Сталин. Тайный «Сценарий» начала войны, стр. 116
Совещание началось в 11.00 пополудни и длилось до позднего вечера.
Доклады фельдмаршалов и генералов обнадеживали. Генерал-фельдмаршал Браухич, который только вчера вернулся из инспекционной поездки на Восток, доложил: «Состояние войск хорошее. Сосредоточение, в основном, закончено. Армия готова к вторжению».
Совещание шло строго по плану. После общего ленча фюрер произнес одну из своих самых длинных речей, остановившись особо на методах будущей войны с «иудо-большевиками». Эту варварскую речь, основной сутью которой была необходимость уничтожения женщин и детей, Гитлер обдумал в «Бергхофе», любуясь чарующей красотой Альпийских гор.
Свидетельствует Вильгельм Кейтель: «В середине июня фюрер в последний раз перед войной на Востоке собрал всех высших офицеров Восточного фронта для доклада об их задачах, в котором вновь с огромной проникновенностью изложил свою точку зрения на ведение ВОЙНЫ НА УНИЧТОЖЕНИЕ».
Все участники совещания были уже ознакомлены с документами, подготовленными в штабе Верховного главнокомандования — и с «Распоряжением об особой подсудности в районе „Барбаросса“», и с «Приказом о комиссарах». Но, как видно, речь Гитлера на совещании 14 июня 1941 г., по своей человеконенавистнической сути, превзошла даже эти чудовищные документы. По словам Черчилля, именно «устные приказы фюрера», как называли эти речи Гитлера его генералы, определили жестокость нацистов по отношению к гражданскому населению на оккупированных территориях: «На совещании 14 июня 1941 г. он отдал устные приказы, которые в значительной степени определили поведение германской армии по отношению к русским войскам и населению и привели к множеству жестоких и варварских поступков».
Устные приказы фюрера! В 1946 г. на Нюрнбергском процессе и Кейтель и Шелленберг, ссылались на полученные ими «устные приказы фюрера», желая свалить свои преступления на мертвого Гитлера. Но в 1941 г. эти же преступники верили в святость этих «устных приказов». Эти же преступники передавали «устные приказы» из уст в уста, доводя их до последнего солдата и превращая провозглашенную Гитлером «ВОЙНУ НА УНИЧТОЖЕНИЕ» в небывалую в истории кровавую бойню.
До начала операции «Барбаросса» осталось всего 6 дней. 15 июня 1941, воскресенье. Берлин
Сталин хочет «определить вину» за агрессию
Но сегодня в Берлине, как видно, начинают понимать, что «Сообщение ТАСС» оказалось все-таки «сильнее», чем это показалось вначале. «Сообщение ТАСС» могло иметь и, как покажет история, имело весьма неприятные последствия для Гитлера — оно явилось одной из причин, лишивших его возможности убедить мир в том, что вина за развязывание войны лежит на Сталине. Оно явилось одной из причин, лишивших Гитлера возможности убедить мир в том, что нападение на Россию всего лишь «превентивный удар».
ИЗ ДНЕВНИКА ГЕББЕЛЬСА
15 июня 1941, воскресенье. …Опровержение ТАСС [Сообщение ТАСС] оказалось еще сильнее, чем первоначально переданное сообщение о нем.
Объяснение: Сталин явно хочет сильно выраженным дружественным тоном, а также утверждением, что ничего не произошло, заранее ОПРЕДЕЛИТЬ ВИНУ за предположительное развязывание войны.
Из перехваченной радиограммы мы, напротив, можем узнать, что Москва приводит в боевую готовность русский Военно-морской флот.
Значит, дело там обстоит уже не так безобидно, как это хотят показать…
До «внезапного» нападения осталось всего 6 дней. 15 июня 1941, воскресенье. Киевский Особый военный округ
«Не пора ли объявить боевую тревогу?»
А война теперь может разразиться каждый день — германская армия уже вышла на исходные позиции для наступления. В эти дни в Киев, в штаб округа, прилетел генерал-майор Дмитрий Писаревский — начальник штаба 5-й армии, прикрывавшей 170 км границы от Влодавы до Крыстынополя.
