Лабиринт теней, стр. 49

Магара взяла перо, обмакнула его в чернильницу и принялась писать…

Глава 27

Простившись с ранеными и покинув опустевшую деревушку Джорданстоун, Варо и Бростек ехали сами не зная куда. Они ощущали необходимость двигаться — пребывать в бездействии было для них невыносимо. Так как ничего путного им в голову не приходило, они направились на восток, чтобы потом свернуть на север, к видневшимся вдали горам, зная, что в этих горах есть проторенные тропы.

Они подумывали даже разделиться на две группы, ибо в отряде то и дело заходили разговоры о том, что с человеком-ножом во время затмения можно сладить и в одиночку. Однако вскоре отказались от этой мысли, справедливо полагая, что черного мага будет сопровождать отряд воинов, а против такой силы могли не устоять даже семь мечей…

Они заезжали в каждую деревушку, на каждую ферму, расспрашивая местных жителей, но ничего путного разузнать им так и не удалось. Заночевать они решили прямо на открытом воздухе. Небо не обещало дождя, было довольно тепло, поэтому даже в палатках нужды не возникало. Однако на следующий день они поднялись еще выше в горы, селения стали попадаться все реже, и путники мало-помалу стали раздражаться. Они путешествовали без цели и прекрасно это сознавали. А недавние победы, пусть доставшиеся дорогой ценой, усугубляли нетерпение. Отсутствие Лисле, которому и обязаны они были своими успехами, не прибавляло им радости. В конце концов все, разве что за исключением немногословного и сдержанного Варо, принялись то и дело собачиться. Прежде эти семеро, такие разные, представляли собой внушительную силу, теперь же это явно была взрывчатая смесь. Когда они располагались лагерем на очередной ночлег, то и дело вспыхивали ссоры, заводилами чаще всего были Вильман и Райкер — самые непредсказуемые и эмоциональные. Однажды они даже стали друг другу угрожать, но Варо, всецело захваченный составлением планов, предоставил Бростеку улаживать сей малозначительный, с его точки зрения, конфликт. Тот, хотя и сам был не в лучшей форме — еще болела обожженная рука, — все же попытался погасить досадный конфликт, прибегнув к испытанному средству — прибауткам и улыбкам, но достиг лишь временного успеха. Ему очень не хватало Росса и Бэйра.

Даже во время ужина все хоть и держали языки за зубами, но явно нервничали. Варо и Кередин обсуждали теории, выдвигаемые бывшим волшебником, но так и не пришли к единодушному выводу.

— Сдается мне, этим людям-ножам удалось-таки возродить подлинную магию, о которой ты то и дело вспоминаешь. А, волшебник? — вдруг едко спросил Вильман.

— Да, — ответил Кередин. — В некотором роде я даже завидую им.

Все недоуменно уставились на него.

— Что-о-о-о?! — не выдержал наконец Сокол. — Ты завидуешь этим мерзавцам?

— Разумеется, не их методам, — принялся поспешно оправдываться Кередин. — Лишь результату. Посудите сами, ведь они умеют переносить на огромные расстояния свои образы, умеют даже гасить солнце! А ведь все это некогда умели и белые маги, но обленились, выродились…

— Хочешь сказать, что люди-ножи — это не выродки? — злобно прищурился Вильман.

— Нет. Кто они такие, по-моему, совершенно очевидно. Но ведь если они сумели употребить столь мощную магию во зло, значит, ее можно направить и на доброе дело. Досадно лишь, что они преуспели, а мы… Потому-то я и сказал, будто завидую им.

Лицо Варо побелело. Он встал и отошел от Кередина. Обернувшись, холодно бросил:

— Тем, кто завидует таким подонкам, не место среди нас. Бери своего коня и ступай прочь.

Голос его оставался спокойным, лицо — непроницаемым.

— Нет! Ты не понял! — воскликнул потрясенный Кередин.

— Уходи. Я не желаю больше тебя видеть, — отрезал Варо. Он говорил монотонно и негромко, но видно было, что все тело его словно свело судорогой гнева, мышцы напряглись. — Если останешься, я тебя убью.

Заслышав это, Бростек вскочил, не сомневаясь, что теперь надо действовать быстро. Один шаг, и он уже стоял между Варо и Кередином. Остальные безмолвно наблюдали за происходящим.

