Танцы с Виртуэллой, стр. 85

Слабость потекла в руки, а экран стал как парусник уходить в туманную даль, оставляя его наедине с сумеречной холодной комнатой. Комната площадью пятьдесят квадратных метров была заставлена ненужными вещами и автоматически вызывала тоску у человека, съежившегося внутри слабого светового пятна. Он осторожно расслабил сгустившиеся в камень мышцы шеи и хотел было увеличить яркость монитора, но его остановила простая мысль: какая тут может быть яркость, он просто давно не ел.

Левой рукой он взял стакан с водой, сквозь туман неожиданно четко просматривалась татуировка: вертолетный винт и две буквы «Я» и «Р».

Он пил воду и думал о том, как мучительно долго ему придется мастерить сэндвич, но тут его отвлек зуммер. В углу огромного плоского экрана появилось окошечко с сообщением. «Посетители (два) опознаны, точность идентификации 0.99. Пропустить?»

— Ну да, попробуй их не пропусти. Из пушки по воротам стрелять будут.

Где-то вдалеке еле слышно щелкнула наружняя дверь.

Раз, два, три, четыре… На счете тринадцать открылась внутренняя дверь, с шумом провернув клинкеты.

Один из посетителей был мужчина зрелого возраста, судя по выправке и выражению лица офицер из какого-то весьма активного рода войск. Второй — невысокая женщина плотного телосложения с короткими волосами замечательного золотистого оттенка. У нее был заметен шрам, уходящий от линии волос к темени.

— Здравия желания, Николай Павлович, — сидевший у экрана развернул свое инвалидное кресло и пожал руку мужчине с офицерской выправкой.

— А рука у тебя по прежнему железная, майор Рокотов, — удовлетворенно заметил Николай Павлович.

— Здравствуйте, майор Зиночка, — человек по имени Рокотов шутливо взял «под козырек», приветствуя даму-офицера.

Николай Павлович смахнул со стола кипу распечаток и вытащил из кейса бутылку армянского коньяка «Арарат», а заодно несколько рюмок.

— Пить будешь, Рокотов?

— Товарищ генерал, да я от первой же рюмки начну по комнате кататься как на «Формуле-1». Я же сегодня словно выжатый лимон.

— Ну и где твоя армейская косточка, Рокотов? — осудил генерал. — Одни штатские хрящи остались… Ладно, не обижайся, акула тоже из хрящей состоит. Просто я вспомнил, как мы с тобой нажрались, когда тебе майорские погоны дали… А я за успех выпью. Жаль, что Зинаиде тоже нельзя.

— Да, я помню как вы меня спаивали, Николай Павлыч. И зачем вам только это надо было? — кокетливо отозвалась женщина.

— Ладно, пью один как Робинзон Крузо… Рокотов, я тебя попутно поздравить хотел, тебе собираются подполковника присваивать и очень вероятно, что дадут орден. Я все нужные бумаги оформил.

— Какой уж теперь из меня подполковник — как из говна пуля. Скорее уж подпрограммист… Теперь это просто моя работа, товарищ генерал.

— Но ты работаешь у нас. И ты попрежнему на линии огня, как и тогда в Бадахшане. Только огонь этот немножко другой. Намедни, мы к примеру занимались Энгельманном и давали по ушам «Женевскому клубу». Работа, согласись, была жаркой, но успешной. Свой проект мы обкатали? Обкатали. Технология имени Энгельманна вместе с перфекциновыми секретами Дашки Дидрихс оказалась у нас в руках? Оказалась. Сам этот чертов зомбификатор стал просто трупом на своей выставке? Стал, красуется на центральном месте. Китаяночка теперь на нас пашет? Деваться ей некуда, на нас. Днем пашет, а ночью спит с одним из моих офицериков. Технология Энгельманна и Дидрихс будут служить нашей родине, а не наоборот. Так что впереди еще немало боев. Завтра, скажем, будем наводить конституционный порядок где-нибудь в обнаглевших горах, а послезавтра помогать эфиопским братьям, потому как вера у нас с ними одна.

— Хотя и кухня разная. А давайте и я выпью, — неожиданно для самого себя сказал Рокотов.

— Ух ты. В самом деле? — обрадовался генерал. — Ну, тогда спешно наливаю.

Коньяк, как показалось, был не только крепок, но и тяжел. От него в теле вдруг появилась какая-то уверенность. Даже там, где уже никакой уверенности не должно быть.

— Николай Павлович, Зиночка, Ваши Превосходительства, давайте откажемся от обычной финализации. Не надо возвращать Шрагина в психушку. Давайте оставим все как есть, — сказал Рокотов.

Генерал не поторопился с ответом, а Зина, посмотрев на своего командира, решила заполнить паузу.

— Но ведь это означает, что процесс не завершен, ресурсы не освобождены.

— Грубо говоря, Шрагин слишком много знает. — добавил генерал. — Да вдобавок три человека постоянно занимаются охраной его, так сказать, поместья.

— Но Шрагин не просто очередной персонаж из нашего сценария, не просто пример удачного соединения человека с программными компонентами. Он — один из создателей нового поколения программных языков.

— Новое поколение языков уже создано и мы им пользуемся. Если бы не мы и не наши мощные компьютеры, затеи Шрагина так бы и остались на уровне полуночного бреда. Мы как будто с Шрагиным в расчете. Так зачем он нам сейчас нужен? — спросил генерал, поднося ко рту вторую рюмку.

— Шрагин — это мой второй мозг и мои единственные ноги… А я — его воля, его агрессивность, его мужество, да не сочтите меня нескромным. Мы оба с Шрагиным инвалиды, я после Бадахшана, он — с того дня, как ему пальцы обкорнали прямо в моем отделении. Но в последний месяц мы с ним такого натворили, что и двум здоровякам не снилось.

— Это больше эмоции, Рокотов, что еще? — благожелательно, но твердо сказал генерал.

— Что еще? Еще наш проект, которую мы наконец обкатали, как вы сами выразились. Да это же не проект, а новый мир. И новое программирование — это лишь одна из его систем. Другая система — динамическое взаимодействие программ и человека через дуплексные психоинтерфейсы на саморазвивающейся платформе «Сампо». Сознание Шрагина — не только управлемый объект, но и одновременно управляющий субъект. Мы не может так просто убрать сознание Шрагина из нее, система может развалиться, сколлапсировать. Не надо забывать, что Шрагин еще занят на разработке «Арарата». Пусть это упрощенный коммерческий вариант «Сампо», но он дает конторе миллиарды долларов дохода и доступ к миллионам компьютеров по всему миру.