Путь "Чёрной молнии", стр. 40

Дрон — правильный человек. Он рвался в бой и, оценив обстановку Сиблага, обратился к Аркану за поддержкой. На воровской сходке, заранее спланированной и согласованной с другими ворами, проведенной в одной из больничных тюрем, Дрону была «выдана путевка». Он направлялся в одну из сибирских, полукрасных зон общего режима, для наведения людского порядка. Многие авторитеты скептически отнеслись к решению молодого вора и пытались отговорить, даже сравнивали его с Александром Матросовым, бросившегося на амбразуру и получившего очередь из пулемета в грудь. Дрон горячо отстаивал право своего выбора, мотивируя решение тем, что пора кому-то поднимать сибирские зоны, стонущие от ментовского беспредела.

Признанные, авторитетные воры в законе: Паша Гром, Мераб, Джамал, принявшие в свою семью Дрона, понимая трудность, и почти невыполнимость его задумки, попросили Аркана помочь молодому вору. Они прекрасно понимали, что без поддержки сибирского авторитета, Лехе Дрону никогда не сдвинуть с места неподъемный камень, каковым являлся репрессивный режим многих Сиблагерей.

Аркану оставалось несколько месяцев до освобождения, и он решил помочь Лехе. Сначала он отправил срочную маляву «Колдуну», сидевшему в то время в ИТК-2 (Исправительно — трудовая колония) под Новосибирском. Колдун правил в зоне среди блатных, но вскоре случилось так, что его за множественные нарушения режима, осудили и отправили в тюрьму закрытого типа. Сколько не пытался Аркан по своим каналам выправить другой маршрут для Колдуна и направить его в правильную крытку, но видно им занимались комитетчики, раз управление ИТУ (Исправительно — трудовые учреждения) не смогло выписать разнарядку в тюрьму с более мягким режимом. Путь Колдуна лежал в Елецкий централ, где возможности и авторитет Аркана заканчивались, либо более беспредельного острога со стороны ментов он не видел и не слышал, по крайней мере, если речь заходила о крытых тюрьмах общего режима.

Глава 15 В глубоком подполье

С тех пор, как Аркан совершил дерзкий побег из Томской зоны и нелегально осел в Новосибирске, прошел год. Получив от воровской братвы добро, и имея неоспоримый воровской титул, Садовников медленно, но уверенно осваивал крупный город. Аркан был уже по-настоящему закаленным вором, признанным другими законниками, и имел такой авторитет в уголовном мире, что все воровские малины и притоны раскрывали перед ним двери. Связи и деньги помогли ему выправить новые документы, но необходимо было изменить внешний облик, иначе он долго не продержится на свободе. Здесь ему помог старый знакомый, по профессии — актер театра. Давний приятель не захотел встречаться с Садовниковым, но видимо деньги интересовали его больше, раз он пошел на такую сделку. Он передал Аркану грим и еще кое-какие атрибуты для перемены лица и, дав дополнительные инструкции, пожелал прекратить знакомство. Вскоре Аркан с помощью врача-косметолога и профессиональных советов гримера изменил лицо, слегка перетянув кожу, наложил грим и надел на плешивую голову парик каштанового цвета. Теперь трудно было его узнать; от прежнего вида почти ничего не осталось, тем более фотография в паспорте соответствовала его теперешнему облику.

Аркан по своей природе был человеком сметливым и расчетливым, а в последние годы стал предельно осторожным. Он приблизил к себе троих людей, проверив их на надежность. Ими оказались: Крут, Гвоздь и Леший, руководившие районными пацанами и разрозненными шайками уркачей и жуликов, все трое в прошлом, неоднократно судимые. Только эта тройка непосредственно общалась с вором, передавая в целом сведения о делах блатных в городе и области.

Положение местной братвы было неважным: поросли быльем основные подходы к ментам. За неимением своих людей в милиции, информация поступала скудная. Кругом работали агенты УГРО и при серьезных делах, затрагивающих широкий круг братвы, следовал провал за провалом. Садились на длительные сроки, и контингент вновь вливающихся в группу Аркана постоянно обновлялся. Немудрено, что в списке освободившихся из зон и тюрем, было много завербованных зоновскими оперативниками уркачей — тихушников, они как числились в лагерях «за кумом», так и продолжали «служить» новым хозяевам — управленческим и районным оперативникам-розыскникам.

