Принимаем огонь на себя!, стр. 15
И вот мы — 6 девчонок, как дуры, с кучей кульков в руках: медикаменты, вода, чьи-то сумки… Спереди — отступают, притесненные большим количеством, — наши парни, многие из которых в бинтах… Сзади — Соборная площадь. Церковь… Но именно там собрались все «правосеки» изначально…
Что видела я? Спереди — отступают наши. Много раненых. Их мало по сравнению с «украми» [так на Украине после «Евромайдана» стали называть местных русофобов]… На них валом, обезумевшей стеной прут «правосеки», укрофилы… Сзади — свободная улица: и слева, и справа, еще чуть дальше, под Собором — их («укров») тьма-тьмущая…» (8)
Рассказывает Стас, который вместе с другими ребятами был зажат на улице Вице-адмирала Жукова: «Спереди был жидкий кордон из милиции (человек 30) и атакующая основная группа боевиков-«правосеков», сзади — группка «правосеков» поменьше, человек 100–140, из них «боевиков» — человек 60. Учитывая, что вот-вот должны были прорваться основные силы «боевиков», мы приняли решение прорываться через блокирующую выход на улице Бунина группку «боевиков». Собралось для атаки человек 40.
Честно скажу, так страшно мне не было никогда. В нас полетели камни, но мы не останавливались. Слева бежало человека 3, справа 2, впереди ещё 2 — бегут ли сзади, один чёрт знает. Но, из всей этой группы «правосеков» бой приняло человека 4–5. Один, взрослый лет 40, со щитом, в бронежилете и шлеме выскочил прямо на меня, я выставил дубинку с электрошокером, он отпрыгнул назад, пробегающий одессит заехал ему по шлему, он упал. Мы не останавливаясь бежали вперёд и орали: «Ура!» и еще что-то, сейчас не помню — и случилось чудо, кордон «майданутых» тупо разбежался.
Мы вырвались на улицу Бунина, убегая от основной массы, встречались на пути лишь отдельные «майданутые» (без броников, без шлемов и касок) по 1–5 человек, но они шарахались от нас в стороны. Я помню, что лишь орал, чтобы наши не разбегались и держались кучкой. Когда мы вырвались, часть наших разбежалась, а нас осталось человек двадцать. Знали, что наших зажали на Греческой площади, но 20 человек кордон из 150 человек не прорвут. Связались с Куликовым, нам сообщили, чтобы мы отходили на его защиту» (7).
Итак «куликовцы» были разделены на две группы.
Первая, большая группа, была оттеснена по улице Греческой к Соборной площади (не считая ребят, которые вместе со Стасом были зажаты на улице Вице-Адмирала Жукова и сумели оттуда вырваться). Им удалось прорваться и рассеяться по городу. Кто-то пошел на Куликово поле, кто-то нет.
Вторая, менее многочисленная, была оттеснена к торговому центру «Афина» на Греческой площади. Они оказались в более тяжелом положении. Вырваться из окружения было невозможно и «куликовцы»-антифашисты зашли в торговый центр. Тут же он был окружен и заблокирован «майданутыми». Но сам торговый центр «Афина» не был тронут: его не штурмовали, не поджигали, ничего не били. А это в свою очередь говорит о спланированости действий и договоренностях с хозяевами торгового центра, а возможно, и местными властями.
Горящая рядом с торговым центром «Афина» машина «куликовцев» из организации «Боротьба»
Продолжает рассказ Светлана: «Разошлись-разбежались многие.
У меня в руках было 5 пакетов с медикаментами и водой, которые я просто не могла бросить под цветочным базаром, откуда все разбегались… Кому оставлять?! «Бандерам»?! В маршрутку идти с этакой медамуницией?!
Не знаю, что было — погнали, видимо, наших через «Соборку» [Соборная площадь]… Люди стали уходить в ту сторону, я окликнула, говорю: «Ребята! Медпункт просит помощи!» — оглянулись и настороженно так: «Чей медпункт?» «Наш, — говорю, — русский, свои, Одесса!..». Подошли, взяли пакеты, сказали не отставать — сзади «правосеки» догоняют…
Бежали по проулкам и улочкам все вместе. У меня оставались только 2 бутылки воды в руках. Остальное ребята впереди несли. Проходили мимо: «Можно водички?!». «Своим — нужно»… Отдавали воду или просили притормозить — там сзади медленней бежали более уставшие… Тормозили.
