Владычица снов. Книга вторая, стр. 42

Несколько мгновений спустя на земле оказались и Таррант с последними спутниками. Не давая себе ни секунды отдыха, они принялись за дело. Кони уже ждали. Таррант с ножом в руке шагнул к Ребекке. Не угадав его намерений, она в ужасе отпрянула, но он уже опустился перед ней на колени.

— Прошу прощения, — мягко проговорил офицер и осторожно сделал разрез на подоле ее платья. — Так будет удобней ехать.

Затем он проделал то же самое с юбками Эмер. Как только обеим девушкам помогли забраться в седло, вся группа снялась с места. Путь всадников и всадниц лежал на восток — между Крайним Полем и остающимися с юга от них соляными равнинами.

Ребекка никогда еще не скакала с такой скоростью; она натянула поводья и припала к конской гриве, так и не успев понять, что, собственно говоря, происходит. Ветер развевал ее золотые волосы, словно знамя, и осушал слезы, бегущие у нее по щекам, — слезы, причиной которых были и радость, и страх, и обида, и гнев. Собственное спасение не могло не радовать девушку, но надругательство, совершенное над ее родным домом, и страх за оставшихся там родных и близких заставляли ее дрожать от гнева.

Какое-то время спустя Таррант сбавил темп, он ехал, то и дело оглядываясь через плечо. И вот к ним присоединился одинокий всадник.

— Нас кто-нибудь преследует? — спросил у него Таррант.

— Вроде бы нет. — Пайк — а это был он — торжествующе ухмыльнулся. — Скоро Крэнн начнет кусать себе локти.

— Как это убежали? — Лицо Крэнна исказила дикая ярость.

Капитан стоял прямо, но в глазах у него играл страх.

— Им помогли, мой господин, — собравшись с духом, доложил он. — Они забрались на крышу, перебрались на южную стену, а потом спустились с нее.

Его объяснения никак не устроили Крэнна.

— Дурни несчастные! — заорал он. — Я ведь велел вам ее сторожить! — Его затрясло от ярости, и он чуть не набросился на своего капитана. — Какой дорогой они поехали?

И как раз, когда тот отвечал, в комнату вошел Фарранд.

— На восток. За стеной их дожидались кони.

— Коня и мне, — распорядился Крэнн. — И собрать Красный отряд.

— Слушаюсь, мой господин.

Капитан бросился было исполнять приказ, но Фарранд жестом остановил его.

— Отпусти ее, — приказал барон. — Дай ей уйти.

— Нет!

Жажда отмщения пересилила в душе у Крэнна все остальное.

— Она нам не нужна, — спокойно возразил ему отец. — То, за чем мы сюда пришли, находится здесь — и оно никуда от нас не денется.

— Но…

Крэнн стиснул кулаки так, что костяшки пальцев побелели.

— Ты и так уже натворил более чем достаточно! — рявкнул Фарранд. Теперь пришла пора рассердиться и ему. — И не вздумай ослушаться моего приказа. — В его голосе зазвенела сталь.

Крэнн несколько мгновений в упор смотрел на отца, но затем опустил глаза.

— Пошел вон! — заорал он на капитана.

Тот опрометью бросился прочь по коридору. Крэнн испустил глубокий вздох.

— Когда я наложу руки на эту сучку, — поклялся он, она пожалеет о том, что родилась на свет.

Глава 53

В этот же день начался и целый ряд других походов.

Армии наемников в сопровождении кучки местных искателей приключений и разношерстного сброда вышли из южных гаваней в сторону Риано. Из другого конца страны туда же направились воинственные братья, покинув монастырский полуостров, который так долго служил им пристанищем. Ликование, охватившее их во время прощального форума, не оставляло их и в дороге, и гром конских копыт, казалось, отстукивал ритм их девиза: «Наш час настал».

