Владычица снов. Книга первая, стр. 40
— А почему это не может оказаться пешкой с той же самой вертикали?
Энтузиазм Ребекки забавлял Тарранта.
— А тут и вступает в игру Эм… то есть моя подруга. Она стояла возле доски, и я делала подсказку только тогда, когда она принимала правильное положение. Если она глядела вперед, это означало пешку, если назад — фигуру.
— Но вам все равно нужно было как-то известить вашего… «защитника…» ведь ходы на доске делал именно он.
— С помощью той же самой системы, — усмехнулась Ребекка. — Поля, на которые следовало пойти, тоже характеризуются по вертикали и по горизонтали. Как указывать вертикаль, я вам уже объяснила. Значит, остается горизонталь, и для этого я прибегаю к тем же самым восьми движениям.
Она вновь продемонстрировала все подсказки, сосчитав с одного до восьми, затем повернулась к Тарранту лицом и села за стол. Было хорошо видно, как она довольна собой.
— Я восхищен, — искренне признался Таррант. — Система проста, но для ее применения требуется предельная сосредоточенность, особенно когда фигуры уже разошлись по всей доске.
— Трудновато было, — согласилась Ребекка. — Но многие варианты отпадали сами по себе, так что возможность ошибок оказалась сведена к минимуму.
— Напомните мне, барышня, чтобы я никогда не садился играть с вами в шахматы, — заметил посланник. — У меня не будет ни малейшего шанса.
— Но вы тоже кое о чем сигнализировали, — заявила Ребекка.
Таррант удивленно поднял брови, потом бросил на девушку одобрительный взор.
— Удивлен, что у вас хватило времени заметить это, — ответил он. — Я следил за готовностью моих людей вмешаться на случай, если бы события вышли из-под контроля. Вы ведь затеяли опасную игру, знаете ли.
Ребекка кивнула, с легкостью удовлетворившись данным ей пояснением: при этом она вспомнила, как над головой у нее в воздухе мелькнул меч Крэнна.
— Но в конце партии вы перестали подавать знаки. — Продолжил Таррант. — Собственно говоря, почему?
— Га… то есть «защитник» к этому времени уже хорошо справлялся сам.
Прозвучало это весьма неубедительно, даже на ее собственный слух. Таррант промолчал.
— Кто ему только не помогал… — разрумянившись от стыда, пробормотала она.
Посланник по-прежнему ничего не отвечал. Только смотрел на нее бесстрастным взором.
— Было и еще кое-что, — в конце концов, призналась девушка. — Но я сама этого пока не поняла.
— Что-то между вами и этим парнем?
— Вроде того.
— Между вами и вашей приятельницей?
— Я… мне кажется, так. И между нами и толпой, разумеется. Каким-то образом я получила возможность влиять на людей, так что Гален слышал именно ту подсказку, которую я хотела, причем мне не приходилось ему ничего показывать. Теперь все это звучит страшно глупо.
Она покачала головой.
— Не на мой слух, — возразил Таррант. — насмотрелся в своей жизни на столько диковин, что никогда ничего не отбрасываю с порога лишь на том основании, что не в состоянии это объяснить. Возможно, вы, Ребекка, обладаете редким даром, и было бы жаль растратить его попусту.
Посланник, конечно, обратил внимание на то, что девушка, проговорившись, назвала имя сообщника, но решил не указывать на допущенную ею ошибку.
— Сны мне не могут повредить, — тихо произнесла Ребекка.
— Сны?
Таррант был явно заинтригован.
— Из них мне и пришла помощь. — Ребекка подняла голову, преисполнившись внезапной надежды. — Не могли бы вы объяснить мне, что это значит? Вам известно, что я сделала?
— Нет, Ребекка, к сожалению. И мне не хочется искушать судьбу догадками и предположениями.
— Но это же нечестно! — вырвалось у нее. — Подбить меня на такое… — Она резко сбилась с мысли, пораженная только что пришедшей в голову догадкой. — Вам не хотелось, чтобы я вышла замуж за Крэнна! Верно?
— С чего вы это взяли? — вкрадчиво, но серьезно поинтересовался Таррант.
— Вы что, всегда отвечаете вопросом на вопрос? Вот, значит, почему вы засчитали ему поражение. А что бы вы сделали, если бы проиграла я?
— Есть вещи, которые вам лучше не знать, — отрезал он.
Ребекка на мгновение испугалась, потом снова рассердилась.
