Дети Ржавчины, стр. 31

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ДОРОГА

Перед сном я много думал о предстоящей дороге. Мне столько разного о ней наговорили, что я ожидал увидеть что-то из ряда вон выходящее. Казалось, за пределами города начинается особая зона, мир, в котором нормальный человек долго существовать не может.

Но я увидел обычную пыльную колею, обросшую редким кустарником и петлявшую между валунами. Время шло, колеса катились, а ничего не происходило. Изредка попадались одинокие пустынные огороды, где на неровных грядках среди могучих сорняков торчали какие-то чахлые, не знающие человеческой заботы растения. Никто здесь не ухаживал за посадками, поэтому иногда трудно было отличить – где огород, а где просто дикая заросшая поляна.

Впрочем, я понимал, что почти везде был огород. Не так много земли имели здесь люди, чтобы позволять ей пустовать и кормить бесполезную лебеду и полынь. Везде, где могло что-то расти, бросались в землю клубни, семена, луковицы.

Вдоль дороги почти не было деревьев. Я знал, что яблоневые сады расположены по другую сторону заставы, там, откуда начинается степь. Мы же двигались по каменистому краю предгорья.

– Расслабься, – посоветовал Подорожник. – Ты как староста на куче картошки.

Он, наверно, был прав. Я сидел на повозке, распрямив спину и вглядываясь в каждый камень. Вчерашние разговоры подействовали – я теперь везде искал угрозу.

– Как только расслабишься – тут и начнутся неприятности, – ответил я, чтобы оправдаться.

– А если не расслабишься – не начнутся?

– Я буду к ним готов.

– Вряд ли. Когда станем проезжать деревни, тогда и надо смотреть. А тут ты своими грозными взглядами только ящериц распугаешь.

Я постарался посмотреть на мир другими глазами, как советовал погонщик. Мир выглядел еще более угрюмым и диким. Позади скрипела вторая тележка, под командованием Медвежатника и Свистуна. Впрочем, Свистун спал. Медвежатник зевал. Они везли десяток мешков с какой-то едой на продажу. Груз нашего экипажа составляли только продуктовые запасы и сверток, который Подорожник положил в свою дорожную сумку.

– Поспи, – посоветовал погонщик.

– Не хочется. Лучше ты.

– А кто лошадь поведет? Ты дорогу-то знаешь?

На этом очередной пустой разговор прекратился. Мы долго молчали, но я не тяготился этим. С моим попутчиком можно было просто молчать. Я начал разглядывать далекие вершины гор. Хотелось когда-нибудь забраться на них и оглядеть эту несчастную землю с большой высоты. Может, удастся увидеть ее границы. Может, чуточку дальше.

– Помнишь, ты говорил мне про чужаков? – спросил я.

– Вроде что-то говорил.

– Откуда они к вам приходят?

– В каком смысле?

– Ну, откуда они берутся. Где живут чужаки?

– Никогда не задумывался.

– Очень странно. А вдруг там, откуда они пришли, жизнь лучше, чем здесь?

– Ха! Видел бы ты этих чужаков, не говорил бы такое.

– Неужели совсем не интересно?

– Да нет... Живут где-то. Нам туда не надо. Кому надо – тот пусть интересуется.

– А что, есть такие?

– Всякие есть. Некоторые пытались уйти через дальние горы.

– И что же?

– А ничего, – погонщик усмехнулся. – Там теперь столько мертвецов, что, говорят, в хорошую погоду видно, как на склонах белеют их кости. Многие хотели уйти от Пылающей прорвы, а как от нее уйдешь, если она везде?

– Куда они пытались уйти? В какую сторону?

– В любую. Куда бы ни шел, остановишься перед горами. Если хватит смелости на них карабкаться – попадешь в Прорву. Она тебя и прикончит.

– Ну а что там дальше? Что после Прорвы?

– Ничего там нет, – удивленно ответил Подорожник. – Прорва – она и есть Прорва.

– То есть ты хочешь сказать, что ваша страна со всех сторон окружена Прорвой?

– Так и есть. В ней и рождаются посланники, которые убивают людей и животных.

«Двухмерная модель мира, – подумал я. – Это мы уже проходили».

– Ну а старые вещи, – сказал я вслух, – откуда они берутся? Не чужаки ли приносят их с собой?