Воспоминает маршал Баграмян: «Писаревский доложил, что немцы с каждым днем усиливают свою группировку. Особенно настораживает, что фашисты начали убирать все инженерные заграждения, установленные на границе. Сейчас они лихорадочно накапливают снаряды и авиабомбы, причем складывают их прямо на грунт, значит, не рассчитывают на долгое хранение.
Нападения можно ждать с минуты на минуту. А наши войска пока находятся на местах постоянного расквартирования. Для того чтобы занять подготовленные вдоль границы оборонительные позиции понадобится минимум день, а то и два. А даст ли нам противник столько времени? Свой доклад об обстановке начальник штаба армии закончил вопросом: не пора ли объявить боевую тревогу войскам прикрытия госграницы?»
Что мог ответить обеспокоенному генералу командующий округа? Ведь всего несколько дней назад войска первого эшелона прикрытия, уже успевшие занять предполье, по приказу Сталина были отведены назад на места постоянного расквартирования, а сам командующий был обвинен в «самочинстве» и случайно избежал расстрела.
Вспоминает Баграмян: «Кирпонос нахмурился. Сказал, что всецело разделяет опасения командования армии. На границе действительно неспокойно и военный совет округа примет все зависящие от него меры.
Объявлять боевую тревогу сейчас нельзя, но надо серьезно подумать о том, чтобы дивизии первого эшелона армии подтянуть поближе к государственному рубежу. В заключение командующий выказал уверенность, что в Москве все знают и в нужный момент нас предупредят, дадут команду. Пока, видимо, такой момент еще не настал!»
Но вот, наконец, сегодня, 15 июня 1941 г., Киевский округ получил приказ Москвы! Нет, пока еще не занять предполье, а начать выдвижение к границе всех пяти стрелковых дивизий второго эшелона, и не немедленно, а только с 17—18 июня 1941 г.
Баграмян: «На подготовку к форсированному марш-маневру корпусам давалось от двух до трех суток. Часть дивизий должна была выступить вечером 17 июня, остальные — на сутки позднее. Они забирали с собой все необходимое для боевых действий. В целях скрытности двигаться войска должны были только ночью. Всего им понадобится от восьми до двенадцати ночных переходов…
Чтобы гитлеровцы не заметили наших перемещений, районы сосредоточения корпусов были выбраны не у самой границы, а в нескольких суточных переходах восточнее».
Дивизии двинулись на запад. А тем временем тревожные сообщения продолжали поступать. Начальник штаба 26-й армии, прикрывающей границу на участке Радымно, Творыльне, полковник Иван Варенников докладывает уже однозначно: «Немцы подготавливают исходные положения для наступления!»
До начала операции «Барбаросса» остается всего 6 дней. 15 июня 1941, воскресенье. Лондон
Мы окажем русским помощь!
Несмотря на шум, поднятый прессой в связи с конфискацией газеты «Фёлькишер Беобахтер» и последовавшим за ним «Сообщением ТАСС», были в эти дни политики, которых никакой БЛЕФ, ни гитлеровский и ни сталинский, не мог ввести в заблуждение. Одним из таких политиков был сэр Стаффорд Криппс.
Криппс прибыл из Москвы в Лондон 11 июня 1941 г. с твердым убеждением в том, что вопреки всем слухам, распускаемым Берлином, и вопреки всем «невериям» Сталина, в самое ближайшие дни Германия осуществит нападение на Россию. И, видимо, именно Криппс стал источником «слухов о войне», которые были столь нежелательны и неудобны и для Берлина и… для Москвы.
И неудивительно, что и Геббельс в своей статье в газете «Фёлькишер Беобахтер», а затем и Сталин в «Сообщении», обвиняли именно Криппса в разжигании войны.
Но Уинстон Черчилль не нуждался в информации Криппса. Черчилль в своих решениях и действиях основывался на имеющейся в его распоряжении уникальной информации «Ультра», получаемой в Блетчли-Парке путем расшифровки германских радиограмм. По оценке Черчилля, так же как и по оценке Криппса, до нападения Германии на Россию остались считанные дни. Свидетельствует Черчилль: «И наконец, 12 июня оно [разведывательное управление] сообщило: „Сейчас имеются новые данные, свидетельствующие о том, что Гитлер решил покончить с помехами, чинимыми советами, и напасть "».