— Что ж; это весьма типично! Только потому, что я не мужчина…
Девушка замолчала, почувствовав, как на нее вновь накатила усталость.
— Мы еще встретимся, Ребекка, — с глубокой убежденностью в голосе пообещал Таррант. — И настанет время, когда вы убедитесь в том, что я поступаю правильно.
— А что прикажете делать до той поры? — усталым голосом спросила она.
— Живите своей жизнью, — последовал ответ.
— Что ж, огромное спасибо!
Какое-то время она просидела в сердитом молчании. Таррант вроде бы никуда не спешил.
— А как воспринял это отец? — в конце концов, осведомилась она.
— Он сейчас как раненый медведь, — сообщил королевский посланник. — Но ничего страшного, он справится. Король возместит часть его долгов, чтобы подсластить барону пилюлю.
— Тоже мне помощь… — горько протянула Ребекка.
— Он очень гордится вами, знаете ли, — добавил Таррант.
— Мною? Гордится?
— Немногие бы бросились навстречу Крэнну, когда у него в руке меч.
— Может быть, если бы я была мальчиком…
Ребекка не закончила свою мысль.
— Боевого духа у вас не меньше, чем у мужчины, — заметил он.
Они поглядели друг на друга, воспринимая — без дальнейших уточнений — смысл сказанного и услышанного. К несомненной взаимной симпатии добавилось обоюдное уважение.
— Нельзя сказать, чтобы боевой дух остался при мне, — зевнув, отметила Ребекка. — Я все еще такая усталая.
— Я прощаюсь с вами.
Он готов был уже уйти, но его остановил последний вопрос.
— Монфор… я хочу сказать, король… как он… с ним все в порядке?
— Да. С ним все в порядке. И он сохранил о вас самые чудесные воспоминания.
— Только не смейтесь надо мной, пожалуйста. Он же не мог запомнить…
— Вы ошибаетесь, — перебил ее Таррант. — Он оценил ваши достоинства давным-давно. А сейчас я и сам вижу, что он оказался совершенно прав. — Таррант поднялся с места, отвесил поклон и подошел к двери. — До свидания, барышня!
— Прощайте, — слабым голосом отозвалась она.
И долгое время после его ухода Ребекка просидела, уставившись на дверь.
«Он сохранил о вас самые чудесные воспоминания».
В эти минуты Ребекка вновь стала маленькой девочкой и окунулась в воспоминания — свои собственные.
Глава 18
Ребекка видела Монфора лишь трижды в жизни, причем первая встреча обернулась для нее одним из самых тяжких испытаний во всей ее молодой жизни.
Принц, которому было тогда всего шестнадцать лет, сопровождал своего отца, короля Ральфа, в поездке по стране. Бальдемар оцепенел от страха, когда ему стало известно, что они намерены посетить Крайнее Поле. Ральф редко путешествовал и уж и вовсе никогда не посещал столь захудалые вотчины, как Крайнее Поле. Барон по такому случаю решил вылезти вон из кожи, чтобы как следует воспользоваться благоприятными возможностями, которые предоставлял ему этот визит; на приготовления к празднеству он потратил все деньги, которых у него и без того не было, он нанял столько артистов и музыкантов, сколько удалось отыскать в отпущенные ему сжатые сроки.
Одним из приглашенных артистов оказался Цадок по прозвищу Колдун, который, к счастью, как раз в это время гастролировал в Крайнем Поле. Его трюки и фокусы слыли и захватывающими, и презабавными одновременно, и Бальдемару грела душу мысль о том, что он сможет предложить своему сюзерену нечто большее, чем заурядный парад музыкантов, жонглеров и сказителей.
Ребекка, которая была тогда задумчивой шестилетней девочкой, с особенным нетерпением ждала предстоящего представления. Мысль о том, что в замке появится человек, владеющий тайнами колдовства, волновала ее куда сильнее, чем прибытие короля и престолонаследника. Это сильно сердило барона, который по такому случаю в который уже раз объяснил малолетней дочери, что такое преданность Короне и вассальный долг аристократии, не забыв упомянуть и о невероятной знатности рода, к которому принадлежат они оба. Под конец он добавил, что хотя актеры и музыканты, конечно же, хороши (в конце концов, они играют важную роль в культурной жизни страны), но воспринимать их следует без преувеличенного восторга. Потому что у всякого должны иметься определенные приоритеты.