– Ерунда, – скривился Подорожник. – Старые вещи упали с колесницы, которая в старые времена появилась в небе, пронеслась над землей и канула в Прорву. С тех пор люди их находят. Вот так.

И в этой легенде мне послышалось нечто знакомое.

– Неужели ты сам в это веришь?

Погонщик посмотрел на меня с сомнением. Словно раздумывал, доверять ли мне свои сокровенные мысли.

– Ну, говори!

– Сказать честно, я думаю по-другому. Да и не только я. Старые вещи поднимаются на поверхность из подземных городов. Там когда-то жили люди, которые их изготовили. Или даже сейчас живут.

– И почему ты так думаешь, Подорожник? – спросил я, стараясь не показывать излишней заинтересованности.

– Если бы вещи упали с колесницы, их давно бы уже все собрали. А на самом деле они не переводятся. Люди находят все новые и новые. И главное, находят их в земле. Даже из-под земли достают. Мы сейчас едем на одну из горных застав, так там целый холм перекопан, как муравейник. Люди все ищут и ищут. И находят.

Я был тронут тем, с какой наивностью этот сильный и по-своему мудрый человек объясняет устройство мира. Версия с колесницей, конечно, не выдерживала никакой критики. Но дыма без огня не бывает. Если в народе говорят про небесную колесницу, значит, действительно что-то здесь когда-то пролетало. Впрочем, разговор про подземные города я тоже не мог воспринимать всерьез. Я мог только тщательно проанализировать этот фольклор и вычленить из него крупицы подлинной истории. Устное творчество всегда хранит в себе часть истории.

– Скажи, Подорожник, – спросил я, – кем был твой отец?

– Отца не помню. Его убила Прорва еще до моего рождения. Мать говорила, он был погонщиком, как я.

– А дед? Ты помнишь деда?

– Деда помню... плохо. Он, кажется, строил дома... Или мебель делал. Или инструменты, чтобы делать мебель. Знаю только, что ему удалось дожить до моего рождения, а увидеть своих внуков – это не каждому выпадает.

– Ну а чем занимался прадед?

– Ну ты и спросил! Кто же такое помнит? Это ведь когда еще было!

– Неужели мать или бабка тебе не рассказывали?

– А зачем это рассказывать?

«Итак, связь поколений здесь утрачена полностью, – мысленно констатировал я. – Кто знает, может, дед его водил истребители против аэроидов. А он не помнит».

– И никто не знает, как жили предки? – продолжал я допрос.

– Обыкновенно жили, – пожал плечами погонщик. – Как и мы. К чему ты клонишь? У меня голова разболелась от твоих вопросов. Давай-ка лучше смотри по сторонам, скоро будет заброшенная деревня.

Я послушался его, хотя вопросов оставалась уйма. Ничего, еще успею их задать. Нельзя так сразу набрасываться на человека. А то, чего доброго, и этот заподозрит во мне шпиона.

Мы все больше удалялись от подножия горного хребта. Камней, валунов попадалось теперь меньше, почва вокруг была неровная, преимущественно глинистая. Кое-где на холмах росли хилые деревья.

– Ухо востро, – тихо предупредил погонщик.

Я на всякий случай обернулся. Наши напарники уже не дремали, а вытягивали шеи, вглядываясь в нагромождения холмов. Свистун сжимал в руке палку с привязанным к ней обломком лезвия. Я знал, что у нас на повозке лежат два таких же орудия, прикрытые соломой.

– Посмотри, – сказал Подорожник и почему-то ухмыльнулся.

Я взглянул вперед. Там темнели заросли ивняка, сквозь которые блеснула вода. Дорога огибала вытянутый пруд.

– Вон туда смотри, – вновь проговорил Подорожник и вытянул руку.

Я наконец увидел. В полусотне метров от мостика, где пруд из ручейка разливался в обширную заводь, над водой висело тусклое металлическое яйцо, размером с хорошую бочку. Оно не просто висело, а медленно вращалось, и вода под ним так же медленно закручивалась водоворотом.

Эта штука притягивала взгляд. Но я по профессиональной привычке сразу переключил внимание на то, что вокруг – берега пруда, осоку, склонившиеся над водой кусты. Зафиксировав явление, нужно сразу изучить окружающую его среду. Это для того, чтобы уяснить целостную картину, вовремя обнаружить опасность или какие-то определяющие признаки.