Только их кони — огромные черные жеребцы особо выведенной породы — могли нести на себе столь странных наездников. Любое другое существо, человек или животное, попадавшееся им по дороге, испуганно шарахалось в сторону, едва завидев эти зловещие фигуры. Лишь руки и лица были видны из-под монашеских одеяний, но и этого хватало, чтобы понять, что перед тобою не совсем люди или вовсе не люди. Кожа цвета древних пергаментов туго обтягивала практически лишенные плоти черепа — эти люди напоминали мертвецов, восставших из-под соли. Сами по себе эти лица были скорее подобны призракам и своей особой таинственностью внушали настоящий ужас. В кавалькаде мчалось около пятидесяти монахов, и сам воздух вокруг них, казалось, трещал искрами, заряженный выплесками злобной энергии, которая и обращала в бегство любого зазевавшегося. Рядом с ними мир замирал, а провожало их долгое и томительное молчание.

Во главе отряда скакал старейший из них; его точеная осанка и лихость, с которой он держался в седле, никак не вязались с его хрупкой внешностью. В душе настоятель ликовал: наконец-то они получат воздаяние за многовековое терпение.

Он знал, что его предшественники предвидели наступление этого часа, но все равно казалось просто немыслимым, что древний договор, некогда заключенный давным-давно умершим королем, теперь наконец-то должен был вступить в силу. И все-таки это было именно так! Условия — совпадения которых пришлось ждать так невыносимо долго — наконец-то исполнятся и окончательно совпадут в ближайшие несколько дней. Начиналась война, теперь это было уже неизбежно; огромная армия вторглась из-за моря; могущество самих братьев достигло своего пика; согласно всем донесениям, соль была идеально готовой к началу событий; и наконец, Эренией правил король, не имеющий наследника. Паутина оказалась благосклонна к их начинанию — она развернулась в нужную сторону. Победа будет за ними.

Наконец-то они захватят верховную власть, станут свитой богоравного короля и обретут наивысший дар — бессмертие!

В то же самое утро войско Монфора выступило из Гарадуна в первый дневной переход на пути в Крайнее Поле. После исхода войска в городе наступила непривычная тишина, оставшиеся в столице прониклись ожиданием, замешанным на страхе. Многие бежали из города, надеясь найти где-нибудь более надежный приют. В Гарадуне теперь не говорили, а только перешептывались.

Гален выехал с группой кавалеристов под началом капитана Элларда. Капитан, взяв юношу под свое крыло, расспрашивал его о жизни в Крайнем Поле, о соляных равнинах и о приключениях археологов. Гален, в свою очередь, не мог скрыть удивления многочисленностью Монфорова войска. Он провожал глазами бесконечные колонны, выступающие одна за другой, и пытался хотя бы примерно определить, сколько же воинов составляют эту исполинскую многотысяченожку, но вскоре оставил это занятие как совершенно безнадежное.

Войско состояло главным образом из пехоты, поэтому марш-бросок проходил довольно медленно. Войско шло, поднимая в воздух тучи пыли и производя невероятный шум, жители деревень и придорожных городков встречали и провожали воинов суровым и тревожным молчанием: все понимали, какие напасти неизбежно принесут события, начавшиеся этим походом. А Гален думал о том, как отнесутся к вступлению войска в его родном городе.

День тянулся без перемен, марш утратил для Галена новизну, и он обратился мыслями к собственным надеждам и страхам. Прошло уже больше двух месяцев, как юноша расстался с Эмер, и ему страстно хотелось обнять ее вновь. И конечно, он тревожился, не грозит ли ей какая-нибудь опасность.

Гален был не единственным участником похода, которого одолевали мысли об одной из обитательниц Крайнего Поля. Вопреки множеству самых неотложных забот, Монфор мысленно тянулся к Ребекке и то и дело вспоминал их беседу в саду своего дворца. Почему, думал он, ему так понравилось ее общество, почему ему было с ней так хорошо? И как она там сказала? «Предания иногда способны поведать о настоящем больше, чем о прошлом». Вспомнив эти слова, король улыбнулся. «Что за вздор», — подумал он, невольно позавидовав искренним заблуждениям нежной юности.

И теперь, отправляясь в родной город Ребекки — отправляясь на войну, король, естественно, навсегда изменит всю ее жизнь, — Монфор надеялся, что не ошибся, посчитав девушку — при всей ее молодости — человеком, способным позаботиться о себе самой. Его вера в успех собственного дела была не поколеблена, но ему не хотелось бы, чтобы эта девушка пала жертвой начатой им борьбы.