Где-то в районе Спиридоновской вдруг возникли идеи идти защищать Куликово поле… На каком-то из кварталов часть ребят отсоединилась (не малая такая часть…) и пошла в противоположную сторону от нас… Тогда я впервые услышала о возможной зачистке Куликова поля…» (8)
А вот как до Куликова поля добрался Стас: «Один одессит выручил нас, погрузил в грузовую «Газель» и вывез нас на Куликово поле. Честно скажу, пока сидели внутри (а кузов закрытый), некоторые высказали предположение, что водитель если окажется «майдауном», то просто отвезёт нас к ним на растерзание. Все обошлось. Поблагодарив водителя и добравшись на Куликово, я пошел искать своих из «Народной дружины»» (7).
ЧАСТЬ 2
Рассказывает Николь: «Кто-то из женщин постарше заговорил о колокольном звоне. Надо бежать в церкви и просить звонить во все колокола — беда пришла в Одессу. Люди должны знать — в Одессе, в центре города — смерть, убийство, увечья — среди солнечного мирного дня. Другая часть предложила набирать в пластиковые стаканчики песок — чтобы бросать в глаза «ультрасам», чтоб не могли бить наших ребят. О себе они не думали. А кто поднимет руку на бабушек, ведь, в конце концов, почти всех растят бабушки, родители заняты, а они всегда рядом. Так и сейчас они думали, что смогут остановить драку одним своим присутствием. Депутат областного совета Вячеслав Маркин тоже был с нами. Советовал женщинам в случае опасности прятаться за трибуну или под нее. Тоже ожидал, что будет мужская драка, а дело женщин — оказывать помощь пострадавшим» (10).
Рассказывает Ника: «Вскоре начались звонки. Страшные. Звонили наши куликовцы, умоляли бежать с Куликового поля, т. к. этих нелюдей очень-очень много.
Позвонил 17-летний мальчик, кричал, что их на улице Греческой убивают, что видел, как человеку отрубили ногу, что он помогает загружать в скорые окровавленных людей без сознания. Сказал, что «Беркутовцы» [сотрудники специального подразделения «Беркут», именно те, кого жгли, закидывали камнями, били цепями, металлическими прутьями и т. д. в Киеве] нам очень помогают, но тоже очень убеждал всех уходить с Куликова поля» (1).
Тем не менее все решили остаться на Куликовом поле, видимо, никто не мог поверить, что в Одессе может произойти что-то ужасное… Все думали максимум что может произойти, так это потасовка с камнями, дубинками и кулаками…Все думали, что звонки преувеличивают всю критичность обстановки…
Хотя были и те, кто представлял, что что-то плохое все же может произойти. Где-то в 16:45 (я писала смс-ку, поэтому и запомнила время) ко мне подошел мой знакомый поэт — Виктор Гунн и сказал: «Здесь я знаю хорошо только тебя. Если вдруг со мной произойдет… ну… ты понимаешь что, напиши моей любимой женщине, а то я знаю, она будет очень переживать» и назвал мне ее имя и фамилию и сказал где можно ее найти. Я тогда удивилась его мыслям, я просто не могла поверить, что может произойти что-то настолько ужасное. После всего случившегося я долго пыталась его найти среди живых приходящих на Куликово поле, но тщетно — он оказался среди погибших. Светлая ему память!
В тот момент на Куликовом поле были мужчины в большинстве своем за 45 и женщины, многим из которых было за 50, была даже мама с двумя детками. В начале, еще в часа 2 дня, на сцене был импровизированный концерт афганцев, люди слушали песни и разговаривали… Потом, я даже не заметила когда музыканты исчезли.
Рассказывает Николь: «Концерт окончен, воины-афганцы свернули аппаратуру и ушли. Перед трибуной крутились мальчики, двое (одному 9-10 лет, другому приблизительно 12 лет) с мамой. Они слушали концерт. Я обратила внимание, как они увлеченно смотрели на воинов-афганцев. Еще подумала, либо их папа на сцене, либо какие молодцы у них родители, нормальное дали воспитание детям [позже будет упоминание об этих мальчиках, но уже не такое радужное]» (10).