Сталин. Тайный «Сценарий» начала войны, стр. 156
Люди толпятся у уличных репродукторов, слушают вопли Йозефа Геббельса, в сотый раз, наверное, повторяющего слова Гитлера: «Немцы! Национал-социалисты! …В этот момент идет наступление — величайшее из тех, что видел мир… я решил сегодня вложить судьбу и будущее Германской империи и нашего народа в руки наших солдат. Да поможет нам Бог в нашей борьбе!»
Завтра меморандум Гитлера будет напечатан в «Нью-Йорк Таймс». Будет напечатан во всех газетах мира. И фотографии окровавленных трупов русских увидит мир — трупы бойцов и командиров пограничных войск НКВД, которые своими телами прикрыли границу Родины в первые часы войны.
По идее гитлеровской пропаганды, эти окровавленные трупы должны были продемонстрировать миру силу и мощь германского оружия. Но для мировой общественности трупы советских солдат, уничтоженных германской армией на советской территории, стали, прежде всего, неопровержимым доказательством гитлеровской агрессии.
Именно таким «доказательством польской агрессии» Гитлер пытался представить в 1939-м «КОНСЕРВЫ ГЛЕЙВИЦЕ». Именно такое «доказательство гитлеровской агрессии» представил сегодня Сталин всему миру — «СТАЛИНСКИЕ КОНСЕРВЫ а ля ГЛЕЙВИЦЕ».
После начала операции «Барбаросса» прошло 6 часов 45 минут. 22 июня 1941. 10 ч утра. Бухарест
«С Богом, вперед!»
К истерическим воплям Геббельса присоединился еще один кликушеский вопль. По румынскому радио выступает заместитель главы Румынского государства Михай Антонеску. Воинственная речь Михая тем более удивительна, что Румыния войну России не объявляла и в начавшемся сегодня с рассветом «внезапном» нападении Германии на Россию не участвовала. Румынские вооруженные силы, порядка 360 000 человек, сведенные в две полевые армии и оснащенные германским оружием, так же как и дислоцированная в Румынии 11-я германская армия, военных действий еще не начинали. Правда, генерал Ион Антонеску, формально считавшийся Верховным главнокомандующим объединенными румынско-германскими воинскими силами, отбыл уже из Пьятро-Нямца в расположение армий. Его торжественный отъезд состоялся на специальном поезде, носящем громкое название «Патрия», что в переводе с румынского означает «Отечество». Сегодня обязанности главы государства, вместо генерала Иона Антонеску, исполняет его заместитель и член семьи Михай. И ничего, что война не объявлена, в хорошо поставленном голосе профессора юриспруденции Михая звенит металл. Михай призывает румынский народ последовать за фюрером Великой Германии на священную «Войну рас»:
ИЗ РЕЧИ МИХАЯ АНТОНЕСКУ
Воскресенье, 22 июня 1941 г., 10 часов утра
«Румыны! Наша нация начала сегодня Великую и Священную войну!
Румыны! Эта война нас объединит! Война заставит нас еще больше полюбить нашу землю, заставит нас быть еще более жестокими к тем, кто решал нашу судьбу…
Румыны! Эта война не только святое национальное очищение, но и историческое возрождение. Генерал Антонеску на поле брани возвращает наш народ к его древним истокам. К его легендарному историческому прошлому. Такими мы были! Такими должны и остаться!..
Румыны! Там, где на протяжении веков старики, умирая, произносили прощальное словоDomnezeu [Господи], там, где женщины, рожая детей, выкрикивали слово Мата, там, где горит христианская лампада перед иконами, где человек готов принести свою кровь в жертву ради земли, там находятся права нашей нации. На землях Бессарабии и за Днестром, как и везде, где бьется румынское сердце, там наши права! Битва за Молдавские земли — это битва за жизнь румынского народа…
Это хорошо понимает фюрер Великой Германии!
Сегодня в Европе сталкиваются не государства, а расы…
Деградирующая славянская раса, большевики, пытаются разрушить не только жизнь древних европейских рас, но и перевернуть всю основу нашей древней цивилизации… Коммунизма больше не будет!
