирающего человека. – Одна рука О'Мары мягко легла на плечо Маннена. Главный психолог уже почти шептал:

– У меня есть профессиональные и личные причины интересоваться этим.

Лиорен вновь обшарил все закоулки своего сознания в поисках верного ответа.

– Со всем моим уважением, майор О'Мара, – наконец осторожно проговорил тарланин, – кое-что из того, что было затронуто в ходе наших бесед, содержит отвлеченные сведения, которые могут быть разглашены, однако лишь в том случае, если больные дадут на то свое разрешение. К сожалению, остальные сведения, которые, как я догадываюсь, представляют для вас, психолога, величайший интерес, я не могу и не буду предавать огласке.

Лицо О'Мары вновь изменило цвет. Главный психолог резко расправил плечи – так, как это умеют делать земляне, – и быстро вышел из палаты.

Глава 15

– Ты бесконечно задаешь вопросы, – проворчал гроалтерриец.

У такого массивного создания трудно было заметить какие-либо мимические изменения, даже если бы они и отразились на великанских чертах, а Лиорен пока понимал значение очень немногих невербальных сигналов пациента. У него было такое ощущение, что беседа пройдет не особенно продуктивно.

– Но я также и отвечаю на вопросы, – возразил Лиорен, – если мне их, конечно, задают.

Щупальца, лежащие плотными кольцами вокруг и ниже Лиорена, зашевелились и стали похожи на огромные органические горные хребты, растревоженные сейсмическим катаклизмом. Лиорен не стал волноваться понапрасну, поскольку со времени его первого визита к гроалтеррийцу тот больше не буйствовал.

– У меня вопросов нет, – изрек пациент. – Мое любопытство угнетено тягчайшим бременем вины. Уходи.

Лиорен попятился, выражая полную готовность подчиниться, однако далеко не отлетел, тем самым показав, что готов и продолжить беседу.

– Удовлетворение моего любопытства, так же как и удовлетворение чужого любопытства, – проговорил он, – заставляет меня забывать на время о моем преступлении. Вероятно, я смог бы помочь вам забыть о вашей вине, хотя бы на время. Я мог бы ответить на ваши вопросы, вот только вы их не задаете.