Боятся ли компьютеры адского пламени?, стр. 27

Фидерный космопорт располагался неподалеку от одного из циклопических каньонов системы Валлес Маринерис. Две недели полета пролежал Данилов как полено в состоянии ограниченного биостазиса, а, «примарсившись», без заезда в родной солнечный город, взялся за работу в вахтенной бригаде тоннелеукладчиков. Бригада методично рыла тоннели в районе Лабиринтис Ноктис, пробивая дороги с плато ко дну каньона. Перепад высоты — пять километров, длина тридцать-сорок километров, грунт реголит, кварц и железная порода.

Маньяна трудился во второй бригаде, там, где и Данилов, только в другом звене. Устроиться в то же самое звено, убрав какого-нибудь работягу — означало привлечь ненужное внимание. Гангстер сразу мог уловить, что на него идет охота, и скрыться — вынюхивай потом его по марсианским темным углам. А то и сменит личину по-новой и упорхнет куда-нибудь еще.

В первый день Данилову было в общем-то недосуг заниматься Маньяна-Анпилиным. Он вел здоровую производственную жизнь. Конечно, тоннели прокладывал, прожигал и прорывал здоровенный комбайн, оставляя после себя аккуратные брикеты из вынутой породы. К тому же он прессовал и спекал стенки направленными взрывами, а затем раздувал полиуглеродную кишку. Она прилипала к стенкам, заполняя неровности и трещины и быстро твердела, фиксируя грунт лучше бетона. Потом широкополосный лазер «прошивал» в полиуглероде оптоэлектронные цепи, чтобы мерцали на стенах голографические дорожные знаки и объявления на интерлингве .

Сам Данилов сидел во второй рубке комбайна и пристально следил за тем, чтобы полиуглеродный слой аккуратно ложился на свежие стены тоннеля. Если они, паче чаяния, начинали сыпаться, надо было подзакрепить их жесткими металлокерамическими скобами. Еще ему вменялось приглядывать за тем, как лазерный свет «прошивает» полиуглерод, и если что-то не так, менять частоты, фокусировку и «перешивать».

Ну и вдобавок мастер смены, зануда, без устали выдавал Данилову непрерывный поток наставлений, гнусаво лопоча в допотопный токер .

Мастер задержал Данилова и после окончания смены, заставив «перешить» участок стены метров в сорок. Когда особист бросился искать бандита, тот уже был наверху с важной сверхурочной работенкой — столбил участки для будущих лифтовых и аварийных шахт. Так что пришлось вернуться обратно, если точнее в стойбище.

После окончания смены работяги разбивали индивидуальные жилые модули в готовой части тоннеля и занимались кто-чем. В основном «оттягивались» чисто по-пролетарски, засунув в разъем за ухом кристаллочип с каким-нибудь игровым софтом. Софты были в основном левые — из закрытых зон. На Марсе закрытых зон, слава Гольдманну, пока не было, но простые тоннелеукладчики (в отличие от соларитов) открыто тянулись к чуждой культурной продукции.

Поэтому ныне и присно их топорные кибердвойники носились среди мимиков дворцов, борделей, отелей, пещер и других помещений, в которых стояли сундуки с блестящими сокровищами, рычали злые жирные драконы или лежали с томными вздохами круглозадые принцессы . А если работяги уставали отдыхать в игровой сенсоматрице, то добродушно матерясь, устраивали тараканьи бега (эти твари вырастали у заботливых людей до пяти сантиметров), или толковали о том, как их затрахало выполнение долбанного плана.

У некоторых камрадов глаза были такие «спелые», словно они только что пропустили нокаутирующий удар в челюсть и поцеловались с полом. Но скорее всего это пускали сок вшитые в ткани микрокапсулы с каким-нибудь дешевым суррогатным опиатом, или синтетическим хэшем, вроде тетрагидроканнабинола. Впрочем, явись сейчас с облавой токсикологическая команда из Службы Общественного Здоровья, все глюкокапсулы вместе с их содержимым будут немедленно расщеплены доблестными нанозащитниками организма.

Никакие напарники и сотруднике не могли помочь Данилову — только одиночество и скрытость способствовали в этом розыскном деле. Благодаря психопрограмме Данилов мог легко вжиться в любой образ, хоть каннибала. Вжился он и сейчас, но при этом ощущал все время странное удивление. Он стал удивляться тому, как живут люди за пределами солнечных городов.

Что же получается: солариты пользуются давно отлаженными производственными и проектировочными системами с дублированием и триплированием надежности. Твори — не хочу. А если не заладилось, то творческие успехи легко изобразить, устроив шумиху в сетевом пространстве с рекламными клипами насчет «величайших достижений» и виртуальным вручением премий где-нибудь на вершине Эвереста при миллиардной аудитории.

В тоннелях, шахтах и на плантациях вряд ли получится что-нибудь подобное. Здесь новейшая техника, созданная в соларитских лабораториях, зачастую фурычит кое-как. Здесь все кропается и кромсается на живую соплю. Здесь надо идти за сверхсовременным комбайном и добивать молотком. Отнюдь не гладко и чисто получается у машин, пусть они и элементы великого Киберобъединения, которое посылает свои сверхразумные команды с невообразимой быстротой по решетке спецсвязи. Все делается согласно велениям бесконечно мудрых гиперкомпьютеров, и тем не менее что-то непременно сбоит, ломается и идет через жопу.

Торопливо бегут трещины и вздутия по только что проложенной стене, откуда-то капает кислота на макушку, прохудился санитарный блок и примитивно несет говном, тянется зеленая сопля из носа работяги…

На второй день, после окончания смены, когда Данилов едва отделался от зануды-мастера, Анпилин-Маньяна уже припахался на проверку подстилающих пород с помощью гаммаспектрометра.

Низ — это вам не верх, так что можно было поискать гангстера по штрекам. Данилов, взяв дополнительный аккумулятор и пакет с дыхательной смесью, отправился на «прогулку», но не прошел и десяти шагов, когда к нему подкатило трое работяг из его звена.

— Слушай, малый, где ты раньше работал? Что-то ты обращаешься с комбайном, так же ловко как девчонка-целочка со старым мудаком. — прогундосил самый старший из них, могучий, с позолоченной прядью в бороде. Правда, когда Данилов отключил от себя его мимик, тот превратился в пузатого довольно потертого мужичка.