Румыны! Сегодня войска фюрера воюют на румынской земле за наши границы, за границы цивилизации, против анархии, за наше совместное будущее.
Война началась! В этот торжественный час, там, на землях древней Молдовы, вместе со своей армией сражается наш бесстрашный солдат-генерал Антонеску — наша вера, наша надежда!..
С Богом, вперед!»
С именем Бога и плечом к плечу с Бесноватым фюрером генерал Антонеску начинает свой Великий поход — поход против «большевизма» и против «деградирующих рас». С именем Бога «Красная собака» Антонеску начинает свой «Поход на уничтожение».
После «внезапного» нападения прошло 9 часов 10 минут. 22 июня 1941. 12 ч 25 мин. Москва
«Наше дело правое!»
Девять долгих часов идет война. Германские войска уже на десятки километров продвинулись вглубь советской территории, неся повсюду разрушения и смерть. Все радиостанции мира кричат, трубят о нападении гитлеровской Германии на большевистскую Россию. А по московскому радио, как обычно, передают урок гимнастики, вести с полей, результаты экзаменов в школах.
Вспоминает Валентин Бережков: «В 6 часов утра по московскому времени мы включили приемник, ожидая, что скажет Москва. Но все наши станции передали сперва урок гимнастики, затем „Пионерскую зорьку“ и, наконец, последние известия, начинавшиеся, как обычно, вестями с полей и сообщениями о достижениях передовиков труда.
С тревогой думалось: неужели в Москве не знают, что уже несколько часов как началась война?..»
С передачей правительственного заявления о «внезапном» нападении Германии в Москве явно не спешили. Прежде всего, если нападение было, действительно, «внезапным», как хотел представить это миру Сталин, то для руководства Кремля следовало находиться «в шоке», а не мчаться на радио с хорошо отредактированным текстом официального «заявления правительства». Ну а, кроме того, прежде чем выступить с заявлением, необходимо было услышать, какую версию выдвигает Гитлер, узнать, какова реакция мировой общественности на «внезапное» нападение Германии, кого обвиняют в развязывании войны.
Задержку передачи заявления советского правительства обычно объясняют тем, что Сталин в эти первые часы после «внезапного» нападения «растерялся», «потерял дар речи» и из-за отсутствия связи с фронтами не мог оценить происходящее! Но факты говорят о другом. В эти первые часы войны Сталин был собран, как никогда. А что касается отсутствия связи с фронтами, то вождя в это время гораздо больше, чем положение на фронтах, интересовали как раз политические последствия «внезапного» нападения.
ИЗ БЕСЕДЫ ФЕЛИКСА ЧУЕВА С ВЯЧЕСЛАВОМ МОЛОТОВЫМ
Чуев: Пишут, что в первые дни войны он [Сталин] растерялся, дар речи потерял.
Молотов: Растерялся — нельзя сказать, переживал — да, но не показывал наружу. Свои трудности у Сталина были, безусловно.
Что не переживал — нелепо. Но его изображают не таким, каким он был, — как кающегося грешника его изображают! Ну, это абсурд, конечно. Все эти дни и ночи он, как всегда, работал, некогда было ему теряться или дар речи терять.
Сталин и в это утро, как всегда, работал. Так и не добившись от Риббентропа или Шуленберга желаемого ему официального объявления войны, он принялся за подготовку своей второй Исторической Директивы.
Не «заставив Гитлера признать себя агрессором», Сталин дает ему время «проявить себя агрессором».
Основная задача «ДИРЕКТИВЫ № 2» не отразить нападение врага, а убедить весь мир в том, что Гитлер — агрессор. И поэтому ключевая фраза директивы — «наземным войскам границу не переходить».
И поэтому «ДИРЕКТИВА № 2» поступит в войска только через 6 часов после «внезапного» нападения, после 10 часов утра, а к 10 часам утра на советской территории уже будет больше чем достаточно доказательств гитлеровской агрессии.
В 8 часов 30 минут утра Тимошенко и Жуков покидают кабинет Сталина и везут «ДИРЕКТИВУ № 2», уже потерявшую своевременность и действенность, в Генеральный штаб. А в 8 часов 40-минут в кабинет Сталина входят руководители Коминтерна Димитров и Мануильский.