Вербовка агентов проводилась и на свободе. Совершив различные преступления и, не желая снова сидеть в тюрьме, уголовники ломали свою подлую душу и продавали ее ментам. Сколько ходило по городу таких невыявленных тихушников, было известно только Господу Богу и самим оперативникам, но судя по более спокойной обстановке среди населения Новосибирска — много.

Аркан считал, что хороший опер — это, прежде всего сыщик и аналитик. Таких принципиальных трудяг в уголовном розыске даже босота уважала. Это как игра в «кошки-мышки»: попался крадун и нечего пенять на кого-то. Учись красть, а не можешь — иди работай. Опера, которые обложили себя тихарями — агентами, для Аркана были вроде прислужников дьявола, которые покупали заблудшие души уголовников, как бы питаясь их энергетикой.

Таким образом, не желая иметь при себе разношерстную публику, Аркан строго ограничил себя от случайных знакомств. Доверяя только Сереге Круту, Гвоздю и Лешему, он поручал им самые сложные дела: они занимались сбором информации о людях — цеховиках, работающих в тени. Аркан давал хорошие деньги за любые сведения, помогающие раскрутить клубок и добиться желаемого результата. Он умело руководил отдельными шайками, снабжая их достоверной информацией о тех или иных барыгах — перекупщиках или глубоко законспирированных теневых руководителях, коих они грамотно в последствие разводили (обманывали) на деньги.

Аркан умом и всеми силами стремился объединить воровские малины в единое целое, создать в городе надежную сеть. В его планы входило укрепление воровского общака и главного костяка воровского движения, контролирующего не только свою, но и другие прилегающие области. Сколько сил и терпения приходилось вкладывать ему, чтобы объединить разнузданную братву, не желающую работать под кем-то. Постепенно Аркану все же удалось сколотить вокруг себя из надежных и умных пацанов крепкое сообщество. Он укрепил общак, в который мало — помалу потекли деньги.

Серега Крут — крепкий парень, отбывший к тому времени два срока, слыл среди братвы мозговитым организатором многих дел. Встречаясь с Арканом, он всегда поражал вора своей осведомленностью по части добычи информации о теневых производственниках или как еще их называли: цеховиками, финансовыми воротилами, подпольными миллионерами.

— Откуда дворишки? — любил задавать вопрос Аркан.

— Есть у меня знакомый катранщик, он нелегально игровой притон содержит, сливает мне иногда на какого-нибудь Фан-Фаныча подноготную. Я тут недавно познакомился с парнягой, так он играет роль подводчика: заманивает богатеев в подпольные игровые клубы.

— Клевая тема, может нам побольше сетей раскинуть на этих катранщиков, — оживился Аркан.

— Дело прошлое, Арканя, до тебя никто не хотел на такие дела филки давать, а информация такого рода стоит дорого, не всякий подводчик рискнет разгласить ее, за такой косяк с него спрашивают жестко: по башке и на железнодорожные пути в бухом виде, мол, сам под поезд попал.

— Ладно, не буду твой монастырь своим уставом насаждать: действуй на свое усмотрение, и филок не жалей — окупится сторицей, — миролюбиво соглашался вор.

В основном Садовников пытался дипломатично устанавливать свой статус в городе, но имея хитрую натуру, проделывал разные махинации. Случалось, когда в Новосибирск приезжали по наводке залетные гастролеры, пощипать теневых цеховиков. Аркан не мог напрямую запретить им заниматься в городе своими делами, но если до него доходили слухи, что в Новосибирск прибывает бригада молодых спортсменов из Кузбасса, чтобы потрепать Фан-Фанычей, то здесь Аркан пускал в ход не только хитрость.

Именно подобный случай стал роковым для молодого парня, оказавшегося жертвой разборок между вымогателями. В 1976 году Новосибирск посетила бригада молодых парней из Кемерово. Уголовному авторитету по кличке «Адвокат», живущему в Кузбасской столице, поступили данные на одного теневого производственника, занимавшегося изготовлением различной сувенирной продукции. Антикварные вещи, старинные предметы ловко подделывались и патинировались под старину. Особенно имели ценность серебряные украшения и раритеты, все это гальванировалось в домашних условиях и, приобретая первозданный вид, уходило на черный рынок.