— Я только хотел сказать… — умоляющим голосом заговорил Кередин.

— Молчи! — властно приказал ему Бростек и поглядел на друга. — Кто дал тебе право так разговаривать с Кередином?

Варо раскрыл было рот, но Бростек опередил его:

— Ведь он с нами уже много лет! И его преданность до сих пор никто не смел подвергать сомнению! Без него мы никогда бы не сделали того, что сделали! Без него мы были бы словно лукошко слепых котят! Посуди сам, что мы знаем о магии? А его зависть — не более чем мечта, сновидение. Разве вправе ты запретить кому-то мечтать или видеть сны? Кередин всю жизнь горько сожалел о невозможности возродить белую магию, сделать ее такой, какой ей следует быть. Он никогда не воспользуется методами людей-ножей для достижения желанной цели, как, впрочем, и ты сам! Безумием было бы в этом усомниться! Да ты это и сам поймешь, когда немного поостынешь.

В глазах Бростека пылал гнев. Никогда прежде он не говорил так с другом, да и поводов для этого не возникало. А если и доводилось им поспорить, то никогда не делали этого на глазах у товарищей. И теперь Бростеку было немного не по себе, но он вполне уверен был в своей правоте.

— Кередин прошел с нами огонь и воду, — продолжал он. — Наравне со всеми рисковал жизнью. Вот, значит, какова твоя награда за все это?

Варо не двигался, но на мгновение на лице его отразилась внутренняя борьба, и этого мига оказалось довольно, чтобы все это заметили. Затаив дыхание, они ждали. В конце концов предводитель, не проронив ни слова, отвернулся от друга и пошел прочь. Когда его высокая фигура скрылась во мраке, все, как один, шумно выдохнули.

— Что мне делать? — жалобно спросил Кередин.

— Оставайся, — твердо сказал Бростек. — Он скоро поймет, что дал маху.

— Ты уверен? — дрожащим голосом спросил бывший волшебник. — Мне не устоять против его меча…

— Ему пришлось бы скрестить меч и со мной, — решительно заявил Бростек.

— Ой! Тут появились пациенты для Магары! — натужно хихикнул Вильман.

— Не тронь ее! — прорычал Бростек.

Тотчас же пожалев о своей несдержанности, он сокрушенно махнул рукой и молча покачал головой. Вильман кивнул, принимая его молчаливые извинения. Но возобновить разговор никто не рискнул. Все пытались успокоиться, однако без особого успеха. Минул час, а Варо так и не появился. Бростек с глубоким вздохом поднялся с земли и направился на поиски друга.

Варо он отыскал неподалеку. Тот сидел, привалясь спиной к дереву, и угрюмо глядел куда-то меж собственных башмаков. Когда Бростек приблизился, Варо даже не шевельнулся.

— Ты в порядке?

И вновь Варо не шевельнулся и не проронил ни слова.

Казалось, он в упор не видит Бростека.

«Что ж, справляйся с этим как знаешь…» — подумал тот, вслух же произнес:

— Возвращайся, когда сможешь. Я буду в дозоре.

Никакой реакции! Впрочем, иного Бростек и не ожидал.

Он в одиночестве возвратился в лагерь, еще раз успокоил Кередина, казалось не замечая любопытных взглядов. Он велел всем укладываться спать и про себя порадовался, когда не услышал ни единого возражения.

Варо возвратился через несколько часов. Бростек уже порядком притомившийся, взглянул на него и улыбнулся с облегчением.

— Я сменю тебя, — спокойно произнес Варо.

— Нет, — возразил Бростек. — Тебе надо выспаться. Сейчас черед Кередина.

Бростек справедливо полагал, что бывшему волшебнику нынче ночью вряд ли удастся сомкнуть глаза.

Варо лишь кивнул и отправился укладываться. Бростек глядел в спину друга. Он знал, что не последует ни извинений, ни признания собственной неправоты. Но теперь он твердо знал: Варо удалось справиться с тем, что произошло, и это не потревожит его более.

Новый день начался как обычно, разве что все были непривычно тихи. К полудню они уже различали вдали заснеженные вершины гор на востоке и юге. Пришла пора решать, куда направляться дальше: на север, к высочайшим горным пикам, далее на восток, в сторону земли Бари, или на юг, где, насколько им было известно, до сих пор ничего дурного не происходило и никто в глаза не видел людей-ножей.